Мальчишки с юга Мейсон-Диксон (ЛП) - Глайнс Эбби - Страница 5

— Ублюдок, ты плох в этом, — сказал Брей, качая головой и проходя мимо нас так быстро, словно участвует в гонке. Он делает один шаг размером с два в направлении входной двери, будто хочет поскорее уйти.

— Чего я не знаю? Потому что я уверен на все сто процентов, что что-то упускаю, — сказал я, останавливаясь у лестницы и глядя то на гримасу Брента, напоминающую оленя в свете фар, то на напряжённую спину Брея.

— Просто скажи ему, — сказал Брей, не оборачиваясь.

Брент ничего не произнёс, и мы все некоторое время стояли на месте. Тишина была оглушительной и наполняла воздух напряжением. Я закричал:

— Если с кем-то из них что-то случилось, я должен знать, чёрт возьми.

Брей убрал свою руку с двери и посмотрел на меня. Смятения, которое я видел на лице Брента, отсутствовало на лице его близнеца. Только раздражённый свирепый взгляд.

— С ними всё хорошо. Просто чертовски превосходно. Так что успокойся, — сказал он, переводя взгляд с меня на двор позади, и вздохнул. Я видел, что он пытается контролировать себя. Ещё одна вещь, которая отличает его от Брента. Брент не теряет контроль так быстро. Чёрт, да ты счастливчик, если сможешь вывести его из себя. Но Брей… он словно заряженный пистолет. Он легко может вызвериться на любого. Я вытаскивал его задницу из неприятностей больше раз, чем можно представить.

— Где они? — повторил я, глядя на Брея.

Брей даже не посмотрел на меня. Мышцы его челюсти подрагивали, когда он перевёл взгляд на пустой двор. Он обдумывал это, чем бы оно ни было. Я не хотел дальше ждать, но и не хотел, приехав домой, ввязаться в драку с братом, ещё даже не обняв маму.

— Стил уже почти год встречается с Дикси, — сказал Брей спокойно, но предупреждение в его голосе не осталось без внимания. Он защищает младшего брата. Но он вообще не имеет понятия, от чего именно защищает его.

Всё вокруг меня закружилось, и я схватился за перила рядом со мной, чтобы не упасть. Это неправда. Я уехал, чтобы защитить секрет, чтобы защитить Дикси… но это… блять. Что же я наделал?

Это не может происходить на самом деле, чёрт возьми. Я потерял всё, жил в аду последние три года и продолжаю делать это ежедневно. Каждый сон, в котором она появляется, напоминает мне, что никого другого не будет достаточно. Обман разрушил мою жизнь. Я не позволю ему разрушить жизнь Дикси, и я уверен, чёрт возьми, что не дам ему разрушить жизнь моего младшего брата.

— Не облажайся ради него. Он поклоняется тебе. Он сделает всё, чтобы порадовать тебя. Но он любит её, — предупредил Брей, глядя на меня.

Он не знает, о чём говорит. Никто из них не знает. Только я. Я не собираюсь сходить с ума из-за ревности. Я научился жить с ревностью, которая съедала меня заживо каждый раз, когда я думаю о том, что кто-то прикасается к ней.

— Они уже… — я даже не смог выговорить это. В горле встал ком. Я хотел закричать от жестокости этого мира. Напряжённость в моей груди и бушующий пульс — это то, с чем я хорошо знаком. То, что мне не следует испытывать. Мысль, что Дикси спит с кем-то ещё, рвала меня на части, но в то же время я проживал этот чёртов кошмар на протяжении трёх грёбаных лет, зная, что не должен ревновать. Меня затошнило из-за того, что я держал рот на замке и к чему это привело. Есть много чёртовых вещей, о которых я должен подумать, но всё, что витает в моей голове, — это Стил, прикасающийся к моей Дикси. Мой собственный брат. — Блядь! — заревел я прежде, чем уйти во двор. Мне нужно отстраниться ото всех. Моё сердце так бешено билось, будто собиралось вырваться из груди. Ряд эмоций, проходящих через меня, — словно молнии, пронзающие мой череп. — Твою мать! — закричал я, бросая пакет с мамиными лекарствами на землю и хватаясь за голову, дабы она не взорвалась. Я почувствовал головокружение, а мои глаза были раздражены из-за импульсов боли.

