Фестиваль (СИ) - Цветков Вильям - Страница 27

Василий молчал. Ему было о чем подумать, но в голову, как назло, не лезло ни одной толковой идеи. В глазах до сих пор стоял улыбающийся пучеглазый. Вернее, сидел. Василий похлопал себя по многострадальной куртке. Локоть и край переда были мокрыми и опять в чем то вымазались, наверное, при падении.

Однако, бумажник на месте. Он чувствовал исходящее от кожаного прямоугольника тепло. Пятьсот баксов.

Внезапно радио как-то странно захрюкало, песня оборвалась и наступила молчаливая пауза, прерванная щелканьем и тонким шипением. Затем из динамиков полился чистый мужской голос, похожий на Капеляна.

- Внимание жители города и области. За совершение тяжкого преступления разыскивается Батурин Василий Аркадьевич, бывший работник милиции. Обвиняется я убийстве с целью ограбления. Приметы... - далее шел словесный, очень точный его портрет. - Час назад его видели в районе улицы Пролетарской. Граждан, что-либо знающих о месте нахождения этого человека просят позвонить по телефонам... Вознаграждение гарантируется.

Василий похолодел. По спине поползли мурашки. Все тело, руки, ноги, и даже волосы словно онемели. Он с трудом сглотнул показавшуюся горькой слюну. Василий отказывался верить в услышанное, но сообщение прозвучало еще раз, возвращая его к действительности. Он боялся повернуть голову. Шею сковало стальным обручем. Однако водитель, не меняя позы, продолжал тихонько насвистывать. Теперь Василий угадал что-то про лесоповал. Как нельзя кстати.

- Значит, Василий, - еле слышно произнес шофер и умолк, пропуская стайку машин на светофоре.

Василий счел за лучшее не отвечать. Кисти рук сцепились друг с другом словно в предсмертной схватке. Пытаться что-либо предпринять не имело никакого смысла. Наверняка рука шофера любовно поглаживала монтировку.

- Что натворил то? - спросил водитель, краем глаза поглядывая на пассажира. Наткнувшись на глухую стенку молчания он покачал головой и закурил, протягивая сигареты Василию. - Бери. Успокойся, никто тебя сдавать не собирается. Сам только как три месяца на свободе. Ненавижу.

Василий закурил. Руки мелко дрожали.

- Замочил кого? А? - не унимался водитель.

- Нет. Подставили.

- Кто, свои?

- Не знаю, Свои поверили. Или их заставили поверить. - Василий пощупал карман куртки. Фонарика не было. Он исчез. Скорее всего, в суматохе потерял. Лучше бы в снегу, когда выпрыгивал. А если забыл на столе? - Он почувствовал как волосы встают дыбом.

Они подъехали к ночному магазину. Пластиковый бело-красный корпус, огромные окна, выплескивающие наружу яркий свет, расчищенные мраморные ступеньки и народ...

Людей было много, самых разных, молодежи, стоящей прямо у входа и несмотря на холод, развлекающуюся пивом, домашних хозяек в накинутых поверх домашних халатов демисезонных пальто, спешащих за свежим хлебом, постоянных клиентов - забулдыг, обмотанных потерявшими свой цвет и форму одеждами и затравленно наблюдающих за полкой со спиртным и множество других людей, в силу различных причин оказавшихся рядом с магазином.

- Шофер притормозил метрах в тридцати.

- Тебя ищут, - сказал он. - Полгорода уже знает, как ты выглядишь. А в магазинах радио работает круглые сутки. За вознаграждение в наше время... - он многозначительно замолчал и вздохнул.

Василий протянул пятьдесят тысяч.

- Возьми, пожалуйста, коньяка и поесть что-нибудь. И сигарет. Шофер кивнул и вылез из машины.

Если они уже узнали его имя, значит связались с управлением. А там дали добро. Своих так быстро ни сдают, чтобы не произошло. За этим кроется что-то очень серьезное. Второй раз ребята сделали промашку, но теперь он почти что в клетке. Бандиты, милиция, - все хотят его увидеть. Очень хотят.  И все из-за того, что он знает, что страховая фирма страхует не по правилам. Или трупы страхует, или черт знает что еще. Пучеглазый, наверное, оказался слабым звеном. Они решили, что он проболтался и убрали парня. А теперь никуда не сунешься, чтобы по носу не получить. Если поймают, разговор будет короткий. Да... - Василий поглядел по сторонам. Мысли, мягко говоря, лезли не самые веселые.

