Тёмная потерна (СИ) - "Луми Йоханнес" - Страница 78

- Я подумаю.

- Я, конечно, не тороплю, у тебя есть, - я посмотрел на свой хронометр, - примерно четыре часа.

- А что потом? - изумлённо подняла она брови. - Заберёшь кольцо назад?

- Э-э, не знаю, как у вас в слое, а у нас было так, - решил я немного приврать, - если девушка взяла кольцо, то это означает практически "да".

- Да-а? - она опять уставилась на украшение. - Это бриллиант?

- Меня уверяли, что да, стекло царапает, так что я почти уверен.

- Хм-м, - она деланно нахмурила брови, - ну надо же, и шампанское? Да ты прямо всерьёз, да?

- Да, - честно ответил я.

- Но ты же меня совсем не знаешь! Может, я ужасная стерва?

- Я справлюсь, - заверил я её.

- А может у меня невыносимый характер и я лишь искусно маскируюсь под паиньку?

- Кое-что про твой характер я уже понял, - сообщил я.

- И? - бровки снова поползли вверх.

- И мне нравится то, что я понял.

- Я ещё не умею готовить, то есть умею кое-что, но не люблю, - сообщила она после небольшой паузы.

- Менуточку! - теперь уже я картинно возмутился. - То есть я без борща остаюсь, что ли?

- А почему без борща? - засмеялась она, демонстрируя передние зубы, чуть более крупные, чем остальные.

Что её совсем не портило.

- У нас считалось, что настоящая женщина должна уметь готовить борщ, это, типа, залог крепких семейных отношений.

- Ой, не могу! - захохотала она. - У нас это были... А я не поняла, ты даму шампанским не будешь угощать, что ли?

Что в её реальности заменяло хорошей жене борщ, я так и не узнал.

- О! Неплохое, - оценила она напиток, когда улеглась пена, и мы сделали по глотку.

Затем она поставила фужер на шаткую тумбочку, положила мне руки на плечи и, глядя прямо в глаз, произнесла:

- Я выйду за тебя замуж, Константин Нагорнов, если ты пообещаешь мне две вещи.

- Всё, что угодно, - ответил я, чувствуя, что сердчишко забилось сильнее.

- Никогда меня не обманывай и не предавай.

- Никогда! - поклялся я и скрепил обет поцелуем.

- Абалдемон! - снова издала Маша восторженный вопль, когда я на руках внёс её в наше новое гнёздышко.

Перед дверью, правда, драгоценную ношу пришлось опустить, потому что внести, не зацепив косяк головой или ногами, я бы не сумел, слишком узким был вход в наше жилище.

- Ой, и бельё новое, - оценила моя теперь уже жена, проведя рукой по свежим простыням.

Надо ли говорить, что мы их тут же и обновили?

Конечно, всё было сумбурно, в некоторой спешке и совершенно не так, как, возможно, Маше хотелось. Это был её последний день пребывания в больнице, и нам обязательно нужно было расписаться. К счастью, такого понятия как очередь в ЗАГС здесь не существовало, достаточно было подать заявление, уплатить пошлину, найти двух свидетелей и всё, вожделенный документ готов.

О свидетелях позаботился Дима, собственно, он был одним из них, а в качестве свидетельницы привлёк какую-то свою знакомую, в чьих объятиях, я так понимаю, находил утешение после разрыва с Зиной. Ну и хорошо, пусть это формальность, но я бы не хотел, чтобы Зинаида ставила подпись на столь важном документе. Свадьбу решили отпраздновать чуть позже, потому что "дохтур" и так отпустил невесту скрепя сердце, и всего на несколько часов, до вечера, когда больница просто закрывалась, а вечер зимой наступает рано. Конечно, чтобы Абрам Моисеевич не переживал так сильно за здоровье пациентки, я презентовал ему бутылочку местного "коньяка", но вернуть Марию было нужно, тут ничего не попишешь.

