Соблазнение строптивого (СИ) - Замосковная Анна - Страница 42

«Это из-за Гранографа, — догадалась я. — Теперь же точно неизвестно, когда появится грань, поэтому все стараются держать дома по возможности закрытыми. И посетителей из-за опасности мало».

— Вы в порядке? — светлый коснулся моего плеча, робко улыбнулся.

Он из числа охранявших кабинет пресветлого, его распаляли воспоминания о моих стонах и криках.

Наружная дверь открылась, я вздрогнула, но это оказался лишь мой светлый, почему-то не воспользовавшийся внутренней дверью между трактиром и постоялым двором. Уселся напротив меня, улыбаясь:

— Госпожа, снял две смежные комнаты. В вашей двуспальная кровать. Хозяин уже кипятит воду для мытья.

Улыбнулась его мечтам о нём и мне на той массивной постели:

— Ты душка.

Судя по взгляду, которым отягчённая подносом хозяйка одарила светлого, она считала так же. И ещё, наверное, полагала, что мне двоих многовато. Наивная.

Она выставила тарелки с прожаренным мясом и овощами, морс…

Итак, я сбежала от тёмного и сижу в компании двух жаждущих меня вполне симпатичных мужчин.

Почему же так неспокойно, а? Даже ноги подёргивались, как тревожно, и внутри снова зарождался ураган. Основательно меня тёмный запугал, раз я даже на расстоянии продолжаю его опасаться. Мои спутники ели в три горла.

С улицы вошёл мужчина. У меня чуть сердце не остановилось, но это оказался, судя по отсутствию верхней одежды и движению в сторону кухни, хозяин постоялого двора.

Третье открытие наружной двери заставило меня вздрогнуть.

«Надо было в комнате поесть, — запоздало сообразила я. — Хватило же ума рассесться на видном месте».

Захотелось ударить себя ладонью по лбу: надо было спрятаться, даже от хозяина постоялого двора, чтобы он обо мне тёмному не рассказал, когда тот заявится. Мда, я определённо не создана для работы под прикрытием.

Вздохнув, схватила тарелку с мясом:

— Поем у себя.

Дверь открылась. Я сразу обратила внимание на слишком светлые, «пустые» глаза, потом уже на одежду необычного покроя. Мужчина с Аорского постоялого двора изогнул презрительные губы в улыбке и кивнул мне. По спине ринулись мурашки.

— Господин, какая честь, — хозяин мчался через весь зал. — Прошу, прошу. Пата! Выскочившая из кухни хозяйка, побледнев, стала натирать стол.

— Господин, присаживайтесь, всё будет в лучшем виде.

Мужчина прошёл к ним, что-то тихо сказал. Я спиной ощущала вязкий, обволакивающий взгляд. Передёрнулась.

— Какая честь, какая честь, — лепетал хозяин под стук посуды.

Взгляд сверлил спину.

— Какая комната моя? — сипло спросила я.

Сопровождающие жалобно на меня уставились. Похоже, есть им хотелось не меньше, чем заняться отменным сексом.

— Напротив лестницы, госпожа, — сказал один.

— Наша слева, — отозвался второй.

— Можете здесь поесть, если хотите. — Прижимая тарелку к груди, вцепилась в кружку и ринулась к внутренней двери.

За ней оказался неосвещённый коридор и лестница, я взлетела наверх. По наитию рванула в левую тёмную комнату, заперлась. Оказавшись под прикрытием массивной двери, ощутила себя чуть спокойнее. Тарелка и кружка морса ходили ходуном в дрожащих руках.

— Совсем нервы расшатались, — с сожалением произнесла я, надеясь, что звук голоса поможет избавиться от леденящего кровь предчувствия беды.

Не помогло.

Сгустившаяся в комнате неизвестного объёма тьма напоминала о тёмном. Едет за мной? Ещё разбирается с Аорскими делами? Насколько он далеко?

Я стояла во тьме, дрожь медленно отступала, но сердце билось слишком часто.

— Не глупи, — прошептала я, и звук голоса потонул в холодном безмолвии комнаты.

