You're All I Want (СИ) - "Paula.M." - Страница 64

— Ммм… — в беспамятстве промычал я, уже забывая о своих возражениях.

— Сексуальное возбуждение в первую очередь возникает благодаря твоему зрению, слуху и обонянию, а уже потом передается нервным центрам головного мозга, — шептал он, в то время как его руки оставили в покое мои джинсы и теперь просто нахальным образом трогали мое тело, касаясь самых чувствительных зон.

— Рихард…

— Хочешь обмануть свой мозг? — продолжал он, мягко поглаживая мои плечи, а затем спускаясь все ниже к грудной клетке. — Или меня?

— Ты переборщил с изучением нервной системы человека, — как-то неуверенно и неубедительно пробормотал я, пытаясь зачем-то отодвинуться от него на другой край кровати, но его властная рука в который раз удержала меня на месте, в то время как вторая едва ощутимо сжала чувствительную кожу на внутренней поверхности бедра. — Ах, блять…

Ладонь Рихарда в последний раз коснулась моих джинсов, а тонкие пальцы аккуратно подобрались к ширинке и потянули вниз язычок молнии. Я даже не успел опомниться, как его рука аккуратно легла на мою промежность и немного сжала уже затвердевшую плоть сквозь плотную ткань, заставляя меня закатить глаза в сладкой истоме и снова закусить губу до болезненных ощущений и металлического вкуса во рту. Его действия заставляли меня выгибаться под столь приятными прикосновениями, смягчаемыми лишь наличием ткани между центром моего возбуждения и его напористой рукой.

Я в беспамятстве закинул голову назад, полностью растворяясь в невероятных и противоречивых ощущениях, чувствуя, как его пальцы ласкают мою плоть все настойчивее, а тепло такого желанного тела становится все ближе и ближе ко мне, лишая возможности нормально мыслить и даже дышать. Когда я в очередной раз сдавленно застонал, изгибаясь в его руках, которые, казалось, были повсюду, пытаясь почему-то оттолкнуть его вопреки грязным желаниям своего тела, губы Рихарда неожиданно накрыли мои и сопротивляться уже не было смысла, потому что я был готов поклясться, что просто потерялся во времени и даже не заметил, как его ладонь скользнула под резинку моих боксеров и обхватила мой напряженный член, лишая свои ласки этой преграды в виде ненужного куска ткани и сжимая его у самого основания. Мой протяжный, довольно громкий стон от такой неожиданности, видимо, считался одобрением, поэтому Рихард лишь мягко усмехнулся своей успешности в мои губы и начал неспешно двигать своей горячей ладонью вдоль моего уже сочившегося естественной смазкой члена, внимательно наблюдая за моей неадекватной реакцией. Я пытался отвернуться, закрыть свое алое от стыда и смущения лицо руками, но Рихард только кротко целовал меня в губы и что-то шептал мне на ухо, постоянно задевая мочку горячим языком и заставляя дрожь пробегать по трясущемуся от желания телу снова и снова, в то время как его ладонь на моей пульсирующей плоти набирала темп все больше и я готов был стонать что есть силы, позволяя Рихарду упиваться своей властью надо мной, показывать ему, что он победил и что сейчас я полностью в его распоряжении.

— Черт, — я отчаянно выдохнул куда-то в область его ключицы, резко отстраняясь, громко втягивая носом казавшийся мне раскаленным воздух, как только почувствовал, что уже близок к разрядке. — Рихард…

В следующую секунду его губы накрыли мои и стали жадно посасывать и вбирать их внутрь его рта, в тот момент как кольцо его пальцев все так же уверенно двигалось на моем члене, и я, снова оторвавшись от него, уже не стонал, а практически кричал прямо ему в рот, так пошло и прерывисто, замечая, как довольная дьявольская улыбка играет на его губах. Рихард лишь усмехнулся, понимая, что я уже на пределе, и ускорил темп своей руки, заставляя меня почувствовать, как тело начало трясти от приближающегося оргазма и в глазах потемнело от захлестнувших мой разум и тело ощущений. Вместе с моим пронзительным криком теплая вязкая жидкость наконец вырвалась наружу, сдерживаясь лишь немного сбавляющей темп ладонью Рихарда, а мои руки, вцепившиеся в его напряженные плечи, ослабили свою железную хватку.

— Блять, — ошарашенно выругался я, в ужасе зажмурив глаза, как только мое тело перестало так содрогаться. — Черт…

— Тсс, все в порядке, — снова успокаивающе пробормотал он, вытаскивая свою руку из моих штанов и хватая лежащее рядом полотенце, с которым он тогда, видимо, вышел из ванной.