Шофер вернулся довольно быстро с квадратным полиэтиленовым пакетом, набитым доверху продуктами.

- Держи. - Он залез в машину, сразу же завелся и включил печку на полную мощность. - Куда теперь? Василий посмотрел на него, потом на пакет и пожал плечами.

- Тебе некуда идти? - шофер задумался, потирая руки.  - Да с... влип ты парень... кому же ты так сильно насолил? Хорошо... У меня за городом есть хутор, от родителей остался... Поживешь там пока. Как немного развеется, что-нибудь придумаем. Сам не знаю, зачем это делаю. Наверное, потому что сам в это шкуре был. Чувствуешь теперь, что значит волком быть? Когда флажки, охотники, кругом стрельба, а у тебя одна надежда - на ноги, да на мозги. Но больше на ноги, думать, и основном, некогда. Бывает... - Он внимательно посмотрел на Василия.

Василий подумал, что водитель по всей вероятности ежедневно сталкивается с такими маленькими неприятностями, но, поблагодарил Бога, что подвернулся такой человек.

- А сам где живешь? - спросил Василий.

- Я в городе. На квартире у жены. Сам не верю - дождалась ведь. Остались ведь еще люди...

Василий не понял, что он имеет в виду, но на всякий случай кивнул. Машину занесло на извилистом повороте и задние колеса заскользили, потеряв опору. Проходивший мимо по блестящему тротуару пьяница со всколоченными волосами и белым от падения левым боком вскинул руки и вспоминая дальних родственников опрокинулся на спину. Выставив руки вперед он замотал головой - ему показалось, что машина уже раздавила его. Все обошлось, но он так и остался сидеть, переживая увиденное.

- Останови, - вдруг сказал Василий. Они как раз проезжали главный вход центрального рынка, усеянный промокшими коробками и стоптанной грязью.

Водитель недоуменно посмотрел в его сторону, но все же притормозил. Желтый глаз светофора издевательски подмигивал, как будто у него случился нервные тик. Василий протянул полтинник.

- Пойдет? - не получив ответа, он положил купюру в углубление перед лобовым стеклом. - Где тебя найти, если что?

Записав адрес, Василий вылез из теплой машины и ступил ногой в снежную кашу. Машина немного постояв, несмело дернулась и исчезла за поворотом.

Пакет с коньяком и продуктами оказался довольно тяжелым. Сверху из него аппетитно ворчала французская булка чуть ли не метровой длины.

Гнусный желты свет фонарей едва-едва пробивал мглистый снежный сумрак. Люди проходили и исчезали в подворотнях словно тени, не оставляя о себе никаких воспоминаний, кроме неуверенных отпечатков ног. Нереальность происходящего горела в мозгу сонливой надоедливой лампочкой.

Василий вернулся немного назад и оставив слева спорткомплекс Динамо и тяжелые бетонный забор, увешанный бесчисленными рекламными плакатами, вышел и Северному вокзалу, вздымающему над собой снопы белого света.

Палатки и магазины позакрывались, переводя дух до завтрашнего дня.

В глубине вокзала, за мрачным подземным переездом шуршала милицейская рация. Там находился опорный пункт и Василий обошел его с левой стороны, там, где здание вокзала стыдливо прикрывало свою грязь и пошлость обшарпанной  бывшей гостиницей для моряков.

Площадь белела своей громадой и простором. Освободившись от дневного гнета автостоянки, она на несколько часов сбросила свою непристойную мелочность и суетливость и теперь была тем, чем она и должна быть, свободной, ровной и гордой, как в былые времена.

Юркнув в кромешную темноту улицы Генделя, Василий почувствовал себя посвободнее, несмотря на то, что справа теперь возвышались стены некогда всесильного КГБ.

Глава 23.

Наташа открыла дверь и ее полный ужаса взгляд неподвижно уставился на него. Она была в сиреневом халатике с мелкой янтарно бахромой и домашних тапочках на босу ногу.

- Привет, - сказал Василии, - можно?

Она мгновенье что-то решала, при этом ни ее личике отразилась жестокая борьба добра и зла. Василий так и не понял, что же в конце концов победило, но она отошла к сторону и закрыла за сабо дверь.