Забота и контроль (СИ) - "Sumya" - Страница 14

- Что ж, - мистер Фергюссон взял в руки щетку, - думаю, настало время для твоего урока ответственности, Шон. Поскольку прошлый опыт дал лишь кратковременный эффект, в этот раз мы увеличим продолжительность наказания. Возьми часы. Когда песок в них пересыплется до конца, ты перевернешь их и скажешь мне, когда половина песка минует середину. Это равно пятнадцати минутам. Следить за временем - твоя обязанность. Если ты забудешь перевернуть часы, то я продолжу шлепать тебя как ни в чем не бывало и не буду тебе ничего напоминать. Это понятно?

- Да, сэр, - голос Шона звучал очень обиженно, он немного поерзал на бедрах Харриса.

Мистер Фергюссон очень явственно ощущал свой возбужденный член, который упирался Шону в бедра, и не мог не думать о том, чувствует ли Шон его. И если чувствует и понимает, что это, то что он об этом думает?

- Начнем, пожалуй, - Харрис надавил левой рукой Шону на поясницу, чтобы не дать тому дергаться.

Шон тяжело вздохнул в очередной раз, но послушно перевернул песочные часы, и те начали свой отсчет. Не тратя времени даром, Харрис приступил к порке. Как обычно, он шлепал для начала не в полную силу, чередуя ягодицы. По левой, по правой, повыше, пониже. Стараясь покрыть всю площадь, не пропустив ни кусочка плоти. Ягодицы Шона быстро розовели, радуя глаз, а звук щетки, соприкасающейся с упругой задницей, был отрадой для ушей.

Сперва Шон молчал, но очень быстро начал охать и постанывать, ерзать и дергать ногами. Мистер Фергюссон придерживал его за спину, плотно прижимая к своим ногам, не давая соскользнуть или увернуться, но при этом не терял ритм. Правая ягодица, левая, верх, низ, по внешней части, по внутренней, равномерно перекрашивая их из розового цвета в красный и, Харрис был в этом уверен, в конце порки - в свекольный. Минуте на пятой Бреннан снова принялся молить.

- Пожалуйста, хватит! Не надо!

Мистер Фергюссон ожидаемо игнорировал эти просьбы, только постепенно наращивая силу ударов.

- Ох! Ах! Ай! Хватит! Прекратите! Я всё понял! Я больше не буду! Пожалуйста! Сэр! Ох!

- Это последствия твоего безответственного поведения, - Харрис счел возможным прочесть небольшое нравоучение, подкрепляя свои слова сочными ударами по порядком подрумянившейся плоти. - Имей совесть принять их. И думай над своим поведением, потому что если оно не исправится, то ты часто будешь оказываться у меня на коленях со спущенными штанами и задницей, смотрящей в потолок, расплачиваясь за ошибки, которых можно было бы избежать.

Шон застонал и захныкал, признавая правоту экзекутора, а мистер Фергюссон еще увеличил силу ударов. Он решил слегка расширить площадь наказания и прошелся щеткой от низа ягодиц до середины бедер Шона, вызвав этим визг и новый поток слов.

- Больно! Не надо! Не там! Ох! Ой! Сэр, умоляю!

Харрис тихо посмеивался, но всё же решил не мучить молодого человека. Щетка - не подходящий инструмент для работы по жестким бедрам, таус или ремень подошли бы гораздо больше. Можно было бы уложить Шона на спину и заставить прижать разведенные ноги к плечам. Шлепать чем-то коротким и кусачим так, чтобы кончик захватывал нежную внутреннюю часть бедер. Харрис хоть и был правшой, левая рука у него работала не хуже, на это ушли годы тренировок, но теперь он мог отходить саба по заднице как с правой стороны, так и с левой, без потери силы и интенсивности ударов. Вот бы Шон удивился!

- Не нужно! Отпустите! Пожалуйста! Хватит!

