Жажда Крови (СИ) - Булан Александр Владимирович - Страница 27

     *Рассуждая о Великом Идоне, я использовал атрибутику Адона из финикийской мифологии и Адониса из греческой. Мне кажется, такая параллель вполне оправдана.Как всегда, прошу указывать на недочёты и недостатки текста. Большое и искреннее спасибо всем, кто указывал на них в прошлых главах.Глава получилась немного сумбурной, как считаете?(>Ночь Кровавой Луны

     Выйдя на улицу из Астральной башни, Мария поёжилась от дурного предчувствия. Стоял погожий день ранней осени, когда воздух удивительно прозрачен и свеж, а солнце уже не дурманит навязчивым теплом. На пронзительно-ясном небе не виднелось ни облачка. Прохладный ветерок гонял по мостовой опавшие раньше срока листья. В воздухе струился неописуемый аромат, похожий на благоухание роз с едва заметной примесью запаха свежей крови.     Сегодня ночью случится что-то важное, поняла Мария.     Редкие прохожие спешили по своим делам. Мимо прошла дама средних лет в чёрных одеждах, на ходу проверяя содержимое карманов. Пальцы женщины нервно подрагивали. У клумбы с подсолнухами топтался полный усатый мужчина с нездорово выпученными глазами. Уборщик меланхолично подметал улицу, сгребая листья и сор к краю мостовой. Город выглядел сонным, спокойным и даже умиротворённым.     Как приговорённый, смирившийся со своей участью и радующийся последним часам жизни, подумала Мария.     Что же не так? Почему ясный день пропитан предчувствием беды, а сердце сжимают ледяные когти?     Куда она шла?     Мария замерла на месте. Уборщик всё также шуршал метлой.     Она хотела вернуться домой и лечь спать. Два дня, почти безвылазно проведённые в лаборатории, изрядно вымотали девушку. Опыт подходил к завершению, и пациенты нуждались в наблюдении как никогда раньше.     Хотелось лечь, уснуть и больше не просыпаться.     Всё свободное время смотрительница Астральной башни старалась посвящать постижению своих новых свойств, пришедших в последнюю зиму. Мария училась слушать кровь. Вглядывалась в пляшущие в красной глубине тени. Чувствуя, как рвутся нити, связывающие её с миром людей. Осознание данного обстоятельства также не добавляло желания жить.     — Мария! — окликнул её Стефан. — Подожди!     Неприятие, возникшее между ними с первых дней знакомства, заметно улеглось. Возможно, Стефану просто не до вражды.     — У нас получилось! — учёный догнал её и, тяжело дыша, затараторил: — Мы намеренно ввели осквернённую кровь одной из пациенток. Она сама согласилась, ты помнишь. Никаких признаков обращения в чудовище.     — Я уже знаю об этом, — вымученно улыбнулась Мария. — Забавно, что каждый раз лекарство оказывается не лучше болезни, не правда ли? Церковная кровь исцеляет все болезни, омолаживает и делает человека сильнее. Все связанные с телом беспокойства остаются в прошлом. Плата — риск стать чудовищем. Наши исследования позволили разработать способ, спасающий от обращения в чудовище. Ценой превращения в ком пульсирующей плоти. И последующей смерти.     — Мы сделаем так, чтобы человеческий облик сохранялся, — наигранно уверенным тоном произнёс Стефан. — Остальное также разрешимо.     Оба понимали, что эти слова — пустая бравада. Чтобы победить Чуму, требовались знания, средства и время несравненно превосходящие доступные Церкви. Мария знала это как никто. Их судьба написана кровью. Но как достойно принять поражение?     — Так или иначе, наши пациенты вошли в контакт со сферами, ранее нам неизвестными, — зачем-то добавил Стефан. — Обе цели достигнуты. Пока частично, но достигнуты.     А поражение ли это? Много месяцев назад, в глубине птумерианских лабиринтов, Мария решила остановить кровослужения, чтобы спасти Ярнам от Чумы Зверя. Но оказалось, что Церковь готова пожертвовать городом ради возвышения своей верхушки. Аннализа готова пожертвовать всеми ради себя. Немногие, кто пытались противостоять этой чумной лавине, потерпели поражение. Анну убили. Валлар лишился рассудка. Другие сдались и смирились.     