Гвенди и её шкатулка (ЛП) - Кинг Стивен - Страница 3

- А красная - это что?

- Всё, что ты захочешь, - говорит он, - а ты непременно захочешь; владельцы пульта всегда хотят. Это нормально. Стремление узнавать и делать - это суть человеческой натуры. Исследование, Гвенди! Оно - и болезнь, и лекарство.

«Я не в Касл-Роке, - думает Гвенди. - Я попала в одно из тех мест, о которых так люблю читать. Страна Оз, Нарния, Хоббитания. Этого не может быть».

- Помни одно, - продолжает он, - красная кнопка - единственная, которую можно использовать больше одного раза.

- А чёрная?

- Это всё сразу, - говорит Феррис. - Полный комплект. Крупняк, как сказал бы твой отец.

Она смотрит на него, вытаращив глаза. Её отец в самом деле так говорит.

- Откуда вы знаете моего от...

- Прости, что перебиваю; знаю, это невежливо, но мне правда пора. Береги шкатулку. Она дарит подарки, но это лишь малая компенсация за такую ответственность. И будь осторожна. Если твои родители её найдут, начнутся вопросы.

- Ещё как начнутся, - говорит Гвенди с почти беззвучным смешком. У неё такое чувство, будто её ударили в живот. - Мистер Феррис, зачем вы дали её мне? Почему мне?

- В этом нашем мире, - говорит Феррис, глядя на неё сверху вниз, - существуют огромные арсеналы оружия, которые могут уничтожить всю жизнь на планете на миллион лет. И те, кто за них отвечает, каждый день задают себе тот же вопрос. Тебе, потому что ты - лучший кандидат из всех в этом месте и в это время. Береги шкатулку. Советую постараться, чтобы её не нашёл никто, не только твои родители, потому что люди любопытны. Когда они видят рычаг, им хочется за него потянуть. А когда видят кнопку - нажать.

- А если они это сделают? Или я сделаю?

Ричард Феррис только улыбается, качает головой и направляется к скале, где висит знак «Осторожно! Детям младше 10 лет без сопровождения взрослых проход запрещён!». Он оборачивается:

- Слушай, Гвенди! А почему её называют Лестницей самоубийц?

- Потому что отсюда спрыгнул один мужчина в 1934 году или что-то около того, - отвечает Гвенди. Шкатулку она держит на коленях. - А потом ещё женщина, четыре-пять лет назад. Папа говорит, что городской совет хотел разобрать лестницу, но там сплошные республиканцы, а республиканцы не любят перемен. Ну то есть папа так говорит. Один из них сказал, что лестница привлекает туристов - и это правда, и что одно самоубийство раз в 35 лет - не так страшно. И что если это превратится в эпидемию, можно проголосовать ещё раз.

Мистер Феррис улыбается.

- Маленькие городки! Ну как их не любить?

- Я ответила на ваш вопрос, а вы ответьте на мой! Что будет, если я нажму на одну из кнопок? Например, ту, что для Африки.

И как только её большой палец касается тёмно-зелёной кнопки, она чувствует тягу - не сильную, но ощутимую, - нажать на неё и узнать всё самой.

Его улыбка превращается в ухмылку. Не особенно приятную, по мнению Гвенди Питерсон.

- Зачем спрашиваешь, если сама знаешь?

Прежде чем она успевает сказать хоть слово, он начинает спускаться по лестнице. Она ещё секунду остаётся на скамейке, потом вскакивает, бежит к проржавевшей лестничной площадке и смотрит вниз. Хотя мистер Феррис ещё не мог успеть добраться до низа - никак не мог, - его уже нет. Или почти нет. На полпути вниз, примерно на сто пятидесятой ступеньке, лежит его чёрная шляпа - то ли брошенная, то ли сорванная ветром.

Она возвращается к скамейке и кладёт шкатулку - свою шкатулку - в холщовую сумку с завязками, а потом спускается по лестнице, держась за перила. Дойдя до маленькой круглой шляпы, она думает, не поднять ли её, но вместо этого сталкивает её ногой и смотрит, как та летит вниз и приземляется в зарослях. Позже в тот же день, когда Гвенди возвращается сюда, шляпы уже нет.

Сегодня - 22 августа 1974 года.

