Край без Короля или Могу копать, могу не копать - Барановский Вадим - Страница 12

Так вот, стоит этот Бадыноко в лодке, факелом светит, а копьём ото дна себя отталкивает. И тут он заозирал себя, наклонил себя резко вперёд — и в воду головой вниз прыгнул.

— Что, сам прыгнул? — удивился Нори, очевидно, тоже слышавший эту быль впервые.

— A-а, вот в том-то и дело... Камненоги показали, как это себя смотрело со стороны, и мы поняли, каким образом может такое себя случить.

— Каким? — наклонился вперёд Нори.

— А вот каким, — зловеще-тягучим голосом проговорил Ори. — Если кто-то сзади между ног руку протянет, за бороду схватит — а борода у этого Бадыноко была така, что любой Долгобород позавидует, так Камненоги сказали, — да и дёрнет сильно назад и вверх.

Он замолчал. Молчали и слушатели, представляя себе, каково это. Хуже всех представлялось безбородому Фонси; по тому, как все три гнома раздумчиво потянули себя за бороды, можно было сказать, что они такое вообразить могли запросто. Особенно Нори: у него бородища была не такая густая, как у старшего брата, но такой длины, что он и сам на неё, пожалуй, наступить мог.

— И что дальше? — спросил Нори, не желая, видимо, думать о том, как его кто-то дёргает за бороду и скидывает в воду.

— А вот что. Бадыноко в кольчуге был, стало быть, потонул сразу. Побегали они по берегу, покричали, факелами посветили — ничего, никого. Только себя собрали обратно идти, слышат — словно бы шуршит что- то. Посмотрели — ползёт из воды на островок мёртвый Бадыноко, совсем голый. Выполз и лёг, лежит, не двигается. Они кричат ему, Бадыноко, Бадыноко! — и тут кто-то там, на островке, захрипел, зашипел, зарычал и начал шумно сглатывать.

— И что? — ахнул Фонси.

— Ну и дёрнули они оттуда со всех своих каменных ног. И потом долго не могли снова найти эту пещеру, а когда нашли, — уже вместе с остальными из отряда — то на островке посреди озера лежал один только череп с ошмётками бороды да груда обглоданных костей. Что-то сожрало беднягу Бадыноко, а что это было — никто не знает, и не узнает никогда, тем более что дело было давно, и в том городе, поди, снова шастают орки.

— Да пожрут их всех горы! — веско закончил Дори.

...Потом гномы ещё поиграли на свирелях, а потом ещё поговорили про войну, — как понял Фонси, ту самую большую войну орков и гномов, которая закончилась, когда Геронтий Большой Тук был совсем ещё маленьким, — про какие-то горы с пещерами, какого-то Азога, поделом ему, паскуднику, и какого-то Смога, чтобы у него все зубы сгнили и из пасти повысыпались, — но этого Фонси почти не запомнил; он уснул, закутавшись в плотный, уютный дорожный плащ Бунго Бэггинса, и даже не пожелал гномам спокойной ночи.

Проснулся он от звона и бряканья. Утро было пасмурное и холодное, в воздухе висела мелкая-мелкая морось. Нори суетился поблизости, возясь с огромными коробами гномьей поклажи — это они брякали и звенели.

— С добрым утром, Нори, — сказал хоббит, — вы уже на ярмарку собираетесь? Не скажешь, где здесь умыться?

— Ручей вон там, внизу, — показал Нори.

Хоббит сбежал в неглубокий овражек к ручью. Навстречу ему поднимался Ори, с бородой, закинутой за плечо, и помытым котелком в руке.

— Утро добро, — толстым голосом поздоровался он.

— И тебе доброго утра, Ори, — приветствовал гнома Фонси. Обращение на «господин» и «достопочтенный» куда-то пропало — странно величать «достопочтенными господами» тех, с кем травил байки у ночного костра.

Фонси зачерпнул из ручья ледяной воды, сполоснул лицо и направился обратно.

— Ну что, — сказал он гномам, — хорошо вам поторговать, и спасибо за гостеприимство.

— Пожалуйста, пожалуйста, — широко развёл руками Нори, — мы всегда гостям рады.

Дори подошёл к брату сзади и отвесил ему крепкий подзатыльник.

— За что? — взвыл обиженно гном.

— За что? — спросил Дори у Ори.

— Не знаю... — сказал тот и тоже получил подзатыльник.