Пойти крушить церковные лечебницы? Попытаться организовать восстание против Церкви? Поздно. Сначала горожане рукоплескали Церкви как исцелительнице всех болезней, затем раболепно склонились перед её силой. Восставать некому. Да и Чуму так не остановишь, печально задумалась девушка.     Стоящая за заразой Сущность всё предусмотрела. Попытка переиграть разум, неизмеримо превосходящий человеческий, была обречена с самого начала.     Найти лекарство терпеливыми научными изысканиями не получилось. После боя в рыбацкой деревне Мария наивно верила, что новообретённые способности покажут путь к спасению Ярнама. Но они лишь постепенно затягивали её в пропасть.     Похоже, барахтаться уже бессмысленно. Надо принять свой рок и постараться сделать его чуточку лучше. Эта ночь станет особой. Бледно-голубое небо, шелестящая тишина, разлитый в воздухе лунный аромат — всё шептало о великой беде и ужасном откровении.     У неё нет желания становиться проводницей безжалостных потусторонних сил в мир людей. С каждым днём её власть над жизненной силой растёт, и соразмерно возрастает власть бесформенного Идона над ней. Рано или поздно её воля станет продолжением Его воли, а её разум — частью Великого.     Это не поглощение. Когда, повинуясь течениям подземного пламени, новые земли поднимаются из глубин вод и малые острова растут, сливаясь в единую сушу, происходит нечто подобное нависшему над ними року. Её жизненная сила — лишь крохотный ручеёк, готовый влиться в океан.     Всё, что она может сделать — укрепить свою волю и разум. Тогда есть шанс не лишиться рассудка и личности после того, как Идон примет её в Себя. С огромным трудом Марии удалось добыть записи Ром, оставшиеся у Виллема после ужасного опыта. Мария узнала, почему Ром в последний момент попыталась отказаться от возвышения — учёная поняла, что её сил не хватит, чтобы сохранить разум.     Она уже немало сделала, подумала бывшая охотница. В прошлом противостояние могучим врагам закалило её волю. Приём мозговой жидкости с кровью прояснил разум. Хватит ли уже достигнутого?     К её радости, употребление опасных препаратов не отразилось на внешнем облике. Мария много раз мысленно возносила хвалы медикам Кейнхёрста, давшим всем отпрыскам правящего рода защиту от уродств.     Сегодня пахнет луной. Мария долго раздумывала, когда добавить последний штрих. Жизнь расставила всё по своим местам. Она выпьет ударную порцию самой лучшей целебной крови, причастится ритуальной и примет концентрированную мозговую жидкость. И, слушая зов бесплотного голоса, окончательно объединит разум с жизненной силой.     Затем убьёт себя.     Идон получит её, но она не станет проводницей Его силы в мир. Она не будет нести Его волю.     Как ни странно, девушка не боялась. Мария узнала достаточно, чтобы не питать иллюзий. Пей кровь, и не умрёшь, прочитала она когда-то. Старик Габриэль не зря отказывался от лечения. Кровь Великих не коснулась его, и Габриэль умер навсегда. Его сознание, его разум погасли, как потушенная свеча. Никто не в силах навредить тому, кого нет. Ни страхов, ни тревог, ни мучений. Раньше Мария презирала учёного за отказ от борьбы, но теперь понимала: он отстоял себя. Габриэль не стал игрушкой Великих и остался свободным до конца. Он победил.     Но и она ещё может взять верх. По-своему, но может. Чем сильнее кровь, тем крепче Их власть над её носителем.     Но Мария могла выбирать, как и в каком качестве идти на новую службу.     — Я заставлю Вас считаться со мной, — яростно и дерзко прошептала она, выпрямившись и сощурив глаза. — И Вам не заставить меня бояться. Я ничего не боюсь! Ни смерти, ни бессмертия!     Тогда зачем идти домой? Лучше потратить время на подготовку к ритуалу. А отдых...     Скоро она не будет в нём нуждаться.     Зайти к Герману?     