Чужая судьба (СИ) - Овсянникова Ирина Анатольевна "Эшли" - Страница 5

Не знаю, сколько я так проплакала. Кажется, я задремала ненадолго, а когда открыла глаза, обнаружила, что обстановка вокруг изменилась. Комната будто приобрела первоначальный вид. Стало светло, хотя свечи не горели, а источника света я так и не смогла найти. Вокруг был порядок и ухоженность. Слой пыли и грязи исчез, а подо мной оказалось чистое свежее постельное белье.

А напротив за маленьким столиком сидела женщина, уронив голову на сложенные руки. На ней было длинное черное платье, а лицо скрывали густые седые пряди. Будто почувствовав мой взгляд, незнакомка подняла голову, и я невольно вздрогнула. У женщины были неестественно большие глаза ярко-изумрудного цвета с узкими зрачками, как у кошки. Она встала и провела ладонями по волосам, расчесывая их длинными загнутыми когтями. Потом улыбнулась мне, обнажив острые клыки, отчего у меня мурашки побежали по коже. Мне одновременно хотелось спрятаться от нее подальше, но в то же время, хотелось смотреть и смотреть.

— Здравствуй, Амари, — произнесла незнакомка высоким ласковым голосом, который совершенно не подходил к ее жутковатой внешности.

— Здравствуйте… Вы та самая мойра? — спросила, разглядывая женщину во все глаза.

— Та самая, — ответила она, улыбнувшись еще шире. — Мне запрещено теперь появляться в вашем мире, но несколько минут я смогла выпросить. Амари, девочка, не нужно было вам приходить в мой дом. Сама не знаю, почему, но древняя магия судьбы проснулась, как только ты оказалась здесь.

— Госпожа мойра, простите меня, прошу! — взмолилась я. — Случилось что-то страшное! Меня никто не узнает… Помогите, госпожа мойра, помогите мне!

— Тише, детка, не плачь, — ласково ответила она, обняла меня и погладила по голове. — Уже ничего не изменить. Нити судьбы переплелись, и уже ничего не вернуть. Твоя прежняя судьба исчезла, и появилась новая линия жизни. Выбор сделан и одобрен богами.

— Но я ничего не выбирала! Это вышло случайно, я не хотела!

— Это очень древняя магия, Амари, и ее нельзя рассеять. Прости, детка, но тебе придется учиться жить заново. Мне бы хотелось сказать, что твоя новая судьба счастливая, но это не так. Не стану обманывать, ты так запутала нити, что ничего хорошего тебя не ждет. Я не могу обещать тебе счастья…

— Госпожа мойра, прошу вас…

— Не плачь, не надо. Послушай меня внимательно: не нужно роптать на судьбу и просить иной участи, иначе прогневишь богов, и они напустят на тебя Стражей судьбы. И запомни — можно найти радость и покой даже там, где, казалось бы, все безнадежно. И еще… Раз магия проснулась, значит, так должно было случиться. Возможно, именно эта неприятность и принесет тебе настоящее счастье.

Я почти не слушала мойру и уже с трудом понимала, что она говорит. В голове билась лишь одна мысль, что уже ничего не изменить и не вернуть прежнюю жизнь.

— Амари, я не смогу вернуть тебе прежнюю судьбу, но каждая мойра может одарить человека. Ты заслуживаешь моих даров, ведь и моя вина есть в том, что случилось.

В руках у мойры появилась небольшая шкатулка из зеленого камня. Она открыла крышку, и я увидела круглую полупрозрачную пластинку, переливающуюся всеми цветами радуги, золотой гребень и маленькую темно-красную веточку с несколькими лиловыми листочками.

— Что это такое? — спросила, разглядывая странные дары.

— Это все поможет тебе сделать новую жизнь радостнее, — загадочно ответила мойра. — О назначении даров ты догадаешься сама, когда придет время. И еще одно… Лично от меня.

Мойра взмахнула рукой, и у меня на шее появился серебряный кулон в виде паучка на тоненькой цепочке.

— Запомни, Амари, у высших сил бесполезно что-то просить для себя самого. Но этот амулет ты можешь подарить дорогому тебе человеку, и он исполнит одно его самое заветное желание. Амулет ты можешь отдать только добровольно. Отнять или украсть его нельзя.

