Тайные операции военной разведки - Болтунов Михаил Ефимович - Страница 11

Со временем жизнь в училище налаживалась. Возникла художественная самодеятельность, в которой курсант Ивлиев принимал самое активное участие. Еще в школе он посещал драмкружок, осваивал модный в то время «степ». Вместе с другими курсантами он даже организовал танцевальный ансамбль. Разумеется, самодеятельные артисты били не только чечетку, но и танцевали народные и морские пляски.

Николай любил спорт, особенно дальние шлюпочные походы на яхтах и шестивесельных ялах по Черному морю.

За год до окончания в училище приехал представитель Главного штаба военно-морского флота капитан 1 ранга Александр Близнаков. Из 400 курсантов он выбрал пятерых, среди которых был и Николай Ивлиев. Тогда им никто толком ничего не объяснял: побеседовали, сказали, что они отобраны для какой-то «особой службы». Однако что это за служба, так и осталось тайной.

Училище они окончили в начале 1941 года и сразу оказались участниками эксперимента, проводимого на флоте. После государственных экзаменов их выпуск направили на корабли, но звания лейтенантов не присвоили. Они ходили в мичманах.

Ночь с 21 на 22 июня 1941 года мичман Ивлиев встретил дублером вахтенного офицера на линейном корабле «Парижская коммуна». Корабль недавно возвратился из длительных и сложных учений в составе Черноморской эскадры и теперь «отдыхал» на бочке в Севастопольской бухте.

Ночь была тихая и теплая. Неожиданно южное небо взорвалось зловещим шумом десятков авиационных моторов. Из штаба флота поступил сигнал: «Вражеские самолеты! Открыть огонь!»

Так началась война для Николая Ивлиева. Вскоре всех выпускников училища им. П. Нахимова отозвали с кораблей в родную альма-матер. Им присвоили офицерские звания лейтенантов. Казалось, о пятерке отобранных Близнаковым забыли. Впрочем, и сами молодые лейтенанты не вспоминали о том эпизоде. Началась война, и они рвались на фронт, на корабли.

Однако все сложилось иначе. Вместо флота их отправили в Москву, сказали: на ускоренные «спецкурсы». И только по прибытии выяснилось: им предстояло учиться дальше в училище по подготовке командиров штабной службы ВМФ (УПКШС). Они вскоре поняли, что такое сугубо тыловое название является лишь прикрытием их истинной деятельности. В ту пору еще не существовало военно-дипломатической академии, и УПКШС стало своего рода прообразом этого учебного заведения. Правда, программу обучения, крайне напряженную и сложную, пришлось уложить в несколько месяцев.

К пятерке лейтенантов-черноморцев присоединили шесть выпускников Высшего военно-морского училища им. М. Фрунзе из Ленинграда и группу девушек-студенток из языковых вузов.

За время обучения большинство из них вышли замуж за своих сокурсников и уехали вместе с мужьями за рубеж.

Училище штабных работников располагалось под Москвой в лесу, скрытое от посторонних глаз. С приближением линии фронта к столице было принято решение эвакуировать его в Ульяновск.

После окончания училища лейтенант Ивлиев получил приказ: убыть в Лондон в состав аппарата военно-морского атташе и советской военной миссии. Он добрался до Архангельска, а оттуда, на борту эсминца «Онслот», до берегов Великобритании.

22 июня 1941 года, в день нападения фашистской Германии на Советский Союз, Уинстон Черчилль выступал по радио.

«Опасность, угрожающая России, – сказал он, – это опасность, грозящая нам и Соединенным Штатам… Сдвоим свои усилия и будем бороться сообща… Мы окажем России и русскому народу всю помощь, которую только сможем».

Через пять дней 27 июня в Москву прибыла английская делегация. Ее возглавлял посол С. Крипс. Он был принят наркомом иностранных дел В. Молотовым. В ходе их беседы и прозвучало предложение обменяться миссиями, которые взяли бы на себя координацию военного сотрудничества между странами.