Нет. Он наверняка занят подготовкой к ночной охоте. Сегодня будет охота — Мария знала наверняка. Всё, что они хотели сказать друг другу лично, уже сказано. Остальное можно сообщить и иными способами.     Кивнув Стефану, Мария быстрым шагом направилась обратно к Астральной башне.     ***     Запершись в пустой палате, Мария разложила на полу ингредиенты для своего ритуала. Она попросила коллег не тревожить её до полуночи. Времени должно хватить.     Из-за надёжно запертой двери донёсся скрип кресла-каталки. Санитар вёз пациента на процедуры.     Десять минут назад у Марии состоялся разговор с Аделиной. Бывшая Кровавая Святая явно что-то почувствовала: она благодарила бывшую охотницу через слово, постоянно говоря ей, как все пациенты благодарны за искреннюю заботу и участие. Потом беседа перешла на тему мозговой жидкости, и Аделина попросила новую порцию. Мария лично ввела ей дозу склизкой субстанции. Повинуясь внезапному порыву, смотрительница обняла подопытную. Девушка щекой почувствовала влажную поверхность уродливого пульсирующего выроста, заменившего Аделине голову.     Пробежавшись глазами по разложенному, Мария удовлетворённо кивнула. Кисть для рисования тайных символов. Толще и грубее, чем художественная кисть, но тоньше и нежнее, чем малярная. Красивая бронзовая ручка с узором. Наконечник с волосками можно менять. Сделали специально для Церкви Исцеления.     Флакон с ритуальной кровью. Мария удивилась, как эту кровь удалось сохранить так долго. Ещё удивительнее, что её удалось достать этот флакон. Эта кровь принадлежала погибшей полгода назад Анне. Мария потратила колоссальные усилия, чтобы вытащить из Хора эту субстанцию не только потому, что кровь покойной хористки наилучшим образом подходила для ритуала, но и потому, что видела в использовании этого нечаянного наследия некую извращённую справедливость.     Анна не смогла спасти Ярнам, но, возможно, спасёт её, Марию.     Ритуальная кровь отличалась от обычной целебной способом получения. Целебную брали из вены. Ритуальную получали из периодических женских выделений. Иногда её называли "лунной кровью".     Непостижимая кровь Великого. Из того самого сосуда, что Мария достала из птумерианских подземелий. Большая часть Церковь потратила на свои нужды, но небольшое количество чудесной крови уцелело: в ажурном хрустальном флаконе вокруг тёмно-красной жидкости плясали тени цвета пылающих звёздных облаков. Чистая Древняя кровь. Великая реликвия. Мария не имела права её брать, но положение смотрительницы Астральной башни предоставляло широкое поле для злоупотреблений.     Побывав в кошмаре, Мария узнала, как брали эту удивительную кровь. Плоть Великого, ставшего источником мистической жидкости, была куда неподатливее плоти бледной Ибраитас. Птумерианцы создали особый сплав, выдерживающий соприкосновение с силой древнего создания. Протыкая длань Великого полым копьём, они сцеживали кровь в сосуд. Несмотря на крепость сплава, копьё каждый раз использовали новое.     Записная книга со схемой ритуала. Мария тщательно проверила каждый этап, но её до сих пор мучали сомнения в правильности схемы. Может быть, стоило взять помощника? Но нет. Не стоит. Хотя начинала путь она вместе с другими, теперь она осталась одна. Не нужно никого впутывать в этот тёмный ритуал.     Шагов не так уж и много. Каждый не так уж и сложен. Главное — собрать волю во всепрожигающий луч и сосредоточить ум на цели. Три недели подготовки не могли пройти впустую. Всё получится.     Чуть в стороне лежало ружьё чудовищного калибра и недопитая бутылка вина, когда-то предназначенная Лоуренсу. Ружьё изготовили опальные Пороховые Бочонки, после чего окольными путями оно попало к бывшей охотнице.     ***     Людвиг, предводитель церковных охотников, мутным взглядом посмотрел на своего адъютанта Ференца.     — Ночь будет тёмной, — резко произнёс Людвиг. — Позаботься, чтобы к вечеру все были готовы к бою.     