Со мной летела бомба - Майоров Сергей - Страница 53

— Конечно. Ложь.

Что жизнь? Пасьянс. Он легко раскладывается лишь с рук детей Фортуны. Мне же никогда в этой жизни ничего не дается легко. И дело даже не в моем характере или везении. Я тасую карты не от скуки, а от любви к ним. В этой жизни все построено на случайностях. Дело лишь в умении угадывать возможность людей совершать ошибки. Все происходит по давно придуманным самой природой законам. Так, весна, разбуженная солнцем, пускает по дорогам детские кораблики, и зима отступает. И никогда не будет по-другому. Люди же, повстречавшись, могут оттолкнуться друг от друга, а могут остаться вместе навсегда. Всему виной — случайность, которая именуется ошибкой. Она может быть счастливой, а может испортить всю жизнь. Законы заставляют людей совершать поступки, порой необъяснимые, за которые те потом расплачиваются всю жизнь. А она настолько коротка, что ускорять ее течение может только безумец.

Я учу этим законам Ваньку, как меня когда-то учил мой наставник. Я учу его видеть невидимое и отделять зерна от плевел. Мне хочется, чтобы он не совершал тех ошибок, что совершал когда-то я. И пытаюсь объяснить этому молодому парню: в ошибках людей — его сила. Человек никогда не совершает поступков, противоречащих общепринятым правилам. Речь идет не о законах, придуманных умом человеческим и им же утвержденных. Есть другие законы, высшие. Именно руководствуясь ими, человек позволяет себе распоряжаться чужой жизнью себе во благо. Природа отдалена от сознания. И в человеке всегда будут жить, хочет он того или нет, два начала. Природа и сознание. Желание быть лучшим в стаде и получать самый большой кусок — это природа. Но добиваться этого не силой, а ходами — это сознание. Когда верх берет второе, нужно уметь переключаться и откладывать до лучших времен школьные лекала. Случайность может допустить сознание, но не природа.

Мысль о пластической операции Кореневой пришла мне в голову давно, еще тогда, когда я увидел ксерокопию фотографии Ольги. Черно-белая копия не позволяет разглядеть на листе бумаги откровенную блондинку. В двухтонном изображении невозможно понять цвет волос, если не будет дополнительных сообщений. Смотрящий на ксерокопию будет видеть то, что позволяет ему видеть его воображение: рыжая, крашеная, каштановая… Так я впервые увидел Кореневу брюнеткой. Мне позволило это увидеть мое воображение. То, что она продолжает оставаться в городе, будучи неузнаваемой никем, лишь подтверждало эту мысль. Остатки медицинских препаратов и использованных материалов в квартире подтвердили догадку.

А зеркало, с едва заметными следами крови на нем, поставило точку.

Самым сложным было представить себе «другую» Кореневу. Она не случайно оставила в своей квартире свою фотографию. Ищите меня… Вот такую.

И я искал, тыкаясь, словно слепой котенок, в стены. Ждал, пока она наконец совершит ошибку. И она ее совершила.

За столом ресторана «Колос», во время встречи Табанцева с Домушиным, сидела ослепительная брюнетка и не спеша курила. Ванька записал ее на камеру, даже не подозревая о том, что в этот момент происходит самая нелепая, но счастливая случайность. Я смотрел эту пленку часами, прокручивая десятки раз. Я смотрел и смотрел, пытаясь разглядеть в лицах Табанцева и Домушина хоть один ответ на мучившие меня вопросы. Но я не находил. Лишь отвлекшись от их разговора, я понял, что не туда смотрел. И вот тогда я увидел главное. Бросив взгляд на столик, за которым сидела молодая женщина, я увидел лежащую на нем пачку сигарет «Салем».

«Салем»! Сразу вспомнился мой разговор с Иркой-киоскершей. Она говорила, что подружка Тена постоянно покупала у нее именно эти сигареты. Не так уж много в Черногорске женщин, предпочитающих ментоловый привкус табака. Но даже это не заставило меня вздрогнуть так, как я вздрогнул, подняв глаза на лицо девушки. Вот что меня терзало все это время! И тогда, у прокуратуры, и сейчас! Черные волосы, голубые глаза. Вот она, прелестная, неземная красота! Неестественная!

