Доля Ангелов (ЛП) - Уорд Дж. Р. - Страница 6

— Не буду! — сказала Лиззи. — Не собираюсь… я думала, ты умер!

И она начала плакать, он выругался.

— Мне очень жаль. Прости, мне так жаль…

Он обнял ее и крепко держал в своих объятиях, поглаживая спину и бормоча, что не будет вспоминать этот миг, несмотря на то, что это самый незабываемый момент в его жизни.

— Прости меня… мне очень жаль…

Но Лизии, всегда оставалась Лиззи, поэтому взяла себя в руки и посмотрела на него заплаканными глазами.

— Я очень хочу снова тебе врезать.

Лейн потер бицепс.

— Я заслужил это.

— Вы в порядке? — спросил один из парней, передавая Лейну выцветшие полотенце, которое пахло приманкой для рыб. — Может нам стоит позвонить девять-один-один? Одному из вас нужна помощь?

— Я уже звонила, — ответила Лиззи.

И конечно же сейчас на мосту полно было мигающих красно-синих огней, а также спускающихся к берегу машин со стороны Индианы.

«Отлично, — подумал Лейн завертываясь в полотенце. — Просто чертовски здорово».

— С нами все в порядке, — Лейн протянул руку. — Спасибо.

Мужчина с седой бородой затряс головой и сказала:

— Я рад, что никто не пострадал. Знаете, люди что-то частенько стали прыгать с этого моста. Только на прошлой неделе один парень сиганул. Его нашли на противоположной стороне водопада. В эллинге для шлюпок.

«Да, это был мой отец», — у Лейна мелькнула мысль.

— Правда? — поинтересовался Лейн. — А в прессе ничего такого не было.

— Его прибило в лодочный сарай моего кузена. Думаю, что парень был важной шишкой, так они сказали.

— Ну, это все равно позор для семьи этого человека, кем бы он не был.

— Спасибо, — Лиззи сказала парням. — Огромное спасибо, что вытащили его.

Они о чем-то разговаривали, Лейн особо не обращал внимание на их разговор, он укутался в полотенце и поблагодарил их за все. Опустившись на скамейку по середине плоскодонки, он накрыл полотенцем руки и прижал их груди, чтобы сохранить тепло. Лиззи запустила подвесной мотор мощным рывком, сладкий запах бензина и масла наполнил воздух и что-то еле уловимое вспомнилось ему из детского лета. Она развернула лодку, и он взглянул на рыболовецкое судно.

А потом рассмеялся.

— Что? — спросила она.

— Название судна, — он указал на надпись на корме. — Просто невероятно.

«Аврора» было выведено золотыми буквами.

Да, даже когда ее не было рядом, его мама все равно защищала его, спасала и поддерживала.

— Это сверхъестественно, — ответила Лиззи, прибавив газу, и они помчались обратно к берегу.

Каждый раз, стоило Лейну моргнуть, он видел пропасть под мостом, переживал снова тот момент свободного падения. Было странно осознавать, что сейчас он находился на твердой земле с женщиной, которую любил, но чувствовал при этом себя так, будто снова попал в эту точку «ничто», в которой ощущал полное равнодушие к себе со стороны жестокого падения, которое, а он был в этом уверен, должно было его убить.

Он перевел взгляд на Лиззи, на лице которой залегли складки и глаза смотрели напряженно, ее светлые волосы трепал ветер, но он порадовался, что ее совсем не волновало, что он весь мокрый, она все равно прижала его к себе.

— Я люблю тебя, — произнес он.

— Что?

Он просто покачал головой и улыбнулся про себя. Имя его матери на том рыболовецком судке… его женщине — за этой плоскодонке…

— Ты украла эту лодку? — сказал он более громко.

— Да, — прокричала она в ответ. — Меня тогда это мало волновало, мне нужно было тебя найти.

Они подъезжали к пристани, и она стала маневрировать, как настоящий профи, управляя, нажимая ручки в двух направлениях, разворачиваясь и давая задний ход, она стала въезжать в док с таким мастерством, словно передвигала металлическую чашку, которая только что поцеловала столбик.

Лейн перешагнул через носовую часть, пока Лиззи стояла на корме, он протянул ей руку, чтобы помочь сойти на причал. Она засунула руку в карман своей свободной куртки, что-то достала и сунула под крышку топливного бака.