Охотник чувствовал себя ужасно. Когда он выполнял свои обязанности, охотника мучала усталость. В одиночестве его пытали воспоминания, а во сне приходили кошмары. Когда становилось совсем тяжело, Людвиг брал в руки меч и любовался его космическим сиянием. Свет клинка забирал всё, кроме воли и решимости. Страхи, тревоги, сомнения... даже воспоминания об Анне.     Думая о погибшей возлюбленной, охотник с горечью понимал, что не может вспомнить её лицо. Иногда из памяти поднимался образ изуродованного взрывом тела, и Людвиг проклинал судьбу за подлость. Охотник пытался вспомнить живую Анну — ту, которую он любил всем сердцем. И не мог. Людвигу казалось, что кто-то ворует его душу, оставляя лишь безжалостного охотника, фанатично преданного Церкви. Порой он даже радовался пропажам, надеясь на избавление от страданий. Но обычно осознание своего состояния ввергало в отчаяние. Всё чаще Людвигу казалось, что отдаёт приказы церковным охотникам и устраивает облавы в поражённых Чумой кварталах не он, а кто-то другой, искусно подделывающийся под него. Что он, настоящий Людвиг, умирает, а его телом управляет злая и коварная сила.     — Анна, почему я тебя не уберёг? — тихо пробормотал охотник.     — Вы что-то сказали? — откликнулся Ференц.     — Собирай охотников немедленно, Ференц, — повелел Людвиг. — Этой ночью Лоуренс собирается провести важный ритуал. Ничто не должно помешать делу Церкви.     ***     С каждой минутой солнце всё дальше проваливалось за обломанные зубы далёких скал. Мрак накатывал на Старый Ярнам.     Патрулирующие город охотники вели себя по-разному. Большинство с опаской озирались по сторонам, чувствуя близкое дыхание Зверя. Некоторые, напротив, плотоядно скалились в предвкушении новой охоты.     Большой отряд бойцов Церкви двигался по Соборному округу по направлению к Старому Ярнаму. Охотников вёл сам Людвиг. Церковь понимала, что первой под удар попадёт самая старая часть города. Распространение чудовищ нужно было сдержать.     Удар будет страшным, понимали церковники. Лоуренс зашёл слишком далеко. Но каждый боялся признаться даже себе, что ошибался. Дух слепой веры и страха одурманил людей.     Позади охотников шли солдаты. Все они когда-то клялись в верности королеве, но вера в Церковь оказалась сильнее клятв.     Повозку с пулемётами тащили две лошади серой масти. В сгущающейся темноте перепуганные животные казались призраками. Лошади до безумия боялись ярнамских ночей, и лишь кнут заставлял их идти вперёд.     Лошади жалобно ржали и норовили сдать назад.     Со стороны дороги, спускающейся в Старый Ярнам, навстречу охотникам выбежал человек. Бедняге явно досталось: на замотанной бинтами правой руке расползалось кровавое пятно.     — Снизу идёт волна чудовищ, — хрипло дыша и баюкая израненную руку, сипел раненый, встретив охотников у начала спуска. Людвиг узнал в нём начальника полицейского участка Старого Ярнама. — Солнце ещё не зашло! Но люди обращаются один за другим!     Лица охотников посуровели.     — Вы можете идти? — спросил Людвиг. — Что происходит, подробнее?     — Я в порядке. От церкви Доброй Чаши идёт волна тварей, — промычал полицейский. — Мы попытались закрепиться в участке, но они заполонили все улицы. Мой помощник обратился, остальные погибли, и я бежал.     Снизу показались четыре мерзкие твари. Сгорбленные, покрытые густым мехом и вооружённые острыми когтями, чудовища бросились на людей, не в силах сопротивляться жажде крови. Прогремели выстрелы, и твари умерли. Так же, как умерла надежда спасти Старый Ярнам в сердце Людвига.     ***     Лоуренс надменно окинул взглядом окутанные ароматным дымом ладана и камфоры внутренности главного собора. Сегодня он воспарит над этим ничтожным миром, возьмёт свою долю бессмертной славы и божественного могущества Великих. Долгие годы он шёл к этой цели. Позади лежал тернистый путь, полный заблуждений и сомнений, но теперь он на вершине. Осталось вознестись в небеса.     — Мастер, вы тверды в своём намерении? — вкрадчиво спросил Брадор, как всегда подошедший незаметно.     — Брадор! Довольно официоза! — воскликнул глава Церкви Исцеления. — Это мой час! А после наступит и твой! Сегодня мы станем богами.     — Город захлебнётся в крови, Лоуренс, — прошептал Брадор. — Но не думаю, что Лунный Гость на этом остановится.     — Это приемлемая цена, друг мой, — жутковато, по-звериному оскалился основатель Церкви. — Все эти люди умерли бы в любом случае. От болезней, от несчастных случаев, от преступлений и войн. Так какое значение имеет путь, если конец один?     — Они умрут не так, как умирали раньше, — нахмурившись и сделав шаг вперёд, произнёс Брадор. — Их тела и души достанутся Великим.     — Это не важно, — отрезал Лоуренс и безумно хихикнул. — А я ведь выполнил обещание. Все они будут жить вечно... в кошмаре! Возможно, я по-прежнему буду править ими.     Готовящие ритуал церковники суетились в дальнем конце собора. Лоуренс и Брадор стояли на верху монументальной лестницы. По обе стороны от нёё горбились жуткие статуи Амигдал.     — Нет, только не говори мне, что я не прав! — предупреждающе поднял руку глава Церкви. — Мне это говорили. Мужчины и женщины, старые и молодые, умные, глупые и совсем безмозглые — все цепляются за свои заблуждения! Я уже отвечал тебе, Брадор. Добра нет. То, что мы под ним подразумеваем — лишь плод нашей ограниченности. Я хочу слиться с подлинной реальностью — реальностью Зла, если хочешь. Это есть Истина. Это есть Красота. Я хотел вывести человечество за границы бренного земного мира, подарить ему мудрость и силу Космоса, Вечности. Я не виноват, что за гранью нас ждали хаос и ужас. Я выполнил своё обещание. Да погрузится мир в вечный, нескончаемый кошмар! Пусть Великие правят миром! Мы отринем всё и обретём ещё большее.     — Послушай себя, Лоуренс, — Брадор нервно обернулся на статуи. Казалось, изваяния наблюдают за людьми, выжидая, когда глупые двуногие окончательно отдадут себя во власть древних инопланетных демонов. — Мы не этого хотели. Неужели ты стал столь слаб, что готов преклониться перед погибелью? Ты — учёный, по крайней мере был им. А ещё ты был Врачом, равным великим целителям прошлого. Ты хотел исцелить человечество, избавить его от страданий и вознести духовно. Всё ради человека, ради его здоровья и красоты. Ты же помнишь, почему дал Церкви Исцеления именно такое имя? Мне всё больше кажется, что мы выбрали не тот путь.     — Не повторяй чужих глупостей, — скривился Лоуренс. — Ты твердишь о благе человечества, а сам лично резал глотки бывшим коллегам! Люди столь порочны, что недостойны того блага, о котором мечтал наивный преподаватель Бюргенверта, которым я когда-то был.     — По твоему велению, — отрезал Брадор. — И все, кого я убил, заслуживали смерти своей испорченностью, корыстью и властолюбием. Да, люди порочны. И ничто человеческое нам не чуждо — мы предали тех, кто нам доверился.     — Доверился? Полно, полно, — злобно хохотнул Лоуренс. — Сброду не нужны знания, не нужно развитие. Они хотят двух вещей: исцеления и утешения. Здоровье люди употребляют на то, чтобы воплощать свои мелкие желания. Конечно, размножение и положение в обществе. Утешение им нужно, чтобы как-то заглушить чувство собственной никчёмности! Ничто так не утешает, как вера. Человек есть самая никчёмная из всех живых тварей, потому что не живёт без веры, как рыба не живёт без воды! В прошлом религии приходили и уходили. Сначала верили в духов предков, потом стали поклоняться солнцу, потом придумали абстрактного бога. Но потом пришла эпоха знаний и науки. Теперь все образованные люди знают, что солнце вовсе не бог. Последние религии ушли, оставив после себя пустое место. Но без веры, что их ничтожные жизни наполнены космическим смыслом, людишки не могут! В наше время от науки ждут решения всех проблем. Как вылечить болезнь, как построить мост — всё расскажет наука! Я просто воплотил дух времени. Наука позволила мне подарить людям нового бога — кровь! Исцеляющую все хвори и дарующую озарение! Наконец-то появился настоящий бог. Бог, что отвечает на молитвы.     