Круги в пустоте - Каплан Виталий Маркович - Страница 16

— Если это можно назвать наукой, — усмехнулся генерал Вязник.

— Можешь и не называть, мы тут не на защите докторской диссертации. Наука, не наука, какая разница. Ну давай скажем «знание, которым мы пользуемся». Не суть важно, а важно, что это явно не вампир. Чтобы на третий день у жертвы оставалось всего сорок процентов… Ты представляешь, какими они были к вечеру пятницы? Нет, Паша, это не вампир. Это маг, Паша. Настоящий маг, не чета нашим подопечным, которые на девяносто процентов жулики, на десять нахватались осколков былой роскоши. Это не шакал типа Горного Духа или того же Магистра, который у меня уже в печенках сидит. У нас таких не водится, так что он оттуда. Из-за грани, из другой тональности, из нижнего слоя — да назови как хочешь, терминология по вкусу. Причем ты заметь, он же не просто вытянул из мальчишек силу. Будь так, их сейчас бы уже отпевали заплаканные родственники. Гена вообще чуть с ума не сошел, когда изучал циркуляцию их энергетических каналов. Ведь что получается, этот «дядя» одну энергию вынул, другую влил, причем какую-то странную, вообще не свойственную человеку. Зачем — ясно и ежику. Чтобы на этой энергии ребятишки протянули еще некоторое время, ну, Гена считает, от двух месяцев до полугода. Чтобы все гляделось естественно. А это значит, что, во-первых, «плащ-болонья» в курсе о нашем существовании, предохраняется. А во-вторых, ты подумай, зачем ему сразу столько силы? Для бытовой магии этого не нужно. Сразу напрашивается гипотеза симметричного переноса. Тем более, третьего мальчишку, Самойлова, до сих пор не нашли. Мать его жалко, едва держится тетка, на лекарствах. Эти козлы в милиции, конечно, заявление-то принять приняли, положено… только намекнули открытым текстом, что особо гнать не намерены. Мол, приходите через недельку, если раньше отпрыск не появится. Надо бы, кстати, через смежников как-то воздействовать. Что за свинство, в конце-то концов?

— Не отвлекайся, Витя! — напомнил Вязник. — Ближе к телу.

— Итак, с достаточно высокой вероятностью предположим, что к нам пришел сильный маг оттуда, из сопределья. В момент появления случайно наткнулся на мальчишек… или не случайно, может, сориентировался по циркуляции ментальных потоков вблизи места высадки. Затем он выкачал живую силу из двоих пацанов и с ее помощью отправил назад третьего. Туда, откуда явился сам. Как видишь, закон симметрии удовлетворен, теперь он может разгуливать у нас совершенно свободно, его назад не вытолкнет.

— Если только верна эта самая гипотеза симметричного переноса, — вставил въедливый Вязник, барабаня костяшками пальцев по столу. — Насколько я помню, экспериментальная проверка на сегодняшний день невозможна.

— Паша, ты можешь предложить другую гипотезу, получше? — осведомился Петрушко. — Здесь хоть что-то вырисовывается, здесь можно что-то думать, а альтернатива — полный мрак. Да, может, мы все сейчас крупно ошибаемся. Давай не ошибаться, давай будем сидеть и ничего не делать, а он будет делать, маг. Что-то… Вот тут как раз и самое тонкое начинается — зачем он к нам явился. Ясно же, не на экскурсию. И если учесть, что наши олларские корреспонденты давно предупреждают о возможном приходе эмиссара из этого ихнего Тхарана… то сам понимаешь. Его послали сюда готовить какую-то грандиозную пакость. Кому и как, мы не знаем, но попробуем разобраться.

— А ты сам-то, Витя, веришь в реальность этих олларских корреспондентов? — заметил директор. — В конце концов все завязано на того же Гену и его же собственную интерпретацию его же собственного транса. Я, конечно, доверяю Гене, он человек проверенный, но всегда возможна ошибка.

— Не только Гена, — возразил Петрушко. — Есть еще опыты Геворкяна, есть Лариса Сергеевна, в конце концов, есть свидетельства аналогичного общения через астрал. Наши источники давно сообщают, и в секте Магистра, и в «Бегущей воде», и в «Черном бастионе». Конечно, всегда можно счесть это ложью, хотя источники — люди опытные, они знают, как мы наказываем за дезинформацию.