В июле 1941 года в Москве было подписано соглашение о совместных действиях правительства СССР и Великобритании в войне против Германии, которое и положило начало работе военных миссий: советской в Лондоне и английской – в Москве.

Союзные миссии координировали организацию военных поставок, а также оказывали содействие британским морякам в проводке конвоев с грузами из Англии в советские северные порты. Кроме этого на миссию в Лондоне была возложена еще одна, крайне важная и ответственная задача – побуждать союзников к скорейшему открытию второго фронта в Европе.

Следует подчеркнуть и еще одно обстоятельство. Не все в Великобритании были сторонниками военно-экономической помощи Советскому Союзу, и поэтому здесь возникало немало проблем: были задержки с отправкой конвоев, недогруженность судов, поставки некачественной военной техники и оружия.

Поэтому для контроля за соблюдением договоров в английские порты и командировали советских морских офицеров. Их направляли в Эдинбург, в Ньюкасль, в Глазго. А лейтенанту Ивлиеву приказали убыть в портовый город Халле (более известный в Советском Союзе как Гулль).

Что ж, одно дело работать в Лондоне, когда рядом с тобой сослуживцы, руководство, а иное – в отрыве от всех.

«Здесь, в Халле, на чужой земле, – вспоминал Ивлиев, – я оказался в положении боксера на ринге один на один со своими проблемами, без «тренера» и даже без «болельщиков» в лице моих соотечественников. Но я всегда считал и настраивался на то, что «и один в поле воин».

Конечно же, слабым местом в подготовке Николая было отсутствие разговорной практики. Правда, англичане позаботились о переводчике и прислали из адмиралтейства младшего лейтенанта Розу.

Ивлиев постарался как можно быстрее избавиться от нее. Он прекрасно понимал, что Роза не столько переводчик, сколько соглядатай.

Во время перехода на «Онслоте» Ивлиев познакомился с помощником английского военно-морского атташе в Москве Кортнеем. Офицер возвращался на родину из командировки. Николая удивил тот факт, что англичанин говорил по-русски практически без акцента. На вопрос, где Кортней так здорово изучил язык, помощник военного атташе признался: перед командировкой в Советский Союз его направили в Швецию с единственной целью – найти русскую семью, внедриться в нее и освоить язык. Что и было сделано.

Методология языковой практики тут достаточно проста. Все дело в непрерывном общении с местными жителями, а не от случая к случаю, как это происходит, когда офицер выходит за ворота посольства. Но в данном случае сама жизнь помогла найти подобный вариант. Ведь лейтенант Ивлиев оказался в Халле единственным.

Правда, внедриться в английскую семью сразу не получилось. Сначала он жил в гостинице в центре города. Но когда все окружающие дома были разбомблены немецкой авиацией, перешел в пансионат. Однако в нем квартировали такие же, как и он, иностранцы. Но Николай не уставал искать более подходящий вариант и наконец, нашел в окрестностях города квартиру с английской семьей, которая и приняла его.

Первые несколько недель проживания показали, что дело не только в освоении языка, но и в знакомстве с бытом и нравами англичан. Николай жил как все местные. Получал продуктовые карточки, хозяйка готовила завтрак и ужин. Личным транспортом был велосипед. Об автомобиле тогда и мечтать не приходилось.

Участвовал он и во всех семейных мероприятиях: пикниках в выходные дни, праздновании дней рождения, совместных выходах в театр. Кстати, по настоянию «новой семьи» он впервые в жизни отметил и свой день рождения.

В одном доме с Ивлиевым снимали комнаты двое холостяков – шотландец Джимми, инженер по профессии, и англичанин Дон, лейтенант из штаба английских военно-морских сил. Он был постарше, а Джимми того же возраста, что и Николай. Они вскоре подружились.

Н. Ивлиев (второй справа в третьем ряду) – курсант высшего военно-морского училища

Местные жители нередко приглашали советского офицера в английские клубы: от фешенебельных, для именитых мужей города, до обычных «пабов», где собирался трудовой люд, пропустить по кружечке пива после рабочего дня.