— У меня нет больше дорогих людей, — прошептала я, бездумно глядя на серебряного паучка.

Глаза застилали слезы, а в голове был туман, не дававший думать и чувствовать. Очнулась я, лажа в траве возле злосчастной избушки. Мойра исчезла, и теперь все произошедшее казалось мне лишь видением. Однако в руках я держала тут самую шкатулку с непонятными дарами, а на шее висела серебряная цепочка. Уже совсем стемнело, и я побрела прочь из леса, с трудом разбирая дороги. Ночной лес совсем не пугал. Феечки сидели на ветвях деревьев и разбрасывали в воздухе светлячков, освещая мне путь.

С чувством безысходности побрела в родительский дом, так как не представляла, что мне теперь делать. А дальше все было, как в тумане. Кажется, я прервала праздничный семейный ужин, на котором мне больше не было места. Помню, сидела в гостиной на диване и рыдала, прижимая к себе зеленую шкатулку. Говорила про дом в лесу, про мойру, но взрослые не обращали внимания на детские рассказы. Вскоре в дом пришли городские констебли, и остаток ночи я провела в участке. Я без конца повторяла, что меня зовут Амари Брайт, что я живу в Виноградном переулки с родителями, сестрой и братом… Констебли опросили всех в округе, но никто меня не узнал, естественно. И родители тоже…

На следующий день меня отправили в Дом скорби, посчитав сумасшедшей. Я даже обрадовалась сначала, ведь целители, обладающие магией, вполне смогли бы серьезно отнестись к моей истории. И тогда я впервые увидела Стражей судьбы… Их было трое… Высоченные и худые, словно жерди, закутанные в белые одежды. У них не было лиц — просто гладкая кожа. У них были длинные скрюченные пальцы, которые тянулись ко мне. Я лежала на узкой неудобной кровати в палате вместе с другими детьми, смотрела на ночных гостей, и мне хотелось закричать от ужаса. Но вместо крика из горла вырвались лишь хрипы. Один из стражей поднес палец к тому месту, где у человека находится рот, будто прося меня молчать.

И я молчала… Побыв пару дней среди очень странных детей, я поняла, что еще немного — и я в самом деле сойду с ума. Целителям я не стала рассказывать о мойре, да и о родителях говорить перестала. Сказала, что ничего не помню из прошлого, вот и все. Меня лечили травами и заклинаниями, но от них лишь болела голова и накатывала слабость. Да и не от чего было меня лечить-то… Я перестала плакать и говорить вещи, которые не нравились взрослым. Наконец, целители Дома скорби решили, что меня вполне можно выпускать к здоровым детям.

Так я оказалась в Императорском сиротском приюте, находившемся здесь же, в Дианите, что меня очень радовало. Мысль о том, что семья рядом, согревала и немного скрашивала унылые дни. Я не могла больше носить фамилию Брайт, а потому мне сделали новые документы, в которых родители мои числились неизвестными. Мне дали новую фамилию Тай-Лин в честь древнего названия летнего месяца, когда я поступила в приют. Хорошо хоть имя оставили прежнее…

В приют свозили детей, оставшихся без родителей, со всех семи островов. А содержался он лично Его Величеством. Надо сказать, что жилось мне там весьма неплохо. Нянечки очень хорошо относились к детям, не обижали, да и обделены мы ничем не были. И еды всегда вдоволь, и одежды, и игрушек. А в праздничные дни, когда жители столицы собирались на площади послушать торжественную речь императора, сироток наряжали понаряднее и выстраивали поближе к монаршему шатру. Император любил лично разговаривать с нами и даже угощать сладостями. Так пролетели долгих семь лет моей новой жизни.

Неожиданное знакомство

Семь лет… Мне казалось, что я и года не проживу в новой странной реальности, а прошло уже столько времени. Даже не верится. Поначалу было очень тоскливо, просто невыносимо. Невыносимо было осознавать, что я больше не смогу прийти в собственный дом, обнять родных. Не смогу вернуться осенью в школу, увидеть друзей. Как же я скучала по собственной жизни! Бывало, на городских праздниках стояла в толпе детей на площади, выискивала взглядом родителей… Иногда даже находила. А они смотрели, словно сквозь меня, не замечая, не узнавая.