Она сидела рядом со столиком, где происходил разговор, и, значит, слышала его. Именно поэтому остался неполученным последний вклад Тена в банке Черногорска. Коренева справедливо решила, что триста тысяч больше, нежели двадцать. Ваня не мог узнать в сидящей за столом женщине Кореневу. Он видел ее дважды — на авторынке и в своей квартире. Но он видел другую Кореневу. Блондинку, с фарфоровым зубом и огромными серыми глазами. Но зато она его очень хорошо запомнила и на авторынке, и в его квартире. И именно по этой причине в ресторане из рук брюнетки выпала ее любимая сигарета «Салем». И именно поэтому она побледнела как полотно, смотря из угла кадра в сторону Бурлака. Она его узнала.

Но этого мало. В том, что у нее два паспорта, я не сомневался. Один, с ее новым лицом, — на чужую фамилию. Второй, с той же фотографией, — на прежнюю. Коренева. Зачем ей второй паспорт? Да, это выдает ее с потрохами, но ради этого риска она и убивала. Со своим старым лицом и старым паспортом счета закрыть можно, но тогда и жить останется недолго. А так хоть и риск, но оправданный. Не узнают в лицо. А это уже немало. И я не нашел бы ее никогда в жизни, если бы не увидел в распечатке рейсов из Владивостока ее фамилию — «Коренева». Вот та случайность, которая для человека становится роковой. Ошибка. Она использовала паспорт со своей старой фамилией. Ну а уж в Москве, куда она приобрела билет, найти ее, как ни странно, проще, чем в Черногорске. В этом городе тебя без регистрации заметут в ближайшее отделение если не в день прибытия, то на следующий — наверняка.

Стоит ли говорить о том, как я вышел на директора издания Михаила Самойловича Бердмана? Наверное, нет. Потому что выходил не я, а МУР. А они умеют искать и убеждать. Мне нужно было только одно. Рейс 726. Владивосток — Москва…

Она убила Тена, когда тот стал ей не нужен, во-первых, и опасен — во-вторых. Леша подвернулся ей под руку совершенно случайно, она не успела даже забрать ключ от ячейки банка. После этого ей не оставалось более ничего, как снимать деньги со счета и убегать. Алексей испортил ей весь план Великого Шантажа. Если бы не он, я даже представить себе не могу, что она еще сделала бы с корейцами.

А отец Ивана, судя по всему, не купился на откровенное предложение заработать денег. У него она хранила списки, его же, очевидно, подначивала и на более весомые дела. Появился свидетель. А свидетель в таких делах — ненужное лицо. Впрочем, это мои скромные предположения. Все могло быть гораздо тривиальнее. Золото, деньги, цепь Виндзоров… Ванька запомнил ее, ну и пусть! Пусть ищет предполагаемую бабу-убийцу. Ту, которую он запомнил.

Ольга летит с нами одним рейсом. Ее сопровождают двое оперативников из ГУВД. Думаю, у следствия за несколько месяцев накопилось к ней очень много вопросов. Полагаю, что и у нее предостаточно времени, чтобы подготовить на них ответы. Она летит в хвосте самолета, на том же месте, что летела сюда вчера. Я попросил начальника аэропорта, чтобы это было именно так. Он согласился и решил вопрос, хотя так меня и не понял. Но мне и не нужно, чтобы он меня понимал. Достаточно того, что меня поняла Коренева. Мне сейчас важно то, что она, словно магнитофонную пленку, перематывает наш разговор и вспоминает каждое мое слово. Она будет искать защиту в том, что я ей рассказал. Пусть ищет. Коренева скорее сойдет с ума, нежели поймет, где правда, а где ложь. Я уже и сам не помню, что ей говорил. Заполнение каждой секунды эфира — вот в чем состояла моя задача. Я боялся всякой паузы, поэтому, когда она возникала, говорил не о деле, а о пустяках. Лишь бы не давать ей возможности задавать вопросы. Это не тот человек, с которым можно ошибиться хоть раз. Совершив промашку, я мог потерять убийцу навсегда. И тогда ее бы уже никогда не оказалось у того окна в банке. Самое страшное то, что в этом случае я никогда бы не узнал — совершил ошибку или нет. Пятьдесят тысяч долларов не та сумма, ради которой можно с завязанными глазами идти по доске. И не те деньги, за которые можно броситься в море. Но я запомню эту женщину навсегда. До безумия красивая Татьяна будет стоять и смотреть в зеркало. И из глубины прошлого ей в глаза будет глядеть Коренева Ольга. Одна из самых красивых женщин, которых я встречал. И самая страшная из всех, о которых слышал.