Край без Короля или Могу копать, могу не копать - Барановский Вадим - Страница 72

Фонси сел перед шаром и привычным волевым усилием взмыл в воздух с вершины Пустоградской башни.

Дома у батюшки на стене висело немало карт — батюшка в своё время немало по свету странствовал и потому их очень любил, — и Фонси привык, что, например, лес на карте обозначается несколькими деревьями, город — красивой башней, деревня — маленьким домиком, а, скажем, горы — острыми вершинами. И все они на карте выглядят одного и того же размера.

А если смотреть с высоты птичьего полёта, то выходит, что горы-то ещё кое-как найти можно, а вот разыскать город уже гораздо сложнее, потому что дома и башни на деле ни в какое сравнение с горами по размерам не идут. Несколько дней Фонси, как обалдевшая ворона, кружил над Севером, прежде чем отыскал Кардун, а Гундабад до сих пор не мог найти.

«А зачем, спрашивается, я тут в небе кружу, как обалдевшая ворона?» — подумал Фонси. — «Гундабад это гора, а крепость и город сделаны внутри горы и на южном склоне, хоть это мне Хавага рассказала. Надо опуститься на какую-нибудь вершину и оттуда смотреть на все другие».

Вершина горы Гундабад была точь-в-точь такая, как горы на карте — высокая и остроконечная. В сторону от неё отходила словно бы каменная стена пониже, а в седловине между Гундабадом и соседней горой — Фонси не знал, как она называется — было сделано огромное каменное крыльцо — это и был город-крепость Гундабад, построенный в давние времена гномами, а теперь, после того, как гномов вытеснил с Севера Бессмертный Король, принадлежащий оркам. Серые каменные здания и загоны — верно, для троллей — тянулись от горы до горы полукругом и ступенчатыми ярусами спускались к обрыву, откуда дальше вниз шла такая же невероятная дорога, прикреплённая к скале только одним краем, как та, что Фонси видел по пути из Кардуна.

«Только один вход и выход», — понял Фонси, — «вот почему гномы так долго держали осаду, а крепость так и не взяли. И дорога наверняка охраняется, так что убежать по ней не получится. Что ж, будем искать выход, которого нет».

За следующие несколько дней Фонси изучил окрестности Гундабада не хуже, чем Тукборо. Путь наружу был не один — было ещё несколько желобов, по которым с горы спускали мусор, да ещё с двух краев седловины спускались длинные и ржавые цепи, приделанные к подъёмному приспособлению с колёсами и воротом — судя по размерам, крутить его должен быть тролль. Тут главное, чтобы, пока спускаешься по цепи, тебя этот тролль обратно не выкрутил.

Дороги от Гундабада отходили на восток и на запад. Пологий спуск переходил в западную дорогу, довольно широкую и ровную, должно быть, это и была дорога троллей, что поминал в свое время Кзаг. Восточная дорога была поуже и поизвилистей.

На юг уходили какие-то совсем невзрачные и неприметные тропинки, но именно их отправился исследовать Фонси — по этим тропам Гългар собирался отправить отряд в Ривенделл.

Тропа петляла между скал, поднималась на два перевала, проходила мимо какой-то длинной и узкой долины — Фонси захотелось задержаться и осмотреть её как следует, но он не стал, — огибала скалистую гряду, служащую этой долине северной стеной, сужалась в этом месте до ширины в три-четыре хоббитских шага, потом поднималась ещё на один перевал, опускалась в ущелье, проходила над бьющим из скалы ручьём и заканчивалась на вершине холма, откуда открывался сам Ривенделл — глубокая и длинная долина, уже начинающая зеленеть, хотя вокруг всё ещё желтела прошлогодняя трава и вереск.

Фонси улыбнулся и начал спускаться в долину. Хоть посмотреть, какой он, этот самый Последний Уютный Дом, раз уж не удастся расспросить Шельмеца, как ему там понравилось.

Но едва показались внизу крыши и мосты Ривенделла, Фонси остановился.

«Мне надо не Уютный дом рассматривать», — сказал он сам себе, — «а места под Гундабадом изучать. Если повезёт, в Уютный дом я и сам попаду когда-нибудь».

И он отправился назад вдоль потайной тропы — исследовать места под Гундабадом.

Скрипнула дверь, и Фонси поднял глаза от стеклянного шара. Картинка в нём не погасла — за время обращения с кудесиной хоббит научился делать так, чтобы изображение держалось в шаре ещё некоторое время после того, как Фонси переставал вглядываться в него и иногда засыпал, глядя на Шир.