Забавно вышло с моими подарками для неё, я приобрёл кое-что из дефицита, и Маша, разумеется, всё тут же примерила. Бельё её в восторг не привело, хотя там был даже шёлк. Система крепления чулок была весьма эротичной, но она даже выругалась, пока справлялась с застёжками. А вот платье, которое мне понравилось больше всего, было с негодованием отброшено в сторону со словами:

- Я такое не одену никогда в жизни!

Я деликатно промолчал и даже не расстроился. Самым сложным моментом, для меня, была её возможная реакция на разъяснение причины столь поспешного узаконивания наших отношений. Дело в том, что нерезидент мог сменить работу в течение года только по состоянию здоровья, или если сочетался законным браком с гражданином республики. В этом случае допускался переезд в населённый пункт одного из супругов. И, по счастью, я уже был обладателем заветного паспорта. Так что теперь, сразу после выписки, нам следовало лететь в Красную Пежу, и подавать документы на перевод, чтобы Маше не пришлось выходить на работу пусть всего на день.

- А если бы не это, - спросила она, - ты бы долго раздумывал?

- Честно? - спросил я, хотя это и было излишним. - Штамп в паспорте, тем более в местном, для меня не так важен. Мне важно, что я могу засыпать и просыпаться рядом с тобой. Каждый день.

Так начался новый этап моей жизни в этом очень странном месте. В самом начале мне говорили, что зима - это тяжёлое время, короткий световой день, холод, усиливающееся давление Тьмы, всё это способствует всяким депрессивным настроениям. Не знаю, кто как, а я был счастлив, Мария тоже, это было видно, пусть я и ходил в "розовых очках". Мы подыскали ей не очень отстойную работу на местном мелькомбинате, тут уже не обошлось без "смазки", и пусть зарплата там всё те же 150 рублей, и нет возможности подзаработать, зато в тишине конторы, каким-то младшим учётчиком, женский коллектив, и не дышать мучной пылью. Когда мог, я всегда отвозил её и встречал, в другое время был ведомственный транспорт, но нас "статусы" совершенно не парили, а зарплата её без обсуждения ушла в раздел "на булавки и помаду".

Халява с распределением дефицита закончилась, о чём Дима с тоской вспоминал раз по пять на дню, но, внезапно, наши услуги опять понадобились - оказывается, Стас взялся контролировать реализацию какой-то электротехнической продукции, навар тут был в два раза меньше, в процентном соотношении, но, зато, выхлоп приятно поразил. Дима так наскирдовал себе на подержанный автомобиль, например. Свою лепту в семейный бюджет вносила и моя основная работа, командировки на север никто не отменял, а там и стрелять приходилось. Твари и в самом деле зимой борзели, однажды вообще к стенам "Точки" подошли, пришлось объявлять тревогу и в кой-то веки хозвод получил боевые, даже повар стрелял!

Новый, 33-й год встречали как дома, в смысле, сначала в кругу самых близких людей, затем пошли по гостям. Близкие - это Дима с Эльвирой, жгучей брюнеткой, которую он представил как "самую прекрасную женщину в республике". Ну-ну, я-то знаю, кто самая-самая, но вслух опровергать не стал, тем более, что девушка и впрямь была весьма привлекательна. Встречали у нас дома, было мало еды, но был "Оливье", много закусок и лёгких спиртных напитков, очень хотелось выйти на улицу, но ограничились пятиминутной стрельбой из ракетниц с крыльца. А до этого, под настоящее поздравление настоящего президента, прозвучавшее по радио, открыли бутылку настоящего шампанского.

Тридцать третьим год считался условно, он так и именовался официально - 33-й Условный год. Люди здесь исчезли в 1948-м, пять лет мир был пустым, правда, по этому поводу у учёных тоже нет единого мнения. И вот уже 27 лет сюда валятся люди из прорех в ткани мироздания. Но точная дата, когда этот мир треснул, известна, от неё и ведётся нынешний учёт смен зим и лет. А если продолжить местное летоисчисление, то сейчас наступил 1980 год. Даже не верится! Олимпиада 80, улетающий мишка. Жизнь Там совершила гигантский скачок, люди полетели в космос, высадились на Луну, изобрели компьютеры, интернет и видеомагнитофоны, а здесь...