Воздастся каждому - Чейни Питер - Страница 37

• Предыдущая
• 37/42
• Следующая

Еще один интересный момент: Арно Белдо — брат Олали Голи. Олали — любовница Беллами. Белдо снабжал Беллами наркотиками. Он же научил Олали солгать о времени прихода Беллами. Этот человек связан со всеми Мероултонами — завсегдатаями его ночных клубов.

Белдо не занимается благотворительностью, а четверо Мероултонов не из тех, у кого водятся деньжата. Они вечно пытаются хоть как-то свести концы с концами. Вот ещё ниточка для анализа.

Должен сознаться, я держал вас в абсолютном неведении относительно одного обстоятельства. Теперь выложу все начистоту.

Вы в свое время осмотрели квартиру Цинтии Мероултон, но ничего не обнаружили. Не хватило времени? Я побывал там после вас, очень тщательно все осмотрел и обнаружил патрон калибра 0.22, который выпал из коробки, хранившейся в одном из ящиков. Саму коробку вы не обнаружили, а вот Вилли Мероултон нашел. И забрал. При этом один патрон выпал.

Выходит, Вилли догадался о вашем намерении арестовать Цинтию, и решил устранить лишние улики. Патрон до сих пор у меня, и если представится возможность, я как-нибудь дам вам на него взглянуть.

Теперь о Джереми. Вы чертовски хорошо знаете, что я — тот таинственный человек, который проник в морг на Энзел Стрит и вытащил бумагу с завещанием из часов старика Августа. Я написал письмо от имени воображаемого Сэмми Шейка, готового его продать. Письмо я передал Джереми через Майолу Фериваль. Джереми с самого начала попытался в прямом смысле слова выбить из меня завещание. Но коса нашла на камень, и ему пришлось заплатить.

С ним все стало ясно.

Теперь я планирую навестить Пола и выяснить, готов ли он встретиться лицом к лицу с тем, что ему предстоит, или предпочтет схватить собранные мной 1000 фунтов и смыться. Выяснив это, я получу дополнительные козыри против убийцы. Если я добьюсь от Пола признания, то вышлю их вместе с этими заметками.

Итак, «Танцор», я полагаю, вы хотите знать, почему я действовал именно таким образом и почему готов использовать свой шанс (и очень скоро), если все пойдет так, как я ожидаю.

Согласен, я не раз нарушил закон, причем в весьма экстравагантной манере (вспомните нашу беседу о фальшивых алиби!). Как я полагаю, мне можно предъявить немало обвинений.

Ладно, это просто старая история в стиле «шерше ля фам». Я знал множество женщин, но никогда не встречал такой, как Цинтия Мероултон. Однажды я сказал ей, что ради неё спущусь саму преисподнюю. И самое смешное в том, что она мне не поверила! Вот женщины!

Я не особенно обращал на себя внимание, считая, что на это нет времени, ни желания. Но дело Мероултонов позволило понять, что я по горло сыт такими играми. Последний клерк, встретив женщину своей мечты, может по крайней мере грезить о ней наяву. Но при моей профессии нельзя себе позволить даже этого. Только вообразите себе человека вроде Слима Кэллагена, который морочит себе голову призрачным шансом в отношении такой девушки, как Цинтия Мероултон.

Ну хорошо, покончим с личными делами. Чтобы вы как следует собрались и тщательно обдумали мое письмо, поясню, что я планирую сделать и чего хотел бы от вас…"

Грингол читал ещё некоторое время, затем поспешно затолкал бумаги в ящик стола. Филдс, наблюдавший за ним, встал.

— Позвони вниз, чтобы приготовили патрульную машину, — бросил Грингол. — Мы едем в офис Кэллагена на Ченсери Лейн… и нужно поторапливаться.

Он схватил шляпу и, выбегая, взглянул на часы.

Было 3.10.

В 2.45 Кэллаген, хрипло кашляя, карабкался по лестнице в свой офис. Он, как обычно, уговаривал себя урезать количество сигарет, выкуриваемых за день. Почти сразу за этой мыслью, возникла другая — что сократит он или нет, значения не имеет.

Эта идея, казалось, его позабавила.

В приемной он включил свет и закрыл за собой дверь. Затем прошел в кабинет, повесил шляпу и пальто, зажег настольную лампу и буквально рухнул на стул.

