Просьба Азазеля - Орловский Гай - Страница 4

Михаил прошипел люто:

– Господи, почему не уничтожишь и этот город разврата, как Содом и Гоморру?…

Азазель хмыкнул.

– Пришлось бы устраивать новый потоп, таких городов тысячи. Если уж точно, то других, которых ты назвал бы праведными, вообще нет.

Михаил дернулся, посмотрел дикими глазами, но смолчал, лицо Азазеля такое, что да, говорит правду и только правду.

– Кто тот ангел, скажешь?

Азазель помедлил, пожал плечами.

– Видишь ли, он успел за это время преуспеть… Открыл собственный дом моды, под его патронажем выходят новые парфюмы, изготавливаются серьги, это он придумал и ввел в моду пирсинг для мужчин.

Михаил сказал с отвращением:

– Отвратительно!.. Демон, понимаю, но чтоб так светлый ангел?

– Не суди слишком строго, – сказал Азазель. – Основная масса ангелов – бессловесное стадо, как вон ты, но лучшие возмутились, когда Творец такой прекрасный мир решил отдать не нам, а человеку.

Михаил грозно сдвинул брови:

– Лучшие?

– С их точки зрения, – ответил Азазель уклончиво. – Всевышний счел, что мы, жители Брия, и так властелины светлого нематериального мира, а в мире из грубой материи хозяевами должны быть существа из нее же…

Михаил поморщился.

– Не начинай так издалека.

– Как скажешь, – согласился Азазель. – Так вот, одни стерпели и подчинились, как вот ты, весь из долга и чести, другие выступили против в открытую, как Сатан, за что ты, как опора режима, после долгой битвы низверг его в глубины ада…

– А третьи, – прервал Михаил, – как вон ты и двести ангелов, поддержавших тебя, спустились на гору Хермон и начали жить среди людей… Хочешь сказать, и сейчас такое возможно?

– Этот сбежавший из самого рая, представляешь, преуспевает, – сказал Азазель. – Мужчины всегда хотели нравиться женщинам, но помалкивали, а когда он сумел убедить, что для этого нужно одеваться красивее, прихорашиваться, прыскаться дорогими духами и выглядеть не суровыми бойцами, а этакими женственными…

– Дрянь, – сказал Михаил с отвращением. – Нужно побыстрее его в Брию.

– Говори, – посоветовал Азазель, – на небесный суд. Здесь Брию называют просто небесами.

Михаил все еще пребывал в невеселой задумчивости.

– Насколько я слышал, ваш демон Сактуфа подбивает мужчин наряжаться и пользоваться духами, чтобы нравиться женщинам?

– Выходит, – заметил Азазель, – между ангелами и демонами не такая уж и разница. Да ты и сам знаешь.

– Сколько еще? – спросил Михаил нетерпеливо.

– Уже подъезжаем. Здесь он под именем Рафика Закирова.

Михаил умолк, все еще с отвращением рассматривая так не похожие один на другой районы города. Дома наверху пылают в яростном солнце, внизу тень, но, как и вчера, такое же сумасшествие цвета от ярких автомобилей, одежды женщин и даже мужчин, плакатов, призывов, рекламы и всевозможных вывесок, где помимо надписей очень искусно нарисованы красивые женщины, еда, бутылки с вином…

Автомобиль наконец замедлил ход, пробираясь между такими же, Михаил вертел головой, рассматривая перетяжки реклам над дорогой, фонарные столбы, семафоры на перекрестках дорог.

Азазель бросал короткие реплики, иногда поясняя, но еще чаще его объяснения запутывали еще больше. В центре города дома из монолитного камня, все солидные, смотрятся старинными в сравнении с торчащими в небо блистающими башнями из стали и пластика.

Михаил не заметил, как автомобиль, повинуясь баранке руля в ладонях Азазеля, прижался к бордюру и остановился, неподвижный, как придорожный валун.

За всю дорогу Михаил не слышал, чтобы в автомобиле ревело его механическое сердце, как там под ногами дальнобойщика, так и сейчас абсолютная тишина, но Азазель повернул ключ тем же жестом, словно заглушал бесшумно работающий мотор.

– В этом доме, – произнес он, не поворачиваясь к Михаилу, – на двенадцатом этаже. Видишь вон на первом витрины ювелирной ерунды? Прямо над нею строго наверх отсчитывай двенадцать окон, слева от двенадцатого еще три, плюс просторная лоджия. У него богатые апартаменты. На небесах живут поскромнее, верно?

