Теряя себя (СИ) - "Eve Aurton" - Страница 16

Наверное, мне не стоило приходить сюда, потому что он зол, недоволен, разгневан.

— Ты не ответила на вопрос. Что. Ты. Тут. Делаешь? — Каждый его неторопливый шаг вызывает во мне еще большую дрожь, и я рефлекторно отхожу назад, боясь его тихого гнева.

— Не знаю, мне было скучно, — беспомощно пожимаю плечами, говоря это таким затравленным голосом, что всего на миг мне становится стыдно. А потом я вспоминаю, кто передо мной, и тут же оправдываю свой страх. В конце концов, это не милый пушистый зайчик. В конце концов, я зашла в комнату, которую не должна была заходить — я это вижу по его горящему злостью взгляду. Быть может, здесь жила та, которой он дорожил, которую, вполне возможно, любил. Потому что комнаты оставляют в неубранном виде только те, кто ревностно хранит воспоминания о покинувших их жильцах.

— Скучно… Я говорил тебе, как отношусь к любопытству, ma fille?

— Простите, мой Господин.

— Маленькая, упрямая, безрассудная.Ты дрожишь, — он так стремительно сокращает расстояние между нами, что я успеваю сделать лишь судорожный вдох, прежде чем оказаться в его сильных объятиях. Он проводит кончиком носа по моему виску и, несмотря на мой жалкий мокрый вид, прижимает к себе, попутно зарываясь пальцами в волосы и лаская мой затылок. Чувствую крепость его груди, скрытой под рубашкой; чувствую его горький аромат, который впоследствии останется на моей коже; чувствую его напряжение, наверняка связанное с моим поступком. — Зачем ты вышла на балкон? — он шепчет, лаская своим дыханием ухо, прикасаясь губами к коже, засасывая ее, оставляя на ней красные метки.

А я не знаю, что ответить, потому что мне слишком хорошо в его руках, чтобы я могла здраво объяснить свой поступок. Страх перед ним смешивается с просыпающимся желанием, волнением, которое нарастает по мере того, как он сильнее сжимает пальцы, оттягивая мою голову назад и заставляя меня изогнуть шею. Вспоминаю его слова про уязвимое место, но не сопротивляюсь, зная, что это бесполезно.

Он сильнее меня и может с легкостью сломать куклу.

Мой взгляд упирается в потолок, пока Рэми склоняется к моей шее и приторно медленно проводит языком по бьющейся венке. Зажмуриваю глаза, ожидая укуса, но вместо этого слышу его глухое рычание, когда он утыкается носом в основание моей шеи и глубоко дышит. Его хватка слабеет, и, наконец, он отпускает мои волосы, позволяя мне выпрямиться и положить голову на его плечо.

— Чтобы я больше не видел тебя в этой комнате, Джил. Сейчас же прикажу закрыть ее.

А это значит, что я права — он хранит в ней свои воспоминания, которые не должны запачкать своим присутствием другие. Мое желание падает, сдаваясь под натиском горького разочарования, и я спокойно смотрю вслед Рэми, который уходит, оставляя меня одну и точно зная, что я не посмею его ослушаться.

Единственное, что я беру из этой комнаты — это ту самую розовую помаду, которая еще сохранилась на моих губах воспоминанием о жившей здесь незнакомке.

***

Сегодняшняя ночь по-особенному тревожная для меня: мне снятся облака из прозрачной вуали, за которыми прячется маленькая хрупкая фигура, лишь один силуэт, просвечивающий через завесу. Такое ощущение, что я вновь нахожусь в той комнате, где застукал меня Господин, и, стоя напротив двери, интуитивно чувствую чье-то присутствие. Оно не опасно для меня, но не может не вызывать беспокойства, потому что на улице сильный ветер и створки двери то и дело хлопают, вызывая громкий лязг стекла. Я слышу шепот, доносимый с балкона, и, движимая любопытством, крадусь ближе. Мне мешают занавески, и я отчаянно отмахиваюсь от них, пытаясь не потерять из вида фигуру. Внезапно ветер прекращается, и вокруг становится до дрожи тихо и тяжело, словно сейчас должно случится что-то страшное, неминуемое, то, на что я уже не смогу повлиять.

Потому что я не успею, не успею взять ее за руку, вытащить на эту сторону, спасти.

— Остановись! — я кричу, но она лишь слегка поворачивает голову в мою сторону и улыбается, без страха разжимая руки и падая вниз, на черную-черную землю, тут же ее поглотившую. — Остановись, остановись, остановись.

