Обмен властью (СИ) - "Эш Локи" - Страница 10

Это магия тела. Моя единственная верная защита, мой кокон.

Двадцатый удар я провожал хриплым стоном. Кричать уже не хотелось, и слёзы я ощутил только к концу. Где-то в плотной эйфории был Мастер, и я пытался уловить его желания, хотя уже не видел и не слышал. Уже не умел.

Чтобы вернуться, потребовалось время.

— Молодец, — наконец, сказал Мастер, оказавшись рядом. — Но ты шумел.

— Накажите меня, Мастер, — я сглотнул, вновь выпрямляясь в струну.

Всё моё тело было влажным, поэтому его ладонь скользила с трудом, растягивая кожу. Лишь у низа спины она пошла легче.

Дальше для меня существовали только фрагменты. Я поплыл, едва ухватывая суть: маленький тонкий металлический прут, огонь, жжение на лопатке, кажущееся одновременно невыносимым и желанным.

Поедающий голодный взгляд Мастера.

А потом — расслабление всего. Я полностью пропустил момент между перемещением своего тела из игровой в личную спальню, возникновение на моем теле повязок и одеяла. Пришёл в себя, только когда Артемий Олегович позвал по имени и присел напротив.

— Ты удивительный, — с восхищением сказал он. — Как самочувствие?

— Космос, — выдавил я. Это была чистейшая правда.

— Что и где болит?

— Пока не разобрался, — я нервно захихикал и так же резко заткнулся. — Слева…

— Я тебя клеймил, — Хозяин прикусил губу, вглядываясь мне в глаза. — Редко удавалось.

Я хотел было потрогать самое больное место, но Хозяин меня остановил, прихватив за покрасневшее запястье.

— Не лезь пока. Я обработал их, не стоит пока что трогать. Слушай… у тебя вообще есть какой-то лимит? Ты проверял?

— Может, только в сексе…

Артемий Олегович взлохматил волосы и вздохнул.

— Тебе следует быть очень осторожным, если продолжишь. Сможешь выйти завтра на работу или мне подготовить замену?

Я пошевелился. Спина тут же отозвалась гаммой ощущений, едва не уронив меня обратно в болевую наркоманию.

— Смогу, — прошептал я.

И внезапно даже для себя… взял и отключился.

========== 6 - Просьба или приказ ==========

Среди ванильных считается, что БДСМ — это синоним насилия.

Так случилось и с Катериной, когда я устал отбиваться от её вопросов насчёт работы и рассказал правду. Пока я вёл оборону, она успела напридумывать чёрт знает что, начиная с того, что я элитная шлюха, заканчивая тем, что секретный агент. И когда я рассказал, что администрирую БДСМ клуб, реакция была ожидаемо острой.

Она долго не могла меня понять. Очень долго.

Говорила, что я ввязался в небезопасное общество. Что злые «некто» обязательно втянут в неприятности или вообще в преступный мир. Что я обязательно пострадаю и никогда не смогу уйти, если не сделаю этого прямо сейчас. В этой аббревиатуре она видела нечто жуткое, необъяснимое, таинственную бездну, из которой не выбраться и которую «нормальным» людям не постичь.

Переубеждать её было бессмысленно. Для этого требовалось расписывать всё до мельчайших деталей — постулаты, правила, значение и необходимость жёстких рамок, в которых сообщество обитает. Не хотелось. Я не считал, что должен стараться для человека, который не готов меня выслушать.

Спустя пару месяцев, ведомая интересом и подстёгиваемая моим равнодушием, она разобралась сама. Разобралась — и начала задавать вопросы. Что и как, почему, зачем. Куда и где. Многое показалось ей интересным и вытащило сокровенные фантазии из глубин подсознания. Так моё увлечение заново познакомило Катюху с самой собой.

Наблюдая эту ситуацию, я понял, что понимание — это великое оружие. Когда понимаешь — ты непобедим. Никто не сможет тебя переубедить, если вопрос изучен досконально и выводы давно сделаны.

Я взял этот постулат за свой личный, жизненный, и честно старался применять его всегда. Всегда, как бы сильно мне ни хотелось поддаться эмоциям и послать всё к чёрту.

Например, как в ситуации с Тимуром.

Что было известно наверняка — его агрессия ко мне имела корни и изнанку. Я не делал ничего, чтобы заслужить её. Всегда был предельно отстранён, дружелюбен, мягок. Мы даже не разговаривали толком до чёртовой зажигалки.