Потом вышла на причал, он спросил:

— Что это было?

— Пять долларов. Я же потратила немного бензина.

Лейн несколько секунд пялился на нее, несмотря на то, что холод пронизывал его до костей, и они нарушили множества правил, а он вообще искупался в реке Огайо.

Потом появились перед ними копы, выговаривающие за маленькое свободное падение, вы-собирались-умереть.

Протянув руки, он взял в ладони ее прекрасное лицо в освещение фар машин. В Лиззи было то, чего никогда не было в его семье, во всем.

Эта была одна из многих причин, почему он ее любил. И было странно, но он ощущал острую потребность сделать эти вещи постоянными между ними.

— Что? — прошептала она.

Он начал опускаться перед ней на одно колено.

— Лиззи…

— О, Боже, ты падаешь в обморок? — она потянула его за руки обратно и стала растирать ему руки. — Тебе плохо! Давай отвезем тебя в больницу…

— Поднимите руки, чтобы мы их видели, — последовал приказ. — Сейчас же!

Лейн посмотрел на огни машин и выругался. Видно не то время и место, чтобы попросить свою женщину выйти за него замуж. Окруженные полицией Чарлмонта, в мокрой одежде, через две минуты после смертельной спирали, которую он совершил в реку Огайо.

Нет. Место и время явно было не то.

— Эй, — сказал один из копов. — Я знаю, кто это — Лэйн Брэдфорд…

— Заткнись, — прошипел ему другой.

— Я видел его фото в статье…

— Хикс, заткнись.

Хикс замолчал, Лэйн поднял обе руки и уставился на фары, которые слепили, и поэтому он ничего перед собой не видел. Вполне удачно, на самом деле.

— Они могут арестовать меня за лодку? — прошептала Лиззи, подняв ладони вверх.

— Я позабочусь об этом, — тихо ответил Лейн. — Не волнуйся.

Вот черт.

Истерли — семейное поместье Брэдфордов

— Я ненавижу тебя!

Самая молодая из четырех потомков семьи Брэдфорд, Вирджиния Елизавет сделала выпад рукой, в которой держала лампу, Джин Болдвейн, в скорости Пфорд, но не достигла цели. Наверное, это к лучшему. Основание лампы было из фарфора имари в виде вазы, она всегда очень любила ее шелковый абажур ручной работы, с вышитыми на нем настоящей золотой нитью ее инициалами.

Было бы жаль уничтожить такую красоту, Бог знал, что не стоило этого делать, потому что разбив ее, уже не возможно было бы склеить.

Ее руку остановил жених, схватив ее за волосы и дернув, и в тот же момент он сбил ее с ног. Последовал краткий миг невесомости, который показался даже забавным, но падение было жутким, особенно жалящая боль между лопатками, как выстрел, заставила ее клацнуть зубами и напомнила, что копчик далеко не самая последняя и не самая ненужная часть тела.

Эта боль напомнила ей отца, когда он ее бил, маленькую девочку, одним из своих ремней из кожи аллигатора.

Конечно, она решительно отказывалась признавать его затрещины или менять свое поведение. Она отказывалась показывать ему свою слабость, пытаясь, наоборот доказать, что он не сможет управлять ее жизнью.

И с тех пор все было просто отлично.

Угловатое лицо Ричарда Пфорда заострилось еще больше, его голова возвышалась над ней.

— Можешь ненавидеть меня сколько влезет, но ты не уважаешь меня опять. Мы исправим это.

Он по-прежнему тянул ее за волосы, заставляя противостоять его силе, или же он мог свернуть ей шею.

— То, что я делаю или не делаю, — пробурчала она, — не изменит мнения о тебе. Это бессмысленно.

Она пристально посмотрела на него и… улыбнулась. И его крысиные глазки прямо сейчас затуманились воспоминаниями о его низкой самооценки, щедрой рукой сыпавшиеся на него оскорбления, когда они были одноклассниками на День Чарлмонта. Джин как раз была в числе тех обзывателей, самой злой, среди тех девушек, передвигающихся стайкой. Ричард тогда был тощим прыщавым пареньком, раздраженным и с манией, что ему все должны и голосом как у Дональда Дака. Даже удивительное богатство его семьи не могло спасти его в социальном плане…и его положение.