Рубиновое сердце (СИ) - Бердичева Екатерина Павловна - Страница 13

— Здравствуй, братик! Не отвлекаю? Едешь? Как наша милая балерина? Нет, что ты! Я говорил тебе, что тут весьма популярное место. Да… Ветерок нашептал. Ну не сердись! Я хороший и послушный мальчик. Да, охранники тебе докладывают… Нет, я по другому поводу. И этот повод очень серьезный. Просто поверь мне на слово. Что нужно? Мне нужна наша генеалогия. Все архивные данные. Документы. Все, что есть. Причем, срочно. Зачем? Не могу пока сказать, поскольку сам не знаю точно. Но чем раньше ты все соберешь и мне передашь, тем проще окажется наше будущее. Да вот так. Не откладывай, умоляю. Сделай прямо сегодня! Спасибо! Целую нежно… твою балерину!

Иржи рассмеялся и сбросил вызов. А потом отключил аппарат.

Народ, проснувшийся после вчерашнего концерта и клубных танцев, постепенно заполнял помещение ресторана, и господин Сапеш, не отрываясь, рассаживал посетителей. Но, наконец, у него образовалась свободная минутка, и он быстро подошел к столику художника.

— Простите, господин Измирский! Я все для вас узнал. Постоянного тренера нет, но здесь неподалеку спортивный комплекс, и у администрации с ним есть договоренность об индивидуальных тренировках при желании клиента. Они могут оговорить варианты и оставить для Вас сообщение в номере или прислать на коммуникатор.

— Тогда распорядитесь, пожалуйста, чтобы оставили в номере. Я, конечно, тороплюсь, но не настолько, чтобы отказать себе с утра в прогулке. А тренировка может подождать и до завтра. Спасибо, господин Сапеш, завтрак был замечательным!

— Ждем Вас к обеду! — Склонил голову метр.

— Всенепременно. — Кивнул Иржи, вставая из-за стола.

Когда они с охранником подошли к номеру, на стульчике у двери с каменным лицом уже сидел Игнац Ковач.

При виде подходящего хозяина он встал и скупо улыбнулся.

— Доброго дня, господин Измирский!

— Здравствуй, Ковач! — Иржи открыл двери номера и, не закрывая, прошел в гардеробную. Свободное время надо использовать с толком. Поэтому, надев на ноги высокие ботинки на толстой подошве и плотные штаны для прогулок, а на тело свитер и куртку с капюшоном, художник взял этюдник и вышел в гостиную. Оба охранника еще стояли у двери и разговаривали.

— Итак, джентльмены, — подошел к ним Иржи. — Я собираюсь на этюды. У кого какие пожелания?

— Я иду с Вами. — Тут же сказал Игнац.

Иржи скептически посмотрел на Ковача:

— В лакированных ботинках по болоту?

— Но господин Бернат будет сердиться, если я не стану Вас сопровождать! — воспротивился охранник.

— Хорошо. Фаркаш — свободен! Ковач — бегом к администратору. Узнай для меня, можно ли нанять сейчас моторную лодку до водопада «Плачущей дриады»?

Бойцы развернулись и быстро ушли, а хозяин прикрыл дверь и щелкнул кнопкой телевизионного пульта.

Новостной канал, как всегда, рассказывал очередные светские сплетни. Граф, прислушиваясь к ним одним ухом, медленно заплетал свои густые волосы в толстую косу. Порывшись в кармане куртки, достал цветную банковскую резинку и крепко перетянул кончик. Слушая в исполнении захлебывающейся от восторга телеведущей очередные громкие заявления модного ныне гения современного кино, вспомнил, как этот весьма восхваляемый теперь человек сидел пьяным до невменяемости у него на кухне и просил очередного звезденыша господина Илеша замолвить за него словечко перед его патроном. Видимо, тот замолвил, поскольку гений сменил свою короткую стрижку на наращенные рыжие локоны и удлинил ресницы. Губы неярко отсвечивали матовым блеском, а маникюр поражал своей безупречной изысканностью и дороговизной. И теперь сей вполне успешный господин серьезно объяснял, почему в его фильмах сплошь ненормативная лексика и сцены насилия.