– А ты идешь? – спросил Михаил.

– Подожду здесь, – ответил Азазель с заминкой. – Не люблю насилия. Да ты не думай, бежать не стану. От тебя не скроешься, знаю. Просто мы с ним хоть и не дружили, но как-то неловко… Будто предал.

Михаил взглянул с надменным изумлением.

– Чего-чего?… Разве для тебя предательство не было привычным состоянием? К тому же он все еще ангел, а ты демон.

– Михаил, – ответил Азазель со вздохом. – Многое в мире изменилось.

– Ничего не изменилось, – отрезал Михаил.

– Это в твоем не изменилось, – произнес Азазель. – Думаю, по замыслу Творца там и не должно ничего меняться. Главное, во что ты пока не поверишь, происходит по его замыслу здесь…

Михаил, не дослушав этот бред, вышел из автомобиля, негромко хлопнув дверцей. Дом богатый, солидный, выстроен в чуточку консервативном стиле, даже с небольшой чугунной оградой и просторной стоянкой для автомобилей, хотя в таких домах для каждой квартиры предусмотрен подземный, как говорит Азазель, гараж.

Консьерж приоткрыл окошко.

– Простите…

– Я к господину Закирову, – ответил Михаил солидно, как и инструктировал Азазель. – По делам бизнеса.

Он перехватил оценивающий взгляд на свои часы в корпусе из дорогого металла и с россыпью бриллиантов, на свисающее с шеи украшение с крупным бриллиантом, на костюм, даже сам Михаил ощутил, что смотрится в этом мире уверенно и солидно.

– Проходите…

Красный огонек сменился зеленым, а решетка моментально запрыгнула обратно в щель. Михаил направился к лифтовому ряду, там тут же приглашающе открылись двери ближайшего.

В лифте с двух сторон в потолке видеокамеры, словно одной недостаточно, домовый комитет подчеркивает заботу о солидных жильцах. Михаил хмуро подумал, что и такие мелочи он уже понимает, хотя все ускоряющуюся жизнь людей изучить досконально даже не пытался.

На нужном этаже остановился перед дверью, с той стороны доносится громкая музыка, игривый женский смех, голоса, поднял руку, намереваясь постучать, но задержался, вспомнив того человечка в здании аэровокзала и его семь бед – один ответ.

Четыре всплеска или пять – какая разница, особенно если этот всплеск будет совсем крохотный, почти незаметный.

Он вздохнул и прошел сквозь дверь, обращая на нее внимания не больше, чем на струйку теплого воздуха, и сразу чуть не оглох от дикого рева того, что сейчас считается музыкой.

Его передернуло от омерзительного зрелища пьяных развратных женщин на диване, почти голых, что смеются и передают друг другу бутылку с вином.

– Где хозяин? – спросил он.

Одна из женщин махнула рукой.

– Он еще там, в спальне… С Виолеттой.

Михаил двинулся деревянными шагами в ту сторону, дверь в спальню распахнута, но ему пришлось посторониться, оттуда вышла совершенно обнаженная женщина, посмотрела в его глаза, рассмеялась весело и зовуще:

– Красавчик, ты опоздал… Но, может быть, чуть позже… совсем чуть-чуть…

Михаил все еще ошалело переступил порог, с кровати только-только поднимается толстый мужчина с отвисшим пивным животом, помятый и с всклокоченными волосами.

– Ну и штучка, – сказал он, но уставился на Михаила, сказал сразу протрезвевшим голосом: – А ты хто?

– Пора расплачиваться, – ответил Михаил жестко.

– Мне расплачиваться? – спросил мужчина. – За что?

– Ты Закиров? – уточнил Михаил.

– Да, – ответил мужчина. – Даже голый я все равно Закиров!.. А ты кто?

Михаил ответил ровно:

– Кое-что пришел взять.

– Что? – вскрикнул Закиров. – Ту гребаную эллинскую вазу?… Так я ее честно купил у антиквара!.. Пусть и без всяких бумаг, но кто хочет платить лишние налоги?

Михаил покачал головой.

– Вазы меня не интересуют. За тобой грешки побольше…

– Щас я тебе предъявлю все бумаги, – сказал Закиров, он повернулся к тумбочке у кровати, выдвинул ящик, Михаил видел, как туда скользнула его рука, а через мгновение хозяин развернулся уже с пистолетом в руке, который сразу направил в грудь Михаила.