Я просыпаюсь с громким криком и, вскакивая на кровати, обвожу комнату обезумевшим взглядом. Сон был настолько реалистичнным, что перед глазами до сих пор стоит ее обреченно грустная улыбка. Открытое настежь окно щелкает стеклянной пастью, играя с ветром, и пол под ним давно намок от дождя, превратившегося в лужу. В комнате до ужаса жарко и душно, и мне тяжело дышать. Я хватаю ртом воздух, скидывая с себя одеяло и оставаясь в одной короткой ночнушке, которая давит на грудь, отчего я без жалости скидываю ее, едва поднимаясь на ноги и пробираясь к открытому окну.

Только здесь я чувствую облегчение, шлепая по мокрому полу босыми ногами, и, закрыв окно, прижимаясь к нему лбом. Прохлада стекла остужает разгоряченное лицо, и мое дыхание выравнивается, страшный сон меркнет, а девушка наконец перестает улыбаться.

— Что произошло? — Адель открывает дверь настежь, сразу включая свет и щурясь от него. На ней небрежно накинутый халатик, который она завязывает по дороге до меня. Волосы лишены идеального порядка, и сама она домашне-уютная, не такая, какой я привыкла видеть ее. — Джил, что с тобой? — она подходит ко мне, точно так же шлепая ногами по образовавшейся луже, и я обнимаю себя за плечи, пытаясь спрятать свою наготу от ее обеспокоенного прощупывающего взгляда. Холодные ладони обхватывают мое лицо, и она чуть склоняется, чтобы заглянуть мне в глаза и выяснить, что же на самом деле произошло.

— Всего лишь кошмар.

— Ты напугала меня, la petite, — она ласкает мои щеки кончиками пальцев и улыбается, слишком тепло, слишком человечно, слишком понимающе. И я улыбаюсь тоже, радуясь этой ночной встрече, потому что с ней я не ощущаю себя брошенной и ненужной.

— Что ты здесь делаешь?

— Жду когда Дамиан закончит с делами. Он позволил остаться с ним, — Адель целует меня в лоб, растирая мои озябшие плечи, а я не замечаю, что мы до сих пор стоим в луже холодной воды.

— Знаешь, что мне приснилось, Адель?

— Понятия не имею, — она мотает головой, обнимая меня за плечи и подводя к кровати, а я не могу понять, как, почему она так добра ко мне? Что движет ею в тот момент, когда она заботливо убирает мои волосы, прилипшие к влажным от испарины вискам? Для чего она делает вид, что друг мне? — ведь я всего лишь наложница в этом доме, никто и ничто по сравнению с ее статусом.

— Мне приснилась девушка, прыгнувшая с балкона. В той самой комнате, в которой я сегодня была.

— В какой комнате? — она подозрительно прищуривает глаза, садясь со мной рядом, плечом к плечу.

Мне приятна ее близость.

— В конце коридора.

— Ах эта, — кивает она, как бы между прочим разворачиваясь ко мне в пол-оборота, и теперь она еще ближе, я чувствую шелк ее халатика нагой грудью и едва уловимый аромат медового лосьона для кожи. Наверное, я сошла с ума, потому что больше не испытываю страха перед ней, совершенно забыв про ее сущность; не ощущаю того уважительного волнения, что испытываю рядом с Рэми; не вижу в ней кровожадного вампира, которым на самом деле она является. Скорее мне уютно с ней, даже спокойно, так обыденно легко, что я готова рассказать ей о своих страхах.

— Сон был таким реалистичным.

— Бывает, — ее зрачки расширяются, когда она склоняется к моим губам и целует, как тогда, в ночном клубе, нежно и мягко, попутно кладя ладонь на мое плечо и постепенно спускаясь ниже, на грудь, которая тут же реагирует приятным томлением. Такое ощущение, что она хочет отвлечь меня от неприятного для нее разговора, который позволит мне узнать ее глубже.

— Аде-е-ель. В то время, как я надеюсь увидеть тебя в своей постели, ты совращаешь мою наложницу. Не совсем честно, не находишь? — наигранно насмешливый тон Рэми вынуждает нас резко отпрянуть друг от друга, и я вновь обнимаю себя за плечи, пока Адель на секунду закрывает глаза и виновато поджимает губы.

— Тебя не было слишком долго, — говорит она, принимая бесстрастный вид, словно и не она минуту назад так беспокоилась обо мне.