— Мы не должны прятать свои проблемы в тень, показывая народу клубнику в сиропе! Мы должны искренне и честно обнажать современные реалии, не стесняясь их кажущейся неприглядности и грубости. Но посмотрите, сколько внутренней силы в этих простых и незатейливых отношениях! Марек любит Жофию. Но Жофия, разлюбив Марека, уже полюбила Бенце. Марек расстроен. Конечно, он выпил с горя и пошел выяснять у Жофии, какого хера ей еще нужно, поскольку пиво он покупал постоянно и в достаточном количестве, да и дорогие сигареты два раза в месяц регулярно выкуривались ее неубиваемыми легкими. Жофия объясняет незадачливому кавалеру, что дом у Бенце больше, да и вообще, это — любовь! Горе и тоска разъедают душу Марека до такой степени, что, не удержавшись, он заносит кулак и подбивает бывшей своей возлюбленной глаз, падая при этом сам. По ступеням, разбрызгивая во все стороны драгоценный напиток, крупным планом летит бутылка с пивом. Это — экспрессия! Не интеллигентские рассуждения: быть или не быть, а если жить, что делать?!. Тут четко и ясно прослеживается динамическое развитие сюжета: на звук падающей посуды выходит Бенце. Видит две лежащие на полу и пытающиеся подняться фигуры. Но понимает все по своему: они помирились! Несколько энергичных слов, и синяк под глазом наливается у Марека. Происходит бурное выяснение отношений. Но каждая история должна иметь свое положительное и счастливое завершение. Представьте: маленькая и уютная кухня. Стол. На нем — бутылки с пивом. Радостная Жофия сидит между двух помирившихся друзей, и все вместе, сдвигая бокалы, пьют за любовь!

— Какой пафосный финал! — подольстилась ведущая, а Иржи передернул плечами и произнес:

— Редкостная мерзость. Но насколько часто встречается в жизни…

Он уже хотел переключить канал, но популярный режиссер исчез, и начались последние новости.

— А теперь мы снова хотим порадовать истинных ценителей прекрасного! Департамент безопасности наконец договорился с владельцем коллекции редких ювелирных изделий средних веков. И она, исходя из возможности посещения большим количеством народа в ближайшем будущем, разместится в выставочном зале суперсовременного отеля «Хрустальная звезда». Билеты уже в продаже! Смотрите наши выпуски, и вы все узнаете первыми!

Быстро вернувшийся Игнац обрадовал художника.

— Лодка нас ждет! — Ковач, глядя на Иржи, светился искренней улыбкой.

— Замерзнешь. — Прокомментировал художник его наряд. — Мне для этюдов нужно несколько часов.

Ковач весело кивнул головой:

— В прокате мне обещали положить в лодку сапоги и дождевик. Для вас я тоже взял, на всякий случай!

— Заботливый ты мой! — Буркнул Иржи, запирая номер. — Идем.

— Хотите, я понесу Ваш этюдник? — забежав вперед, поинтересовался охранник.

— Свои вещи предпочитаю носить сам. — Вежливо приподняв уголки губ, ответил тот.

Новенькая моторка завелась с полоборота. Вежливый дядька рассадил гостей, и они помчались по озеру. Закутываясь во взятый Ковачем плащ, художник улыбнулся. В лицо бил свежий весенний ветер, и водяные брызги весело летели не только в разные стороны, но и на одежду. Иржи искоса посмотрел на охранника. Тот, подставив лицо солнцу и прищурив глаза, наслаждался быстрым полетом катера. Иногда, прыгая с волны на волну, тот неожиданно проваливался вниз, а потом взлетал вверх, словно на качелях. Художника слегка затошнило, а охранник лишь довольно улыбался.

— Тебе нравятся водные прогулки? — прокричал сквозь шум Иржи.

— Я служил в морском десанте. Мы плавали постоянно и на чем только можно. — Откликнулся Игнац. — Иногда целый день по пояс в холодной воде. Поэтому Вы не волнуйтесь. Со мной ничего не случится. Просто дань прошлому. Можно сказать, ностальгия.

— Как супруга? — Немного подумав, спросил Иржи.

— Радуется!

— Чему?

— Что я сейчас работаю с Вами.

— Интересная и не поддающаяся анализу логика. — Пробормотал себе под нос Иржи и замолчал.

Они шли вдоль берега большого красивейшего озера. Когда строили комплекс, его почистили, избавив от тины и топляка, подрезали деревья и насадили декоративные кусты, гармонично вписав их в естественный ландшафт. А маленькие тенистые бухточки засадили лилиями и лотосами. Но цвести им было рано, и на поверхности вод медленно плавали широкие, еще набирающие размер, листья. Постепенно протока сужалась, а берега поднимались, зажимая воду узким каменным каналом.