На пороге стоял Кзаг.

— О! — обрадовался Фонси старому знакомому, — здравствуй, Кзаг! Как у тебя дела? Как Кончаг поживает?

Высокий орк в два шага пересёк комнату и навис над столом, за которым сидел хоббит.

— И ты здравствуй, — проскрежетал он, — и слушай меня, у нас нет времени. Сюда идёт Болг. Из Кардуна приехал какой-то равнинник, поговорил с Болгом, тот рассвирепел и велел привести Хавагу. Гългара в городе сейчас нет. У Хаваги ключ от этой двери. Готовься изображать таркърского щенка, да хорошенько. Понял? Всё, меня здесь не было.

Обернувшись на полдороге к двери, орк красноречиво провёл кривым ногтем по собственному горлу.

— Понял? — ещё раз осведомился он и вышел, не дожидаясь ответа. Снаружи лязгнул засов и щёлкнул ключ.

Фонси с трудом преодолел накатившее на него оцепенение, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов и спрыгнул со стула. Кафтан, плащ, сапоги, весь ширадурбагский наряд. Мешок, лопата, нож, топорик, напильник — всё на месте. Батога, жалко, нет, остался в деревне Хийси. Шапка. А теперь — ждать гостей.

Фонси подумал и задул свечу на столе. В комнате не совсем темно — значит, снаружи день, может быть, даже ясный.

— Ну, выручай, таркърская кудесина, стародавнее колдунство, — обратился Фонси к волшебному шару. — Сейчас или никогда.

Засов снаружи снова лязгнул, и дверь отворилась.

Болг сильно отличался от Гългара — кожа его была темнее, с каким-то даже зеленоватым отливом, как у гриба свинушки, голова не такая большая и не продолговатая, а круглая, и глаза гораздо более широко расставлены. Ростом он был поменьше гундабадского правителя, больше походил статью на большеца. И одевался он совсем не так, как Гългар — ни кожи, ни замши, а вместо этого длиннополый камзол из толстого чёрного сукна и суконные же штаны, а под камзолом — вязаная шерстяная телогрейка с каким-то простым узором.

Жёлто-карие глаза орка сверлили Фонси, и лоб над ними хмурился всё сильнее — видно, привык Болг Азогинс встречать по одёжке и никак не мог понять теперь, кто перед ним.

Фонси стоял смирно, временами чуть скашивая глаза на шар, где не было видно ничего, кроме белого тумана: перед тем, как пришёл Болг, Фонси поднял взгляд шара в толщу облаков.

Вслед за Болгом в комнату заглянул бородатый большец, знакомец Фонси по кардунской бане, не подозревающий, что обязан хоббиту жизнью — если бы Фонси рассказал про него тогда Кзагу с Кончагом, те бы ни за что не оставили купца в живых.

— Ты его знаешь? — спросил Болг, делая шаг через порог.

— Здравствуй, Фонси! — поприветствовал хоббита Гернот сын Гизельхера,[39] подмигивая. — Ты, я вижу, всё-таки добрался в Гундабад, — и, не дожидаясь ответа от Фонси, обратился к Болгу:

— Он не более дунадан, чем я, о владыка. Это тот самый маленький купец с запада, я тебе говорил о нём.

— Все вы на одно лицо, — отозвался Болг, знаком приказывая двум оркам-стражникам оставаться на пороге и делая шаг вперёд, — кто ты такой? Почему ты так одет?

«Откуда это Гернот знает моё настоящее имя, я же ему не говорил...» — пронеслось в голове у хоббита, но размышлять времени не было. Фонси шагнул навстречу Болгу и немного в сторону, рукой надвигая на глаза меховую шапку, напряг воображение и обратился к шару, мысленным зрением прорываясь сквозь облачную пелену.

Навстречу солнцу.

Крики Болга, его охранителей и Гернота слились в один. Фонси сорвал с лица шапку и на мгновение зажмурился — даже в Белых холмах самым жарким летом не бывало так светло, — потом открыл глаза и убедился в том, что три орка, глядевшие прямо на шар, когда тот вспыхнул ослепительным солнечным светом, лежат ничком, а Гернот, единственный оставшийся на ногах, уткнул лицо в сгиб локтя; проскочил мимо купца, задев его локоть, отчего тот взвизгнул, как маленькая девочка, и подпрыгнул на месте; а хоббит выскочил в открытую дверь, с трудом закрыл её и приладил на место тяжёлый засов.