— Ладно, Витя, — помолчав, произнес генерал Вязник. — Не скажу, чтобы ты меня убедил, но — уболтал. Поэтому и будешь ответственным за разработку «плаща-болоньи». Возьми под начало людей Семецкого для силовых акций, ежели не дай Бог потребуются. И Соколова тоже подключим, тебе потребуются не только кулаки, но и глаза и нюх. Только не забудь, что прочие дела, и прежде всего разработку Магистра, никто с тебя не снимает, потому что больше перекинуть не на кого. Кстати, завтра нижегородцы приезжают, так что пещеры вы вместе с ними раскрываете. И еще — не слишком увлекайся гипотезами. Мой скромный жизненный опыт учит, — Вязник почесал начинающую уже седеть шевелюру, — что все на самом деле не так плохо, все на самом деле гораздо хуже.

Всю ночь ему снились бурые муравьи. Огромные, едва ли не с ладонь, покрытые жесткой щетиной, сверкающие колючими бусинками-глазками, они медленно приближались, шевелили, принюхиваясь, усиками-антеннами, клацали клещевидными челюстями, на острых жвалах выступали чернильные капельки яда. Муравьев было неисчислимое множество, их орды двигались и по асфальтовым, мокрым от недавнего дождя дорожкам парка, и по кафельному полу общественного туалета, и по растрескавшейся от солнца глине. Они пока что не торопились жрать Митьку, это предстояло позже, а пока муравьи смеялись. Разве можно смеяться молча? — подумал было он, но тут же и понял — можно. Муравьи веселились, они знали, что теперь все в их власти, мир принадлежит лишь им, и никто не посмеет противостоять. Ни танки, на ракеты, ни смертельные яды — ничто не остановит их нашествия. Тот, кто вовремя это поймет и склонится, тот, может, и уцелеет. Остальных ждет темная яма. Митька стоял возле этой ямы, и снизу доносились слабеющие крики, а сверху равнодушно глядели звезды — свои, ко всему привычные. Ковш Большой Медведицы изгибался в иссиня-черной небесной воде, кололся всеми своими углами осенне-летний треугольник — Вега, Денеб и Альтаир доказывали теорему о бесполезности всего — сухо и логично, как Светлана Борисовна у доски. Муравьи поощрительно ей кивали и ставили пятерки за хорошее поведение, Санька Баруздин, сидя на задней парте, старательно перекатывал домашку у мельника Калсеу-Нару, он заплатил за нее мельнику пятнадцать полновесных серебряных огримов, но в окно уже зачем-то лез мелкого роста лысый мужик в строгом официальном костюме, правда, вместо галстука вокруг шеи у него была повязана серая, с желтыми и черными пятнами змея, и муравьям это ужасно не нравилось, а мужик вынул из левого кармана два червонца и горку мелочи, потом их правого — черный пистолет Макарова и принялся поливать из него муравьев тоненькой струйкой воды. Здесь ведь нет ни унитаза, ни даже дырки в полу, понимающе сказал Митька, а когда вода попадала на муравьев, те шипели рассерженными кошками, но ничего поделать не могли, потому что лысый мужик хлопал своими огромными круглыми ушами, и те работали как пропеллеры, мужик завис в душном воздухе класса и оттуда показывал Саньке Баруздину кулак, а замок вдали догорал, и лишь черная стая воронья кружилась в дыму, но минус на минус дал флюс, и ныли зубы, но иначе нельзя, это жестоко, но эта жестокость наименьшая из возможных, пойми же ты наконец, говорил глухой незнакомый голос, а потом земля вздрогнула и начала проваливаться в нижние, никому не доступные пещеры…

— Спишь, мальчик? — чувствительный пинок вырвал его из забытья, Митька дернулся и сел, пытаясь поднять слипающиеся веки. Вскоре это удалось, и он обнаружил, что комната залита золотистыми лучами восходящего солнца, из окна виден краешек невероятно синего, даже малость зеленоватого неба, а сам он сидит на корточках, прижавшись к стенке, и огромной башней над ним нависает хозяин, кассар Харт-ла-Гир, голый по пояс и, судя по хмурому взгляду, отнюдь не радующийся прекрасному летнему утру.

— Все оказалось еще хуже, чем я предполагал, — холодно процедил кассар. — Ты ко всему прочему еще и ленив, как негодный мул. Ты дрыхнешь точно красавица после ночи удовольствий, хотя правильный раб обязан подниматься затемно. Ты к этому часу уже должен был накормить и напоить лошадей, расчесать им гривы, вычистить навоз, принести воды и приготовить мне завтрак! Вместо всего этого ты спишь! Не стоило, видимо, давать тебе вчера хлеба. Неблагодарная свинья, ты вынудил меня самому делать полагающуюся тебе работу. Что ж, сегодня пора начинать твое воспитание. Для начала — иди на двор и начерпай вон тем ковшом воды из бочки, что за сараем. Наполнишь эту кадку, и будешь поливать мне. Я не намерен откладывать утреннее омовение из-за маленькой ленивой скотины. Шевелись! Да живее, живее!