Испорченная кровь (ЛП) - Фишер Таррин - Страница 65

Смотритель

Зоопарка. Она пыталась убить тебя.

— Такое бывает. Мы забываем вещи, которррые

угрррожают сломать нас. Это лучший механизм

защиты мозга.

Мне трудно дышать.

— Для тебя всё это эксперимент. Ты

воспользовалась своим положением. Использовала

всё, о чём я с тобой говорила.

Весь мой боевой настрой испарился. Мне

просто нужны ответы, а затем я могу уйти отсюда.

Убраться отсюда, но куда? «Домой», — говорю я

себе. Во что бы ни стало.

— Помнишь, о чём ты меня спросила на нашем

последнем сеансе? — я смотрю на неё пустым

взглядом. — Ты спросила: «Если Бог существует, то

почему он позволяет, чтобы с людьми случались

ужасные вещи?»

Я помню.

— Свободная воля порождает плохие решения;

решение вести в пьяном состоянии и убить чужого

ребёнка. Решение об убийстве. Решение выбирать,

кого мы любим, с кем хотим провести нашу жизнь.

Если бы Бог не позволял случаться ничему плохому,

то он должен был бы забрать у людей свободу воли.

Он стал бы диктатором, а мы были бы его

марионетками.

— Зачем ты говоришь о Боге? Я хочу

поговорить о том, что ты сделала со мной!

Вдруг я понимаю. Сапфира заперла меня в доме

с Айзеком, мужчиной, который, как она верила, стал

моим оплотом и спасением, она контролировала

лекарства, пропитание, чтобы мы видели, как мы это

видели, всё это было её экспериментом со свободной

волей. Она стала Богом. Как-то во время одной из

наших встреч женщина сказала: « Представь, что ты

строишь на краю утёса, испытывая не только страх

падения, а страх от возможности броситься вниз.

Ничто не удерживает тебя, и ты испытываешь

свободу».

Утёс! Почему я этого не видела?

— Знаешь, сколько в мире таких людей как ты?

Я слышу об этом каждый день: боль, печаль,

сожаление. Ты хотела второй шанс. Поэтому я дала

его тебе. Я дала тебе человека, не которого ты хотела,

а который был тебе нужен.

Я не знаю, что сказать. Мои десять минут почти

закончились.

— Не преподноси всё так, будто сделала это для

меня. Ты больна. Ты...

— Это ты больна, моя дорррогая, — прерывает

она меня. — Ты подвергалась саморазрушению. Была

готова умереть. Я просто дала тебе перспективу.

Помогла увидеть правду.

— Какую правду?

— Айзек твоя правда. Ты была слишком

ослеплена прошлым, чтобы увидеть это.

Я задыхаюсь. Мой рот открыт, пока я смотрю

на неё.

— Айзек женат. У него ребёнок. Ты думаешь,

что заботишься о нас, но ты причинила зло ему.

Заставили страдать без всякой причины. Он чуть не

умер!

Детектив Гаррисон выбрал именно этот

момент, чтобы вернуться. Мне нужно больше

времени с ней наедине. Мне нужно больше ответов,

но я знаю, что моё время истекло. Он ведёт меня к

двери, держа за локоть. Я оборачиваюсь посмотреть

на Сапфиру. Она спокойно смотрит в пространство

перед собой.

— Он бы тоже умер без тебя, — произносит

женщина, прежде чем дверь закрывается. Я хочу

спросить, что она имеет в виду, но дверь

захлопывается. И это последний раз, когда я вижу

Сапфиру Элгин живой.

Детектив Гаррисон добродушный. Но, думаю,

этот случай выше его компетенции. Он не уверен, что

со мной делать, поэтому пытается накормить

пончиками и бутербродами. Я не ем ничего, но ценю

его внимание. Со мной в комнате ещё шесть человек;

двое из них прислонились к стене, остальные сидят.