- Ты знаешь, что еще не хватит, - разумно возразил наказуемому мистер Фергюссон. - Тебе выделено определенное время, и пока оно не закончится, экзекуция будет продолжаться, твой зад краснеть, а твои глаза исторгать слезы. Я только надеюсь, что в этот раз ты не забудешь урок гораздо дольше.

- Я уже всё понял, сэр! - предпринял очередную попытку Шон, его ноги уже бесконтрольно брыкались в воздухе, пиная невидимых противников. Сам он дергался так, что Харрису приходилось прилагать значительные усилия, чтобы удерживать его на месте. - Я больше не буду! Я исправлюсь! Только отпустите меня! Умоляю!

“Надо будет в следующий раз расположиться на диване, там будет гораздо удобнее”, - мысленно отметил Харрис, а вслух сказал:

- Терпи, Шон, смирись - таково твоё наказание, вот и терпи.

Бреннан разразился рыданиями на десятой минуте, поэтому не было ничего удивительного, что он пропустил тот момент, когда песок пересыпался до конца. И хотя Харрис предупреждал его, что не станет следить за этим сам, он всё же заметил, что часы уже отмерили десять минут, и сжалился над молодым человеком. Шлепая его уже в полную силу, он напомнил:

- Ты следишь за временем, Шон?

- Нет! - всхлипнул Бреннан и попытался дотянуться до часов.

Мистер Фергюссон пожалел Шона и дал ему буквально несколько секунд, чтобы перевернуть песочные часы. А затем он продолжил безо всякой жалости, сосредоточив внимание, как и всегда в конце наказания, на нижней части ягодиц и верхушках бедер. Он надеялся, что в этот раз боль не пройдет так быстро, и Шон будет вести себя как приличный работник хотя бы до конца недели. Вместе с тем Бреннан не сдавался, он хоть и прекратил сопротивление и лежал, обмякший, на бедрах Харриса, но продолжал умолять отпустить его.

- Не бейте меня больше! Больно! Пожалуйста! Ну хватит! Я умоляю! Моя задница, сэр! Она горит!

- То ли еще будет, - усмехнулся Харрис, помня, какой сюрприз он припас.

Если бы не его богатый опыт, он, возможно, и поверил, что молодому человеку плохо и нестерпимо больно. Но мистер Фергюссон прекрасно знал, что большая часть цвета сойдет к утру, а неприятные ощущения поможет снять крем. Да и не была эта боль такой уж сильной. Харрис знал, что у каждого свой болевой порог, но Шон, скорее, умолял, потому что ему было стыдно и обидно, чем потому что он не мог больше терпеть. Подобные эмоции всегда увеличивали интенсивность боли. Без них человек был способен вынести намного больше. Поэтому мистер Фергюссон безо всякого зазрения совести, от души принялся лупцевать Шона по самому низу ягодиц, планируя сформировать там небольшие синяки, исключительно для блага самого молодого человека, раз уж они так помогают ему сосредоточиться. Он остановился ровно тогда, когда песок пересыпался до середины. Шон беспомощно лежал поперек его колен и горько плакал.

- Ну, будет, будет, - Харрис усадил молодого человека себе на колени и прижал его голову себе к плечу. - Я уже не шлепаю тебя больше. Это закончилось. Я не буду больше тебя шлепать.

- Сэр, ох, сэр! - беспомощно выл Шон.

На то, чтобы успокоиться, у него ушло какое-то время.

- Пришло время постоять в углу и крепко подумать о том, почему ты оказался в таком положении, - мистер Фергюссон помог молодому человеку встать и, как в прошлый раз, взял его за ухо, и повел к сейфу.

Шон уже не пытался прикрыть член руками, видимо, понял, что это бесполезно. Уткнув все еще всхлипывающего молодого человека носом точно в угол, Харрис сцепил его руки за спиной, прямо над поясницей, поправил рубашку так, чтобы свекольный зад был весь на виду, и отошел к окну. Пора было приступать к новой для Шона части наказания. Мистер Фергюссон не спеша направился в ванну.