— Обычаев позабыли, — рявкнул старший брат, — короля у вас нет! Это у вас вокруг что?

— Ну, Шир, — неуверенно ответил Ори.

— Ну, Шир, — согласился Дори, указывая толстым коротким пальцем на Фонси, — а это у вас тут кто?

— Ну, хоббит, — сказал Нори.Фонси, — одновременно с ним сказал Ори, и оба гнома втянули головы в плечи, потому что брат снова выдал им по подзатыльнику. Фонси смотрел на всё это и ничего не понимал.

— «Хоббит», — передразнил братьев Дори, — «Фонси». Это сын тэна ширского! Это не он у нашего костра гостевал и нашего кулеша ел.

Это мы в его стране гостевали, курили его табака и ели его солонины.

— Да вы что... — начал было Фонси, но Дори так зыркнул на него из-под насупленных косматых бровей, что он сразу замолчал.

— Что говорит обычай? — сурово спросил старший гном.

— В гости с пустыми руками не ходят, — ответил Ори.

— Так что стоите? Помните обычая!

Нори и Ори со звоном и грохотом поставили перед Фонси коробы с товаром и открыли их.

— Прости, сын тэна, — сказал Дори, — но пока ты спал, я взглянул на твоего ножа — и нашёл его прескверным. Не примешь ли ты от нас даром замену ему? Да и топорик тебе в лесу пригодил бы себя.

Фонси взлохматил себе волосы.

— Дори! — сказал хоббит. — Я вот что подумал. Мне очень нужна в моём походе одна вещь. Если у вас найдётся что-нибудь похожее, то я был бы очень рад принять её в подарок, если, конечно, вы не будете против. А нож с топориком я у вас в любом случае куплю. Хорошо?

— Хорошо, — ответил Дори, чуть помедлив. — А что нужно тебе в твоём походе, сын тэна?

— В походе моём, — Фонси, не желая того, заговорил так же торжественно и тяжеловесно, как и Дори, — мне бы очень пригодилось что-нибудь, режущее железо.

Косматые брови гнома поползли вверх. Он хотел было что-то сказать, но оборвал себя на полумысли, склонил голову и задумался, оглаживая бороду.

Ори потянул Дори за рукав и забормотал брату в ухо. Фонси расслышал только слова «никогда не пригодит себя» «настояще серебро» и «коза дум». Что такое коза дум, Фонси не знал.

Дослушав брата, Дори покивал головой, отошёл и, порывшись в одном из небольших коробов, вытащил из кожаного чехла невзрачный серый ножичек и протянул его Фонси.

— Возьми этого напильника, сын тэна, — сказал гном. — Он разрежет всяка железа, точно масла. Только береги его — немного осталось в Средиземье ему равных. Это напильник для работы с настоящим серебром, а настояща серебра больше нет нигде, так что нам, как сказал мой брат Ори, он вряд ли уже себя понадобит.

— Но, Дори, я... может быть, он вам всё-таки самим ещё нужен?.. — неуверенно произнёс Фонси, вглядываясь в лицо гнома. Что-то было застывше-твёрдое в этом лице, как будто Дори прощался с чем-то очень дорогим для себя.

— Возьми, возьми, — повторил Дори, вкладывая напильник в руку Фонси. Напильник был шероховатый и очень холодный на ощупь. — Если он себя пригодит тебе в твоих странствиях, нам будет приятно, — гном вздохнул и улыбнулся, лицо его смягчилось, — только спрячь его хорошенько.

— Вот и славно! — воскликнул Нори, когда Фонси убрал напильник в чехол, а чехол — в потайной карман жилета. — А теперь посмотри ножей и топориков, а то нам надо уже идти, скоро начнётся ярмарка.

Фонси выбрал себе новый нож и новый топорик и показал Нори.

— Это великолепные вещи, — сказал Нори. — Они никогда не заржавеют и не сломают себя. Видишь, на клинке ножа вырезаны резы — это старинные чары гномов. Ножик никогда не соскользнёт и никогда не порежет хозяина. А топорик, смотри, резы на обушке — никогда не попадёт хозяину по ноге. Лучша гномья работа. И оба эти сокровища — твои всего за три серебряных пенса!

«Дороговато», — подумал Фонси. — «Но, с другой стороны, настоящая гномья работа, да ещё и зачарованная». Отвязав от пояса кошелёк, он нашарил там три монетки.

— Это что? — мрачно спросил Нори, глядя на поблёскивающее на ладони у хоббита серебро.