Брадор молчал, спокойно глядя старому другу в глаза.     — Церковь не взяла бы власть, руководствуйся люди лишь разумом и осознанными потребностями. Нет, люди хотят верить, хотят пресмыкаться перед богами куда больше, чем жить в безопасности или эволюционировать, — продолжил глава Церкви, часто бросая обеспокоенные взгляды в сторону готовящих страшный ритуал помощников. — Но любые боги требуют жертв, не так ли? Наши далёкие предки сжигали своих сыновей во имя бога солнца и топили дочерей во имя бога воды. Настоящие боги — Великие — тоже просят жертв. Кровь — ключ к тайне жизни, к тайне могущества, к тайне всего. Человек устроен так, что нуждается в боге, а бог нуждается в жертвах. В крови. Согласись, предназначение человека — поить своей кровью богов.     К разговаривавшим подбежал мужчина в белоснежных одеяниях Хора и прервал монолог главы Церкви.     — Мастер Лоуренс, мы должны начинать. Все в сборе: и мы, скромные певцы космического Хора, и пилигримы снов из Яаар'гула, — бесстрастно сообщил он. — Стемнело. Небо посеребрено луной. Нельзя терять время.     — Сегодня я стану одним из Великих, — улыбнулся Лоуренс. — Я вознесусь во вневременные чертоги, в неистовый эфирный вихрь! Вечное пламя за пределами пространства и времени примет меня, как родного сына! Аннализа удавится от зависти! Не думай, что я самоуверен. Мне явили знак. Я избранник небес.     Лоуренс последовал за хористом. На украшенном сусальным золотом алтаре горели свечи, аккуратно расставленные послушниками храма. Вокруг алтаря полукругом выстроились адепты Хора и сновидцы, создавая череду чёрных и белых пятен на фоне серого с золотым алтаря.     Брадор встал чуть позади. Четверо жутковатого вида громил тащили двух вяло сопротивляющихся людей, отмеченных бесчисленными уродствами. Не все, желающие обрести сверхъестественные способности, переносили приём препаратов крови. Этим двоим, обезумевшим и изуродованным, могла помочь только смерть.     Однако даже чёрствое сердце убийцы неприятно сжалось, когда обладатель подумал, что теперь Церковь дошла до прямых жертвоприношений.     Лишённая глаз и волос, с кожей, покрытой зловонными язвами, невысокая курносая женщина давно смирилась со своей участью. Тощий мужчина с торчащими из головы и шеи выростами, похожими на ветви гнилого дерева, вяло протестовал и даже пытался лягаться.     — Они слабы, но в их крови живёт сила Великих, — сипло произнёс Лоуренс и лёг на алтарь. Голос главы Церкви дрожал, и ноги едва не подвели его. Не помоги ему оказавшийся рядом сновидец, церковник бы упал на пол. — Скоро... скоро их кровь отворит врата между мирами, и я обрету величие.     В помощнике Брадор узнал Миколаша. Сновидец, как всегда грязный и неопрятный, тоже дрожал от волнения.     Жертв поставили перед алтарём. Специально для ритуала изготовили резиновые трубки с острыми наконечниками — чтобы не пролить попусту ни капли крови. Древний птумерианский ритуал, доработанный Церковью, требовал тщательности.     Лица собравшихся напоминали восковые маски. Ни жалости, ни отвращения. Лишь бледные, бесстрастные лица и пылающий в глазах безумный огонь.     Миколаш вышел вперёд, держа в левой руке книгу, а в правой — узкий медный кинжал.     — Во имя пребывающих во внешнем мраке, живущих за гранью, — торжественно начал сновидец, — во имя тех, чья сила заставляет содрогаться миры! Ты, пробуждённый кровью, услышь мой зов и приди в этот ничтожный мир! Из краёв забвения, из воющих колодцев пустоты, выйди, Владыка людей и зверей! Поклоняюсь Тебе! Служу Тебе! Восхваляю Тебя! Да погаснет солнце! Да развалится на куски! Да придёт ночь! Да взойдёт кровожадная Луна!     