Живой товар - Хазарин Андрей - Страница 77

• Предыдущая
• 77/91
• Следующая

Я прошла мимо пятиэтажек, через двор школы, и свернула к своему дому. Идти в департаментских туфлях было ужасно неудобно: каблуки высокие, подошва тоненькая — каждый камешек чувствуется. А камешков здесь… Мокрые туфли лежали в пакете вместе с кучей других остро необходимых предметов: зонтик, книжка на перерыв, письма от друзей, блокнот с адресами и телефонами… Я подумала, что если взвесить все, что я перетаскиваю туда и обратно хотя бы за один месяц, то рекорд в поднятии тяжестей побит мною раз шестнадцать. А то и с половиной…

Сзади шли какие-то парни, в меру активно обсуждали вчерашнее первенство по кик-боксингу и радовались успехам родной независимой команды.

Я вытащила из кармана ключи — почту проверить.

И тут вдруг эти парни набросились на меня, схватили за руки, зажали рот ладонью и стали куда-то тащить. Я посильно отбивалась, дергалась, ногами дрыгала, пыталась даже пакетом их ударить. Но… Попробовал бы кто-нибудь отбиться от этих двух здоровенных обломов!..

Тащили они меня почти аккуратно — явно нужны были не деньги, а я сама.

Дальше я ничего не успела подумать — они вдруг меня обронили и начали кого-то метелить. С асфальта я заметила, что этот кто-то сильно на Колесникова смахивает.

Он! И как тут оказался вовремя?.. Присмотрелась — а работает кулаками здорово! И не они его, а он их метелит. Один уже валяется на земле рядом со мной. Второй, правда, ещё держится на ногах, но как-то неуверенно.

И вот сижу я на асфальте (привет светлой юбке!) с правой туфлей в руке и наблюдаю за дракой. Идет она хорошо, всерьез. Это вам не киношные потасовки! Тот, что неподалеку валяется, еле жив, кровь из носа и из разбитой брови хлещет. Мой Колесников со вторым разбирается!

Что меня поразило — что ничуть мне от этого не страшно, и не противно, и от крови не мутит, а какое-то вдруг изумление нахлынуло, сижу, глаза таращу, а там только слышно — бум! хрясь! И внутри у меня что-то вдруг бешеное взыграло…

Я вскочила, сейчас туда! — и вдруг слышу, ноги топают, подкрепление бежит! Еще кто-то на несчастного тощего Димку! Но подкрепление-то всего из одного человека. Пока я растерянно соображала, что делать, — он ко мне, на бегу руку тянет. Значит, не просто хулиганы, им не какая попало, я лично им нужна!

И тут я психанула по-настоящему. Заорала как резаная — и на него, и по руке этой вытянутой — каблуком!

А вот тебе! И ещё раз! И еще!

Уж не знаю, сколько раз я его каблучищем своим железным ударила. Туфельки у меня английские, кожаные. А каблуки — одиннадцать сантиметров, металлом подбиты и внутри стержень тоже металлический… И вот я этим железом этого, третьего — по рукам, по голове, по морде, по всему!.. Пока он вдруг падать не начал, как тряпичная кукла.

Димка подбегает:

— Скорее, Лиса! Бегом!

И за руку тянет. Пришлось и вторую туфлю сбросить. В одних колготках за ним бегу, а куда — сама не знаю… Углядел что-то спец Колесников. Машина это оказалась.

Ключи внутри — это ж чья машина, Димкина или вообще чужая? А может, как раз этих обломов? Тогда, выходит, я их шофера вырубила — не слабо!

Упали на сиденья, машина вжикнула колесами и понеслась. Непонятно куда — но летим.

Колесников руками-ногами орудует, по-моему, это называется «переключать скорости».

Потом откинулся на спинку чуть свободнее и говорит:

— Здравствуй, Ася! Пристегнись, пожалуйста.

Чего я от Аськи не ждал — что она в драку кинется. Без этих её шпилек я бы один против троих не вытянул. Не те годы, не то здоровье, да и тренировался толком последний раз ещё до Чернобыля. В институте физкультуру перезачли по училищному диплому, в зал заглянул раза три — не тянуло, слабоват был ещё после госпиталя… Хорошо, первого успел вырубить на факторе внезапности… Но как она его! Вот тебе и женщина слабая, беззащитная!

Правда, это, похоже, было состояние аффекта. Теперь сидит, молчит, только слышно — глотает. Мельком покосился — в машине темно, лица не видно, но, подозреваю, вот-вот начнется реакция: икота, слезы и дрожь в коленках.