2

Родители Гвенди работают, так что, когда она возвращается в домик на Карбайн-стрит, он весь в её распоряжении. Она кладёт шкатулку под кровать, но минут через десять понимает, что это не выход: прибирает комнату она сама, но мама иногда заходит туда с пылесосом, а каждую субботу меняет постельное бельё (обязанности, которые перейдут к Гвенди, когда ей исполнится тринадцать - тот ещё подарочек). Нельзя, чтобы мама нашла шкатулку, ведь мамам обязательно нужно всё знать.

Гвенди обдумывает вариант с чердаком, но что если родители перейдут от разговоров к делам и решат наконец вынести оттуда весь хлам на дворовую распродажу? По той же причине не подходит сарай за гаражом. У Гвенди мелькает мысль (свежая, взрослая мысль, которая позже станет докучливой правдой): тайны - это головная боль. Возможно, самая сильная из всех. Они давят на мозги и поглощают жизненное пространство.

Потом она вспоминает о дубе на заднем дворе - с качелями из покрышки, на которых она уже почти не качается, считая себя слишком взрослой для таких малышачьих забав. Под корнями дуба есть пустое пространство. Раньше Гвенди иногда залезала туда, когда играла с друзьями в прятки. Сейчас ей было бы там тесновато («Думаю, ты дорастёшь до пяти футов десяти-одиннадцати дюймов», - сказал ей мистер Феррис), но для шкатулки места хватит, а холщовая сумка поможет, если пойдёт дождь. В ливень, конечно, придётся её оттуда забрать.

Гвенди засовывает шкатулку под дуб, идёт обратно к дому, потом вспоминает про серебряный доллар. Она возвращается к дереву и кладёт монету в сумку со шкатулкой.

Гвенди думает, что родители почувствуют неладное, когда вернутся домой, но те ничего не замечают. Они, как обычно, слишком погружены в свои заботы: папа работает в страховой компании, мама - секретарём в «Касл-Рок Форд». Они немного выпивают - как всегда. За ужином Гвенди берёт всего понемножку и уминает всё с тарелки, но отказывается от куска шоколадного торта, который папа принёс из кондитерской возле работы.

- Господи, ты что, заболела? - спрашивает папа.

Гвенди улыбается.

- Может быть.

Она уверена, что допоздна не сомкнёт глаз, размышляя о встрече с мистером Феррисом и шкатулке, спрятанной под дубом на заднем дворе, но нет. В голове крутится: «Светло-зелёная - Азия, тёмно-зелёная - Африка, жёлтая - Австралия…» - и вот она уже засыпает, чтобы проснуться лишь утром, когда приходит время для большой миски хлопьев с фруктами и очередной пробежки по Лестнице самоубийц.

Когда она возвращается - мышцы горят, в животе урчит, - то вытаскивает сумку из-под дерева, достаёт шкатулку и жмёт мизинцем на левый рычажок рядом с красной кнопкой («Всё, что захочешь» - так ответил мистер Феррис, когда Гвенди спросила, что делает эта кнопка). Открывается прорезь и выезжает панелька. На ней лежит шоколадная черепашка, маленькая, но прекрасная, с чудесным выгравированным панцирем. Она кладёт черепашку в рот, и в нём тут же, как бутон, расцветает сладость. Голод исчезает, но когда приходит время обеда, Гвенди съедает приготовленный мамой бутерброд с сыром и колбасой и порцию салата с французской заправкой, запив всё это большим стаканом молока. Она бросает взгляд на оставшийся кусок торта в пластиковом контейнере: выглядит неплохо, но лишь с эстетической точки зрения. Такие же эмоции она испытала бы, увидев классный разворот в комиксах про доктора Стрейнджа. Есть она его точно не стала бы, как и торт.

После обеда она катается на велосипеде со своей подружкой Олив, в комнате которой они проводят остаток дня - слушают музыку, обсуждают будущий учебный год. Перспектива оказаться в средней школе Касл-Рока пугает и завораживает.

Вернувшись домой до приезда родителей, Гвенди снова достаёт шкатулку из тайника и жмёт на рычажок, который в мыслях окрестила Денежным. Ничего не происходит, панелька даже не шевелится. Ну и ладно. Гвенди - единственный ребёнок в семье, ей не с кем делиться, и, возможно, поэтому она совсем не жадная. Когда закончатся шоколадки, она будет жалеть о них куда сильней, чем о любых серебряных долларах. Она надеется, что это случится не скоро, но когда случится - что ж, се ля ви, как любит говорить папа. Или «мерд се», что означает - дерьмо случается.