Брадор почувствовал, как его лоб покрылся испариной. Заведя руку за спину, он судорожно сжал рукоять своего верного Кровопускателя. Жуткое и гротескное оружие желало отведать крови.     Холод рукояти немного успокоил убийцу.     — Из расщепления, из распада, из Безвременья, из храмов и гробниц, откуда ходу нет, — вопил Миколаш. — Из далёких царств, забытых как Айилл! Из бездн, где нет ни дня, ни ночи! Где места жизни нет! Из мёртвых городов, я вызываю Вас!     Жертвы тихо заскулили. Громила отвесил слепой девушке пинок.     — Горем и несчастьем на головы смертных, восстань! Безвременьем, страхом, восстань! Пеплом погасших звёзд молю, восстань! Вот жертвы, принесённые мною! — после этих слов сновидца громилы уверенными движениями перерезали несчастным шеи и с помощью трубок направили текущую из смертельных ран кровь в рот лежащему на алтаре главе Церкви. — Кошмар! Прими своего сына! Идон, незримый хозяин крови, возвысь своего слугу! Безымянный разоритель, открой врата кошмара! Пусть кошмар бурлит, пылает и кружится без остановки! Пусть сила, рождённая в тёмных пропастях за звёздами, наполнит создание бренного рода человеческого! Луна, напейся крови! Кровавая Луна! Возвысь нас!     Все присутствующие почувствовали нестерпимое зловоние, источаемое словно самими стенами собора. Раздался низкий, угнетающий гул. Свечи вспыхнули, словно мощные газовые горелки. На коже Лоуренса проступили знаки, светящиеся призрачным лиловым сиянием. Судорожно изогнувшись, он перевернулся на алтаре. Главу Церкви обильно вырвало жертвенной кровью.     Раздался нечеловеческий, рвущий рассудок на части вопль. Не верилось, что такой звук мог исходить из глотки человека. Несколько участников ритуала рухнули на пол, сжимая головы руками в тщетной попытке защититься от ужасного крика. Забившись в конвульсиях, Лоуренс опрокинул свечи и скатился с алтаря. Пламя охватило церковника, превратив в живой факел. Вопль продолжался, сводя с ума и лишая воли. Бросив книгу и кинжал, Миколаш побежал к выходу.     Брадор почувствовал, как в глубине его естества просыпается Зверь. Ритуал окончательно пробил завесу, отделяющую мир людей от таящегося за его пределами невыразимого ужаса. Теперь они все чудовища.     Заорав, Брадор выхватил Кровопускатель и вонзил его себе в грудь.     Тело Лоуренса искажалось и менялось на глазах. Кричащий кусок человеческой плоти рос, прорастал дымящейся шерстью и уродливыми наростами. Казалось, будто нечто огромное и ужасное натягивает на себя плоть человека, словно одежду. Противоестественное превращение застало врасплох участников ритуала. Вспыхнувшее на крови пламя поглотило жертв и церковников. Громилы из Яаар'гула успели отступить от алтаря и теперь катались по полу, сбивая пламя с балахонов.     Выдернув Кровопускатель из тела, Брадор удивился двум вещам. Несмотря на рану, он уверенно стоял на ногах. Нет, он принимал лучшую церковную кровь, и пробитая грудная клетка не заставила бы его умереть. Но даже боль не пришла к нему. Кошмар, только что проглотивший город, питал покалеченное тело Брадора.     Кровопускатель, попробовав вкус крови владельца, изменился. Навершие оружия превратилось в шар из крови и плоти, утыканный длинными смертоносными шипами.     Лоуренс обратился. Не в Великого, как желал в своей безграничной самонадеянности, а в объятое живым огнём чудовище, равных которому мир ещё не видывал. Похожее на исполинский пылающий скелет, тварь источала невыносимый жар. Голову чудовища венчали ветвистые рога. Оглушительно взвыв, тварь бросилась на великанов из квартала сновидцев.     Понимая свои шансы, Брадор бросился бежать. Он мчался как никогда в жизни. Лишь бы добраться до ворот и запереть их снаружи, в ужасе думал Брадор.     Лестница. Ряд уродливых статуй страшных Великих. Ворота.     Вместе с двумя уцелевшими верзилами Брадор запер ворота собора.