Я — хищная. Ваниль и карамель (СИ) - Ангел Ксюша - Страница 9

Эрик не давил на меня, и это безумно подкупало. Побуждало доверять. А скади… я и правда привыкла к ним. И Алан, независимо от того, посвящусь я или нет, останется скади. Лучше я буду присматривать за ним изнутри.

К тому же… Я никому не говорила, но чем больше находилась рядом с Эриком, тем больше хотелось, забыв о сомнениях, принять другое, полузапретное, дикое и притягательное предложение.

Сбежать от мира.

Поехать к источнику.

И соединиться навсегда, слиться в одно, раствориться в Эрике, растворить его в себе.

Это желание я гнала от себя, но оно возвращалось с каждым днем все чаще. В такие минуты я позволяла себе немного помечтать. И захлебывалась счастьем, полностью тебя теряя.

Глава 3. Изнутри

Свечи были повсюду. На полу — полукругом, очерчивающим священное место, на стенах — в массивных чугунных подсвечниках, покрытых оплавившимся воском. Огромная низкая люстра насчитывала, казалось, штук сто свечей.

Огонь плясал на верхушках фитилей, словно хотел взлететь, но у него не выходило. В унисон танцевали тени, удлиненные, причудливые, словно первобытные люди, или не люди даже — хищные древнего племени ар — отдавали дань богам этим ритуальным танцем.

Стены исчезали, растворялся потолок, обрастая высоким, звездным небом. И я буквально слышала, как шумели огромные вековые дубы и кричали совы. Представляла костер — высокий, яркий, пышущий пламенем. От него во все стороны, словно фейерверк, разлетались искры. А Херсир грел огрубевшие от кочевой жизни ладони и улыбался, глядя на извивающихся в танце женщин.

Но, конечно же, все было не так.

Стены остались и потолок, с которого свисала огромная люстра. Просторная комната — единственная в этом доме. Он строился специально еще прапрадедом Эрика для ритуалов скади.

Место силы. И силы тут много. Строение пропиталось кеном и кровью, преображая их в дикую, почти первобытную энергетику, буквально заставляющую дрожать колени. Благоговеть. Место пьянило, подчиняло и заставляло жить по его правилам. Неправда, что у дома нет души. У места силы племени хищных она есть всегда. Сплетенная из кусочков душ каждого посвященного, каждого погребенного в этой земле, каждого принесенного в жертву. Незримый призрак, нашептывающий на ухо легенды, давно похороненные и забытые.

И скади слушали. Стояли у стен, склонив головы, отрешенные и сосредоточенные. И на их плечах тоже плясали тени.

Меня привезла Тамара. Сначала долго готовила — заставила два часа отмокать в ванной с эфирными маслами, и у каждого из них было свое влияние на ауру, которое, как убеждала Тома, поможет мне легче войти в семью. Лимон — привыкнуть к новому. Лаванда подарит спокойствие. Розовое дерево снимет психологические барьеры. Сандал позволит раскрыться…

После ванны воительница до красноты растирала мне кожу спиртовой настойкой, и тело горело изнутри, а жила ныла в предвкушении.

Ритуалы. Они важны для скади. Важны для Эрика. И для меня.

На моем плече Тамара нарисовала хной птицу. Ласточку в полете. Символ перемен и новых свершений. Воительница удивительно хорошо рисовала, я даже залюбовалась.

А потом она облачила меня в бесформенное, мешковатое одеяние до колен. Белое. Цвет чистоты и новизны. Сама же Тома оделась в красное. Что символизировал ее цвет, я не спросила. Воинственность? Страсть? Кровь? Красный я не любила.

Роберт выглядел торжественно. Белый плащ с золотыми оборками на широких рукавах застегивался на плече большой пряжкой в виде головы тигра и струился длинным шлейфом. Голову жреца украшал венок из высушенных листьев дуба. Дуб символизировал мощь и силу, и почитался скади как родовое дерево. Когда мы вошли, Роб приветливо улыбнулся. Остальные скади тоже подняли головы.

Я задыхалась. От торжественности обстановки, от запаха сандала и мирры, растекающегося по воздуху и смешивающегося с ароматом воска. От волнения, которое сдавило грудь.