— Что, Рыжая, испугалась?

— Не знаю… Я не поняла еще. А где моя сумка?

— У тебя на коленях.

Вот рефлексы! Такая заваруха — а сумочку из рук не выпустила!

— А пакет?

— Боюсь, там остался.

— У тебя закурить нет?

Дал ей сигарету, нажал кнопку прикуривателя. Машина, оказывается, «Москвич-2141». Неосторожно её шофер бросил — с ключами в замке зажигания.

— Так ты умеешь водить машину? Я и не знала.

— Умею, как видишь. Учили когда-то.

— Что им нужно было?

Господи, она что, совсем ошалела? Правда, вряд ли она провела последние сутки в тех же раздумьях, что и я…

— Я у них не успел спросить — торопился.

Прикуриватель щелкнул — нагрелся уже.

— Прикуривай — знаешь где?

Она глубоко затянулась и перевела дух. Пусть потянет ещё несколько раз — отпустит её тогда.

— Куда мы едем?

— Удираем. Ко мне.

— Поворачивай. Я домой хочу.

— Ася… Ты прости… ты, когда падала, головой не ушиблась?

— Нет, только локтем и коленкой… Мне надо домой!

Так. Пока что соображалка у неё не включилась полностью.

— Вот как раз домой тебе и не надо. Тебе мало, что тебя у дома ждали? Так они, между прочим, никуда не делись, они и сейчас там. Побитые, но живые и очень злые. Мало всего, мы ещё и машину у них угнали.

— А как ты вообще там оказался?

Не рассказывать же ей, что топал следом от самой работы и в соседнем вагоне метро ехал, через застекленные двери присматривал…

— К тебе шел.

— И чисто случайно поспел в самый подходящий момент? Может, это вообще ты их сам подослал? Чтобы меня тут же героически спасти?

Слава Богу! Наконец я слышу речь не мальчика, но девочки.

Я тормознул за черногорской церковью, пропуская встречных — надо было свернуть налево, по Тургеневской, чтобы попасть на новый мост. Оттуда пять минут — и дома.

— Послушай, Ася. Не трать время на глупости, мы тут не «Ералаш» разыгрываем. Тебя только что пытались захватить — или похитить, если хочешь. Мы чудом отбились и удираем на угнанной машине похитителей. Постарайся сосредоточиться и отвечай на вопросы. Ты не узнала их?

— Кому я нужна, чтоб меня похищать?

Боже мой! Она все ещё живет во вчерашнем дне…

— Допустим, тем же, кто пытался похитить Иру на шоссе.

— Иру — понятно, но я тут при чем?

— Ну, например, при том, что знаешь куда больше Иры…

— Подожди… ты что, думаешь это Мюллер?

— А кто — «Хезбалла», что ли? Да пойми ты наконец, не игрушки это! Моему начальству, даже если ты права и они шпионы и сволочи, тебя похищать нет нужды, ты им не мешаешь…

Снизу едва полз задышливый «горбатый», и я успел проскочить налево у него перед носом. А теперь — ходу!

— Я тебя прошу, вспомни: не видела ты их раньше?

— Там темно было.

— Ну, может хоть того разглядела, которого по роже шпилькой гвоздила?

— Нет.

— А машину эту ты не узнаешь?

Она автоматически огляделась.

— Не знаю. А это что, «Волга»?

— Нет, это переднеприводной «Москвич-2141». Бежевого цвета.

Это я и сам только теперь определил — на мосту все-таки фонари горят, рассмотрел капот у себя перед носом.

— Ну вспомни — есть такой в «Татьяне»?

— Не знаю, может и есть что-то бежевое, я их не различаю, только такси — они желтые… Ой, а колготкам — хана.

Удивительный все-таки народ женщины! Тут речь идет о её жизни, а она о тряпках волнуется…

— Ничего, новые купим.

— Купим?

Ася выделила последнее слово.

— Ну да, не ходить же тебе с голыми ногами. Сама говорила — натирают тебе туфли на босу ногу. А ходить нам, боюсь, много придется, большей частью даже бегать.

— Ты что, не понял, что ходить или там бегать мы теперь будем порознь? Я тебе, кажется, вчера объяснила!

Так. Подозреваю, это на генетическом уровне. Автоматика. Как кровообращение или перистальтика. Если нас сейчас вешать потащат, то она заявит, что на одной со мной ветке висеть отказывается. Но должны ведь когда-то и лобные доли включаться, или чем там сапиенс от резуса отличается…

• Предыдущая
• 77/91
• Следующая