Мои колени ослабли, и я позволил им подкоситься, положив локти на бёдра и схватив голову, пока боль простреливала через меня. Я покинул Мэлрой, чтобы спасти себя и её. Но, чтобы спасти её от боли, которая будет преследовать меня всю жизнь, я позволил своему брату совершить тот же ужасный грех. Чёрт, как я скажу ему об этом? Как я могу позволить ему стать такой же оболочкой человека, какой стал я.

— Ашер? — прозвучал громко и отчётливо голос мамы во дворе, и мои руки опустились, когда я посмотрел на неё. Она стояла на крыльце в фартуке с руками на бёдрах, глядя на меня. Измученное выражение её лица говорило, что она расстроена. Испачканный красными пятнами фартук напоминал мне о счастливых временах. Днях, когда стащить ягоду без ведома мамы, было единственной проблемой. — Вы двое должны были сказать ему об этом, прежде чем он даже войдёт? Вы маленькие засранцы. Вы не видели моего мальчика с Рождества и тут же расстраиваете его, — ругала мама Брея и Брента прежде, чем покачать головой и указать на меня. — Ради бога, встань. Ты слишком взрослый, чтобы вести себя, как пятилетний мальчишка, впадающий в истерику. Подойди к маме и скажи мне, какого чёрта ты привёз мне лекарства, о которых я не просила. Тем временем, пока ты объясняешься, я приготовлю пирожки. — Она говорил тоном известным нам как «деловой». — И вы двое, — сказала она, махая полотенцем в руках, тем самым указывая на близнецов. — Вам должно быть стыдно. Так не делается!

Я встал, позволяя онемению выплеснуться из меня. Только так я могу пройти через это. Теперь мой собственный младший брат будет платить за мою ошибку. Чёрная дыра в моей груди продолжает расти. Не позволяя себе думать об этом, я поднял с земли пакет с лекарствами и направился к крыльцу в распростёртые объятия мамы. Когда мама с её ростом пять футов семь дюймов[2] крепко обняла меня, слёзы застлали мне глаза. Я не плакал с той ночи, когда понял, что всё потерял. Или точнее, в ночь, когда понял, что это никогда не было моим. Но объятия мамы заставили меня сломаться, словно маленького ребёнка. Но я пытался сдерживаться, чтобы быть мужчиной, каким все меня видят.

Четыре года назад…

Мне нравятся девушки. Скажу даже больше: я люблю их. Мне всё в них нравится. Как они пахнут, их мягкая кожа, изгибы тела, звуки их смеха. Бог создал женщин на этой земле, чтобы сделать её более прекрасной. Я искренне верю в это.

Проблема в том, что мне нравятся все девушки. Я не могу выбрать одну, когда их так много. Когда они притрагиваются к моей руке, шепчут мне на ухо, рассказывая своими ртами, что проделают их тела, я не знаю, как им отказать.

Время от времени я сталкивался с любовью девушки, которая думает, что сможет навсегда изменить меня. Сделать так, что я буду хотеть её и только её. Но как только она понимает, что я не мужчина для одной единственной женщины, всё сладкое в ней превращается в горькое, а наружу выходит уродство, и тогда я быстро нахожу ей замену. Я стараюсь избегать таких девушек, но порой им удаётся найти брешь.

У Андреа Джеймс есть намёк на эту горчинку, скрытую прямо под поверхностью. Она там. Я мгновенно почувствовал её. У неё есть изгибы во всех нужных места, а пахнет она как влажная мечта, но я уже видел прежде этот блеск в глазах и не собираюсь давать ей и шанса. Я воспользовался оправданием, что нужен дома маме. Даже Андреа Джеймс не достаточно храбрая, чтобы злить мою маму. После чего я направился к двери. «У Джека» — единственное заведение подобного характера, которое есть у нас в городке. Если мы хотим приятно провести время, мы направляемся в «Джека». Я с нетерпением жду колледжа, когда бар с бильярдным залом не будет единственным развлечением.

— Ты уверен, что твоя мама не позволит тебе ещё ненадолго задержаться? — окликнула меня Андреа со ступенек «Джека», когда я садился в грузовик.

Я хотел ответить: «Уверен, она не будет возражать, но у тебя в глазах этот безумный блеск, с которым я не хочу связываться». Но я хороший парень, поэтому сказал:

— Ага, уверен. Я обещал, что помогу повесить полки. — Это ложь, но порой она нужна, чтобы спастись от надвигающейся катастрофы.