Эрик стоял в стороне. Высокий и огромный — особенно огромный здесь, в ставшей внезапно тесной комнате, окруженный людьми, которые его любили. Обнаженный торс. Струящиеся по плечам волосы, отливающие серебром. Широкие черные шаровары низкой посадки, открывающие босые ступни. Дикий, как сам Херсир. Впервые в жизни я ощутила настолько сильный трепет перед силой. Словно кен всех погибших скади враз проснулся, наполнил Эрика и окутал невидимым на первый взгляд ореолом величия.

Я сглотнула.

Еще шаг, и ничего уже не изменить.

Тамара слегка подтолкнула меня в спину, побуждая этот шаг сделать.

И я шагнула…

Комната качнулась, а свечи, казалось, отпустили на волю огонь. И языки пламени обезумели от напряжения. Тени извивались на стенах и, казалось, жили собственной жизнью. Потуши огонь — они так и останутся танцевать.

Еще шаг, и мир замирает на грани безумия. А я смотрю. Смотрю в его глаза, ведь куда еще я могу смотреть? Пронизывающий взгляд, настойчивый, требовательный. Не мой мужчина, а вождь древнего племени скади смотрит на меня. И это правильно. Здесь нет места личным связям, есть другие — магические, неразрывные. Вечные.

— Подойди, — торжественно произнес Роберт, и я вздрогнула.

И вот что-то уже ведет меня, словно не я управляю собственным телом, а кто-то другой. Невидимый кукловод, дергающий за ниточки. Это место. Прекрасное, древнее место с удивительной историей.

Близость манит и пугает одновременно.

А потом Эрик улыбнулся. И я потерялась…

Были слова. Знакомые и новые. Опасные и нужные. И клятвы — сдавленные, горячие, они жгли гортань и вырывались, оставляя налет пепла на губах. Рисунок на плече расцветал, и краска, казалось, проникала в кровь. И кровь шумела, подобно морю, заглушая звуки реальности. Шепотки скади. Вздохи. Шарканье ног.

Жила готова была взорваться. Прикосновение к ладони осыпалось искрами на пол. Лезвие ритуального ножа зловеще сверкнуло.

— Не бойся, — шепнул Эрик.

— Не боюсь, — соврала я.

Боль — яркая, короткая вспышка. Мой кен. Его кен. Знакомая смесь, но новая — сегодня. Клятва глубинным кеном, и жила впустила карамель совсем по-другому. Мягкая. Подчинилась.

И взорвалась счастьем, отпуская меня на волю. Я так долго… существовала… без этого…

Так долго…

Забыла. И как вообще жила? Как хищный может жить без племени?!

Пол холодит колени, и эта прохлада пьянит еще больше. А Эрик такой высокий, еще выше, чем обычно. Гора. Многовековой дуб, сильный и надежный. Несгибаемый.

Мой вождь.

— Я принимаю твою власть надо мной, — слышу откуда-то издалека свой уверенный голос, амулет плавит грудь, и его энергия касается сердца.

Ощущения снесли крышу напрочь. Я стояла, покачиваясь, в большом кругу. Переплетенные пальцы, ладони, источающие кен. Сладкий. Опьяняющий. Сандал. Свежая мята. Терпкий мускус. Весенний ландыш. Они проникали в кровь, смешивались, навеки оставляя во мне частичку других людей. Родных. Мое племя. Теперь по-настоящему мое.

И я изменилась. Настолько, что на секунду стало страшно. Но лишь на секунду, потому что во всем водовороте энергетик основной была все же знакомая карамель. Дурманящая, восхитительная и давно привычная.

Кажется, я смеялась. И танцевала. А бесформенное одеяние развевалось вокруг меня куполом. Совсем захмелела…

А на улице обняла старую, полузасохшую яблоню и закрыла глаза. Стоять трудно было, и от усилий слезы на глазах выступили. Сдержать не удалось, как и рыдания. Грудь рвало, внутри что-то ломалось, перестраивалось, менялось непоправимо, быстро.

Мне не было плохо. Было ли хорошо? Не знаю… Чувства обострились настолько, что я не могла их контролировать. Я жила. Дышала. Воздух был тяжелым, резким. И ветер, ласкающий обнаженные плечи, обжигал.

Тома обнимала и гладила меня по спине, приговаривая:

— Правильно. Все правильно. Отпусти…

И я отпустила. Прошлое, настойчиво цепляющееся за меня. Обиды. Сомнения. Страхи. Все это вышло слезами, и я удивилась, насколько в душе стало больше места. Его я заполню любовью к новой семье. И, наконец, стану абсолютно счастливой.