Что-то здесь было не так. И я хотел одного — обрести понимание.

В четверг я действительно пришёл на работу. Точнее приполз и лежал на столе пластом, будто змея на тёплом камне. Даже необходимость заняться складом не могла сдвинуть с места моё измученное болью и недосыпом тело — я лежал так усердно, будто сверху была бетонная плита, а на ней стоял весь клуб вместе с его обитателями. Организм замедлил все возможные процессы и предпочёл существовать между болезненной явью и блаженным ничем.

«Алый путь» тем временем продолжал жить своей жизнью. Из манч-зала доносилась музыка, из курилки — голоса. Ему, вместилищу одиноких душ, всё было нипочём. Как всегда.

— Вова… — проанализировав моё состояние, Валера решил не вынуждать двигаться и обошёл стойку. — Ты живой?

— А? — приподнявшись, я неловко поправил очки. — Ага…

— Вот, — он положил на глянцевый стол листок с тремя именами. — Клиенты на следующую неделю. У Ирины надо проверить справки, если период закончился, она сдаст анализы.

Пришлось шевелиться.

Боль выматывала. Очень скоро организм перестал воспринимать её как нечто пикантное и обратил против меня. Следом опомнилась психика — был стресс, была беда, алярм-алярм. Неудивительно, учитывая, что Артемий Олегович разошёлся не на шутку, особенно когда давил на болевые точки. Утром на лопатках, помимо ровных гладких пятен и рассечений от кнута, я обнаружил пронзительно-фиолетовые синяки.

Всё-таки у него был удивительный контроль ударов. Даже следы составляли узор, чем-то напоминающий тесты Роршаха — симметричную красно-фиолетовую бабочку. Правда, не цельную, в обход позвоночника и суставов.

— Знатно отделали, да? — с каким-то сожалением спросил Совушка. — На тебе лица нет. Может, стоило взять отгул?

— Обойдётся.

Мы повернулись.

Тимур стоял, расслабленно положив руку на стойку. В пальто, буквально с улицы, холодный, мрачный.

— Обойдусь, — согласился я, устало улыбнувшись. Препираться с ним не было никакого желания, да и сил.

Заполняя таблицу, я невольно прислушивался к разговору.

— Кажется, это тебя надо благодарить, — ёрничал Совушка, мгновенно переключившись с серьёзности на злое веселье. — Если бы не твоя зажигалка, был бы наш администратор целёхонький.

— Чушь.

— Нет, а вдруг увлечётся человек? Пропадёт совсем, и не будет ему больше дела до нас? — внезапно Валера положил руку мне на плечо, и я взвыл, едва сдержав крик. От неожиданной боли мышцы сжались, доставляя ещё больше страданий.

— Извини… извини, прости, — потеряв лицо, забормотал Валера. — Я не…

— Всё нормально… — я вернул ему лист. — Идите. У вас обоих скоро клиенты…

Совушка ушёл, бормоча под нос что-то извинительное. Тимур остался. Полагаю, он опять собирался мне что-то доказывать.

Какое-то время мы провели в тишине. Я отдыхал, устроившись в единственно безболезненном положении, уткнувшись лицом в сгиб локтя. Ожог горел так, что хотелось скулить, но я не мог расклеиться перед ним и с нетерпением ждал, когда останусь один.

— У тебя кровь, — тихо сказал Ларионов.

Неуклюже дёрнувшись, я скинул со стола копии медицинских справок. Тимур вдруг каким-то фигом оказался рядом и аккуратно подхватил за руку.

— Вова, твою мать…

— Всё… нормально.

— Замолчи.

Я притих. Свободной рукой Тимур осторожно оттянул ворот моего пуловера.

— Повязка отклеилась. Пойдём, — говорил он всё так же глухо, и я почему-то послушался.

Ларионов привёл меня в свои «апартаменты». Все они по структуре были аналогичны комнатам Артемия Олеговича, только попроще и, конечно, поменьше — коридор с диваном и вешалкой, игровая и душевая.

— Сможешь снять сам?

Я сглотнул и присел на край диванчика, изображая вселенскую печаль. Тимур вздохнул и в пару ловких движений стащил с моего тела злосчастный тёмно-зелёный пуловер с небольшим алым пятном. Жаль, я не додумался надеть что-нибудь чёрное.