Некоторое время он оставался в этом положении, что-то обдумывая. Потом открыл ящик стола, вытащил продолговатый конверт, прошел в приемную, огляделся и случайно обнаружил забытый Фредом Мейзиным номер «Ивнинг Ньюс». Кэллаген разорвал две первые страницы, тщательно свернул их, сунул в конверт и написал на нем: «Последняя воля и завещание Августа Мероултона». Причем писал неразборчивыми каракулями, стараясь, чтобы те по возможности походили на почерк покойного.

Запечатав конверт, он сунул его в верхний ящик стола. Открыл ключом нижний ящик, вытащил «люгер», долго с сожалением его рассматривал, потом с насмешливой безнадежностью сунул обратно и запер ящик. Встал, подошел к стенному шкафу, вытащил тяжелую деревянную коробку, отнес к себе на стол, повертел в руках и сел.

Проверил, сколько ещё осталось сигарет в пачке «плейерс». Только три. После секундного раздумья закурил одну, а остальные разложил на столе.

Наконец пристроил настольную лампу поудобнее и взялся за письмо Цинтии Мероултон. Закончив, внимательно перечитал с начало до конца, застенчиво и неопределенно усмехнулся, порвал на мелкие клочки и отправил в мусорную корзину.

Во входную дверь постучали.

Кэллаген вышел и открыл.

Под дверью топтался Вилли Мероултон. Он улыбнулся, увидев Кэллагена и вынул изо рта трубку. Похоже, Вилли нервничал.

— Рад, что вы пунктуальны, — приветствовал его Кэллаген. — Нам нужно обсудить пару вопросов, и лучше бы управиться до утра.

Вилли понимающе кивнул и сунул трубку в рот. Кэллаген запер дверь и провел его в кабинет. Вилли сел на стул перед столом. Кэллаген выбросил окурок и взял одну из двух оставшихся на столе сигарет. А закурив, замер в любимой позе, то есть подпирая стену.

Вилли выбил пепел из трубки в ладонь, встал и выкинул его в корзину.

— Думаю, это была работа высочайшего класса — разузнать о другом завещании, том самом, которое мой дядя сделал в день его убийства. Вы уверены, что оно существует? Ошибка исключена?

Кэллаген пожал плечами и усмехнулся.

— Возможность ошибки существует всегда. Жизнь не была бы и наполовину столь забавной, не совершай люди ошибок. Но я не думаю, что ошибаюсь.

Вилли сел и стал снова набивать трубку. Наблюдая за его спокойными твердыми пальцами, прессующими табак, Кэллаген был поражен собственным восхищением его хладнокровием и самообладанием. Нервы у Вилли были крепкие.

Кэллаген сел на стул. Свет лампы падал на крышку стола, лица обоих оставались в тени.

— Кое-что вам нужно знать, Вилли, — заговорил Кэллаген. — Вы читали в газетах о парне, которого видели на Энзел Стрит той ночью, когда убили вашего дядю. Так вот, этот тип стащил завещание, которое старик прятал в корпусе часов.

Вилли казался удивленным.

— Странно… Разве не ради него было совершено убийство? Если убийца его не забрал, значит, ему пришлось потом отправиться на Энзел Стрит. Возможно, в первый раз что-то помешало.

Кэллаген отрицательно покачал головой.

— Нет, все не так. Завещание из морга украл я. Мне очень хотелось взглянуть на него.

Глаза Вилли широко раскрылись от удивления.

— Я вас не понимаю! Где же оно? Что вы с ним сделали?

Кэллаген откинулся на спинку стула, явно наслаждаясь ситуацией.

— Я продал его Джереми. За 500 фунтов . И он сжег завещание в этом кабинете.

— Что вы наделали! — воскликнул Вилли. — Вы сумасшедший. Это же преступление! Что было в документе?

Кэллаген небрежно отмахнулся.

— Да так, старик аннулировал все прежние распоряжения и завещал всю недвижимость и состояние Цинтии Мероултон.

— О, Господи! — голос Вилли дрожал от ярости. — И вы продали это Джереми! Вы ограбили Цинтию и лишили её состояния, только ради того, чтобы содрать с Джереми несколько сот фунтов! Вы за это ответите, Кэллаген. И дорого заплатите, хотя бы за то, что ограбили все наше семейство.

Кэллаген затушил второй окурок и закурил третью — последнюю. Вилли свою трубку так и не раскурил, а лишь крепко зажал её зубами, сверля глазами Кэллагена.

• Предыдущая
• 37/42
• Следующая