Я даю показания. Рассказываю в диктофон, на что

были похожи последние четырнадцать месяцев;

каждый день, каждое чувство голода, каждый раз,

когда я думала, что один из нас умр ёт. Когда я

заканчиваю, в комнате воцар яется тишина. Детектив

Гаррисон первым издаёт звук, откашлявшись. Вот

тогда я осмеливаюсь спросить об Айзеке. До сих пор

мне было слишком страшно. Мне больно даже думать

о нём. А когда кто-то говорит о нём вслух… это

ощущается так неправильно. Он был со мной всё это

время. Теперь его нет.

— Доктор Элгин перевезла его через канадскую

границу и доставила в больницу в штате Виктория.

Хотя «доставила» слишком громко сказано, —

отвечает детектив. — Она бросила его за пределами

приёмного покоя и сбежала. Он был без сознания в

течение двадцати четырёх часов, прежде чем,

наконец, начал приходить в себя. Схватил медсестру

за руку и успел произнести Ваше имя. Медсестра

сразу же его узнала благодаря шумихе в средствах

массовой информации, которая поднялась , когда Вы

исчезли. Она сообщила в полицию. К тому времени,

когда они добрались до Айзека, он уже был в

состоянии говорить. И рассказал, что Вы в хижине

где-то недалеко от утёса, но большей информации у

него не было.

Я слушаю молча.

— Так он в порядке?

— Да, он в порядке. Он со своей семьёй в

Сиэтле.

Это

одновременно

больно

и

приносит

облегчение. Интересно, на что это похоже —

встретиться со своим ребёнком в первый раз.

— Как она это сделала? Привезла нас обоих в

этот дом? Пересекла границы? Должно быть, ей

оказали помощь.

Он качает головой.

— Мы по-прежнему допрашиваем её. Она

отвезла Айзека в больницу в караване ( Прим. ред.:

автомобиль «Додж Караван»). Она была в том же

караване,

когда

пыталась

пересечь

границу,

возвращаясь обратно на Аляску. Когда они обыскали

её

автомобиль,

то

обнаружили

потайное

пространство, достаточно большое, чтобы туда

поместились два тела. Мы думаем, она дала вам

наркотик и доставила туда. Мы ничего не знаем о

помощнике, мы до сих пор её допрашиваем.

— Обратно на Аляску? — спрашиваю я. — Она

возвращалась за мной?

Он качает головой.

— Мы не знаем.

Я расстроена и ударяю кулаком по столу.

— А что вы знаете?

Он выглядит обиженным. Я стараюсь смягчить

свою реакцию. Это не его вина. Или, может, его.

— Как тогда вы меня нашли?

—

Канадские

полицейские

разослали

ориентировку о её транспортном средстве. Она была

схвачена на границе. И дала нам координаты дома,

где держала Вас.

— Так просто?

Он кивает.

— Я не понимаю.

— Дом находится на большом участке земли,

которым она владеет. На самом деле, большой — это

мягко сказано. Она владеет землёй в сорок тысяч

акров. Её покойный муж владел нефтяными

скважинами. Он также был теоретиком катастроф. И

опубликовал несколько книг по выживанию после

Армагеддона. Мы думаем, что он построил этот дом,

вдохновлённый этими теориями.

— Вы знаете всё это, но не знаете, что она

собиралась сделать со мной?

— Легко найти информацию, которая уже есть,

мисс

Ричардс.

Извлечь

информацию

из

человеческого ума немного сложнее.

Может быть, я недооценила добродушного

детектива Гаррисона.

— Моя мать ...? — спрашиваю я.

Он наклоняет голову, хмурясь.

— Ничего.

Возможно, она не приложила к этому руку.

Возможно, Сапфира нашла её и прочла книгу, не

связываясь с ней.

— Я хочу вернуться домой, — вдруг объявляю я.

Он кивает.

— Ещё несколько дней. Потерпите нас...

Ник ждёт меня, когда мой рейс приземляется в

Сиэтле. Я знала, что он будет там, потому что

писатель связался со мной по электронной почте,

желая знать, когда я возвращаюсь домой. Он спросил,