15 минут (ЛП) - Купер Джилли - Страница 42

Она шагает назад. Боясь, что Лара растворится в стене или сделает еще что-то в этом роде, хватаю ее за руку.

— Что случилось с тобой? С нами?

Я вижу, что Лара готова расплакаться, но она берет себя в руки.

— Рекс меня сломал. Воспоминания стали для меня важнее настоящей жизни. Ее просто не было. Тот счастливый мир, что он создал, стал для меня самым главным, и Рекс использовал все это, чтобы меня контролировать. Заставлять делать то, что он хочет. Чего они хотят. — На лице Лары проступает безграничное отчаяние. — Сенаторы, правительство… Я столько всего изменила, что больше не узнаю ни страну, ни мир. Рекс разбогател, я же… не получила ничего. Люди работают, но без души. В мире не осталось уверенности. Это не только моя вина, но начало положила я. Мы. Ты должна остановить это безумие. Должна как-то выбраться отсюда и сделать это раньше, чем полиция по неведению передаст власть женщине, которая уничтожит нашу страну.

— Но как мне выбраться?

— Не знаю… Я так и не нашла выход — правда, толком никогда и не пыталась искать. Ты должна сделать это, Лара.

— Если происходящего не существует, если это придуманное воспоминание, как ты здесь очутилась? Как мы вообще разговариваем?

— Потому что когда-то я здесь была. — На лице Лары ужас — она явно вспоминает что-то, о чем я еще не знаю. — Когда-то я жила в этой виртуальной реальности. А значит, она существует в прошлом, в которое я легко могу возвращаться. Но ты на самом деле должна попрощаться и выбраться отсюда. И побыстрее. — С этими словами она растворяется в воздухе. Прямо у меня на глазах!

И я остаюсь одна. Нет безопасной гавани, нет дома. Нужно найти способ сбежать из своей утопически-блаженной, но фальшивой жизни, иначе мне конец. Конец всему.

Если я поверю, что она не мираж.

Если я поверю, что не сошла с ума.

Я умираю с голода, поэтому отправляюсь на обед. Не уверена, как могу быть голодной в вымышленном мире, но так оно и есть. Денег у меня немного, но на сэндвич и бутылку молока хватает.

Общение с другими учениками не входит в список моих приоритетов, так что я сажусь одна. Разворачиваю вощеную бумагу, в которую завернут сэндвич, и она шелестит в руках. Бумага кажется вполне реальной на ощупь. Но я знаю, что это не так.

Конечно, это если я не сошла с ума, и фиолетовая леди не игра моего воображения. Но, по-моему, это не так. Я во многих вещах ошибалась, но никогда не ставила под сомнение собственный рассудок. Может, и зря. Может, стоило радоваться тому, что у меня было.

Сэндвич очень вкусный, а молоко утоляет жажду. Каким образом воспоминание может так насыщать? В кафетерии шумно. Школьники смеются, наслаждаясь жизнью. Как все это может быть выдумкой? Вероятно, эта реальность, если ее можно так назвать, построена таким образом, чтобы работать за счет накопленных мною воспоминаний. Я пила молоко и ела тунец миллион раз. Я уже знаю, какой у них вкус, это не новый опыт.

Вот что мне надо сделать. Нужно найти и попробовать что-то новое и посмотреть, что произойдет. Может, я увижу пустоту, как в учебнике в классе. Молюсь, чтобы так оно и оказалось, потому что если нет, то моя жизнь, несомненно, превратится в полнейшее безумие.

Становлюсь в конец очереди, чтобы прочитать меню. Надо отыскать что-то, чего я никогда в жизни не пробовала. Список блюд в меню напоминает ресторан фаст-фуда: бургеры, картошка фри, сэндвичи с фрикадельками. Все это я уже ела. Есть еще овсянка с медом, но ее брать нельзя, потому что на мед у меня аллергия. Мой ищущий взгляд останавливается на особом вегетарианском бургере. Я ярый приверженец поедания мяса и никогда в самых страшных кошмарах не купила бы бургер с фасолью.

То, что нужно.

Шарю в рюкзаке в поисках мелочи, но не нахожу ни цента. Издаю громкий раздраженный вздох, и тут сзади кто-то откашливается.

Это Донован. Он протягивает скомканную пятерку, и у меня изумленно распахиваются глаза.