— Господи, прости, — я все еще пытался спрятать лицо и шептал себе под нос эти слова, ощущая, как на смену приятному теплу, разливающемуся по телу, приходит жгучий стыд и даже какое-то отвращение к себе.

— Ты чего? — взволнованно спросил он, глядя в мои стеклянные от шока глаза. — Пауль?

— Я не хотел, я… — начал бормотать я, буквально захлебываясь словами, и Рихард понял, что я нахожусь на грани истерики, причины которой были даже мне не совсем понятны.

— Боже, да все в порядке, — убеждал он меня, все качая головой. Голубые глаза смотрели на меня с явным непониманием и даже волнением, а мой растерянный взгляд все метался по его лицу, отчего я тем более не мог четко сформулировать свои мысли. Мне было стыдно, мне было так стыдно, как не было, наверное, никогда в жизни. Господи.

— Но ты… Я… Ты мне, ты…

— Я тебе подрочил, ну и что? — спокойно спросил он, буквально срывая эти стыдные и какие-то грязные слова с моего заплетающегося языка.

— Блять, — выругался я, услышав сказанное им.

— Ты этого сказать не мог или что? — все не унимался он, видимо, пытаясь понять причину моего недовольства, хотя, в принципе, я должен был его благодарить.

— Я… — снова начал я, но Рихард опередил меня.

— И не говори, что тебе не понравилось, — дьявольская полуулыбка снова затронула его губы.

— Хорошо, поговорим об этом позже, — наконец сдался он, понимая, что убеждать меня в чем-то сейчас — это дохлый номер. — Винилацетилен, говоришь?

Я почти поперхнулся воздухом, когда в дверь неожиданно позвонили и я буквально подорвался на месте, чтобы открыть ее незваному гостю, но только потом вспомнил, что я нахожусь не у себя дома. Рихард поднялся с кровати, пробормотав себе под нос что-то вроде «Кого там еще принесло», а я принялся приводить себя в порядок, не забыв посмотреть в зеркало: взволнованный взгляд, легкий румянец на щеках в сочетании со светлыми волосами, к которым я еще и сам-то не привык, заставили мои глаза в удивлении снова поползти на лоб. Отличный видок.

— Пауль, это тебя, — услышал я голос Рихарда из прихожей и, когда наконец достиг цели, молча уставился на свою растерянную и даже заплаканную мать, представшую передо мной на пороге. Клянусь, в этот момент, когда я стоял аккурат между ней и Рихардом, я готов был разорваться на две части, лишь бы не причинять ей столько боли от осознания того, что я тот, кем я являюсь. Я прекрасно понимал, что она и здесь не права, но мне все равно было чертовски жаль ее хотя бы потому, что она моя мать.

— Пойдем домой, — тихо сказала она, склонив голову.

— От того, что я сейчас с тобой пойду, ничего не изменится, — быстро проговорил я, сам удивляясь своей холодности. — И я не собираюсь слушать то, что ты сказала мне, еще раз.

— Я понимаю, и мы не будем говорить об этом, — сразу же согласилась она, и я, бросив беспомощный взгляд на Рихарда, принялся натягивать на себя верхнюю одежду и поднял свою сумку с пола. Я снова посмотрел на мать и, подойдя к своему другу, спросил его о том, что мне делать, и получил в ответ тихое «Иди». Он немного приобнял меня за плечи, и я, в последний раз заглянув ему в глаза, чтобы удостовериться, что он действительно считает мой уход домой правильным поступком, развернулся и поспешил покинуть его квартиру, ставшую мне вторым домом за эти полгода.

Всю дорогу до дома мы с матерью шли молча, и я даже не представлял, какие мысли и вопросы крутились в ее голове. В моей голове, как и обычно, их было несколько десятков. Например, откуда она вообще знает, где живет Круспе? Ладно, с этим я разберусь позже. Все же я был слишком шокирован событиями последних нескольких часов, что просто не мог и слова из себя вымолвить, все вспоминая лицо Рихарда перед собой, его учащенное дыхание, когда он касался меня, и от этих слишком ярких и во всех смыслах горячих воспоминаний меня бросало в жар на уличном морозе и я уже не мог думать об этом, но позже все равно возвращался за шкатулкой воспоминаний в своем сознании и открывал ее снова и снова. Даже когда Рихард делал приятно мне, я все равно чувствовал себя невероятно уязвимым перед ним, и его властность не исчезла даже в этой ситуации, а, наоборот, приобрела все большие масштабы, потому что один лишь взгляд голубых глаз все еще вгонял меня в краску после всего, что между нами произошло. Все зашло слишком далеко, нет, дальше некуда. Так должно быть? Я должен возбуждаться от его прикосновений, поцелуев? Должен думать о нем в таком ключе? Должен ли я хотеть его?