— Всё хорошо, — прозвучало так же жалко.

Осторожно ступая, двинулась в темноту, уже привычную, расчерченную контурами более светлых вещей: у стен — узкие койки. Смутное очертание чего-то под окном — сумка?

Сдвинувшись в сторону, нащупала стол, опустила тарелку и кружку, пробежалась пальцами по грубой столешнице: пусто, затем подсвечник с огнивом на блюдце подставки. Ужас нарастал: казалось, из мрака ко мне кто-то тянется. Руки подрагивали. Чирк-чирк. Искра ослепительно вспыхнула и пропала. Ещё. С пятой попытки язычок заплясал. Взвился, нитью протянулся за моё плечо до самой двери, дёрнул. Она скрипнула.

— Нельзя оставлять такую красоту без присмотра.

Разворачиваясь, мысленно потянулась к своему кристаллу, увидела холодные бесцветные глаза на смуглом лице, блеск огненного кристалла в серьге — и провалилась во тьму.

Глава 27

Холодное смертоносное желание обвивало меня огромной змеёй, стягивало ноги, руки, шею. Я ещё дышала, но это ненадолго: желание сочилось ядом, разливало по телу черноту небытия.

Кристалл-кристалл-кристалл-СВЕТ — взывала я, но в окружающем меня небытии нет кристалла светлых магов.

Как в пустыне — воды.

Как в дождливую ночь — луны.

Кристалла нет, хотя он определённо где-то был.

Были мягкие змеиные прикосновения.

Были желания: подчинять, обладать, душить, пока плоть под пальцами не застынет в вечном безмолвии, и только тогда по телу плеснётся горячая судорожная волна удовольствия.

Надо только обладать.

Надо видеть её перекошенное ужасом лицо.

Глаза, в которых медленномедленно, с каждым толчком, с каждой секундой удушения, исчезает жизнь.

Змеиные мягкие прикосновения смерти.

Холодное пламя огненной магии кругом: проникает в стены, в дверь, замыкает меня в клетку.

Прощальный взгляд на моё неподвижное нагое тело в…

В…

В цепях!

Крик рвётся, но не может вырваться из горла, скованного магическим сном.

Вот Тьма!

Тьма!

Тьма!..

Я не могла шевелиться, просто лежала, лежала, лежала.

В цепях.

Цепи. Цепи. Цепи. Цепи. ЦЕПИ-цепи-цепи. Цепи. На мне цепи. Цепи-цепи-цепи. Металлический ошейник. Цепи. ЦЕПИ. Цепи. Цепи. ЦЕПИ. Цепи. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. Цепи. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. Цепи. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. Цепи. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ.

ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ.

Цепи. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. Цепи. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. Цепи. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ.

ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. Цепи. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ.

Цепи. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. Цепи. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ.

ЦЕПИ. Цепи. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ.

ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. Цепи. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ.

ЦЕПИ. Цепи. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ.

ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ.

ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ.

ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ.

ЦЕПИ. Цепи! ЦЕПИ!! ЦЕПИ!!!

Магия сна отпустила, но пошевелиться я не могла. Металлические браслеты и ошейник давили неподъёмной тяжестью, я вздохнуть не могла, ведь тогда, стоит только шелохнуться, послышится Этот звон — звон сковывающей меня цепи.

Я должна шевелиться.

Должна выбраться.

Обороняться.

Но я не могла даже вдохнуть.

Не было слёз.

Не было ничего.

Кроме цепей, сжимавших руки, ноги, шею.

Эсин говорил, что никогда больше.

Он обещал…

Он клялся…

А я в цепях.

Они везде, везде!

Мышцы как дерево.

Я не я, не здесь, не моё тело.

Не может быть.

Не я, не я, нет.

Не могу пошевелиться, всё что чувствую — металл, только металл, моего тела нет, ничего нет, только металл, напитанный магией огня.

Дверь открывается.

Вползает змея — мужчина в алой накидке — маг с пустыми глазами — мужчина с жаждой обладания Смертью.

Его прикосновения — как скольжение змеи.

— Красавица…

Тело не двигается. По его прикосновениям ощущаю: есть что-то помимо цепей, но не могу дышать.