— Не хочу, чтобы моя подруга детства ходила голодной, — очаровательно улыбается он мне.

Поблагодарив, покупаю вегетарианский бургер и направляюсь с подносом обратно к столу. Донован всю дорогу следует за мной, болтая без умолку, а потом садится напротив.

— Ты раньше никогда не обращал на меня внимания. Почему бы тебе не отправиться к своим друзьям?

Снимаю верхнюю булочку, перекладываю котлету на тарелку и гляжу на нее, как на смертельного врага. Приближается момент истины, но я еще не готова ее кусать.

Пожав плечами, Дон опирается на стол.

— Я обращал. Трудно было тебя не заметить с такими волосами и глазами.

Даже сейчас Донован само обаяние, но если я в своем уме, то он ненастоящий. Просто дымовая завеса. Если же я ненормальная, что ж… Мне не очень хочется об этом думать.

— Я с Риком, — говорю я, чтобы поддержать иллюзию.

Он обиженно выпрямляется.

— Да, так говорят.

— О, так ты обсуждаешь меня с другими?

— Мне же надо было узнать, чем ты живешь. Почему бы тебе самой мне все не рассказать?.. — Он опускает взгляд на мою тарелку. — Ты на низкокалорийной диете, что ли?

— Не совсем.

— Полей ее хотя бы кетчупом. Не можешь же ты съесть ее вот так.

— Конечно, могу.

Притворно улыбаюсь и беру котлету в руки. Дон начинает ощутимо нервничать. Закрываю глаза и откусываю кусочек. Котлета теплая и мягкая, но совершенно безвкусная.

Совершенно.

Я не чувствую даже вкуса черной фасоли, которую папа всегда тайком клал в свое чили, потому что терпеть не мог красной. Пережевав, глотаю и отпиваю молока, полностью довольная собой.

Донован как на иголках, все время ерзает на месте.

— Ну и как она на вкус?

— Идеальна.

Кажется, он испытывает облегчение. Звенит звонок, и Донован предлагает:

— Не против, если я провожу тебя на урок? А после школы я мог бы отвезти тебя и купить настоящий бургер.

Кладу руку ему на грудь, чтобы удержать на месте.

— Я знаю, зачем ты здесь. Знаю, зачем они тебя послали. — Он растерянно смотрит на меня. — Они думали, что Рик сделает меня счастливой и заставит сказать, где я спрятала карту памяти. Но когда этого не случилось, когда они увидели, как сильно я тоскую по тебе, то план изменился. Но ничего не выйдет, Донован. Я не желаю… этого.

— Не понимаю, о чем ты. — Его взгляд темнеет, и он зло смотрит на меня. — Ты что, на таблетках?

Как бы они не контролировали образы и все, что мне говорят другие, их настоящие эмоции как-то прорываются в этот мир, а значит, есть надежда, что мои чувства смогут прорваться наружу. Если мой разум считает, что все здесь реально, может, и мое тело в это поверит. Вспоминаю все те дрянные фильмы, которые меня заставляла смотреть мама Рика.

В одном фильме путешественник во времени из начала девятнадцатого века нашел в кармане медный пенни из семидесятых годов двадцатого века. Это разрушило иллюзию и заставило его вернуться в собственное время. А еще, помню, в одной серии старого сериала «Звездный путь» показывали, как одного из героев убили в виртуальной реальности, и он умер в реальном мире, потому что верил в иллюзию.

Вспоминаю, как я поранила палец, и на короткое мгновение вырвалась из фантазии. Вот что мне надо сделать. Надо причинить себе такой вред, чтобы они были вынуждены вытащить меня, убрать все иголки и подлечить.

Оставив Донована стоять в коридоре, возвращаюсь в туалет. Убеждаюсь, что все кабинки пусты, и заклиниваю дверь. Потом разбиваю кулаком зеркало. На это уходит не одна попытка, так что я продолжаю наносить удары, пока оно не трескается. У меня болят костяшки пальцев. Я вижу, что они покраснели, но крови все еще нет.

Еще один удар — и зеркало разлетается на осколки. Я вижу порезы в нескольких местах, и резко втягиваю воздух от боли. Бережно прижимая руку к груди, замечаю кусок стекла, торчащий из одного пореза.

Вместо того, чтобы вытащить, начинаю раскачивать осколок в ране. Дикая боль заставляет меня вскрикнуть — и дело сделано.