Жажда Крови (СИ) - Булан Александр Владимирович - Страница 23

     *Почему я решил, что Хенрик - из охотников Германа, хотя его друг Гаскойн - церковник? 1)Его оружие в игре - топор-пила, оружие из арсенала Мастерской. 2) Его костюм похож на одеяния охотников Германа и не похож на церковные одеяния.**http://ru.bloodborne.wikia.com/wiki/%D0%A3%D0%B1%D0%B8%D0%B9%D1%86%D0%B0_%D1%87%D1%83%D0%B4%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%89 Собственно, это оружие уже фигурировало в повести)Как всегда, прошу указывать мне на недочёты.>Астральная башня

     Мария сидела в глубоком кресле, закинув ногу на ногу и потягивая красное вино из хрустального бокала. Бывшая охотница находила вино весьма неплохим — как никак, вино предназначалось Лоуренсу. Но глава Церкви уже две недели изнурял себя постом в надежде очистить дух для очередного ритуала Воззвания к Небесам. Поэтому невостребованный напиток разошёлся по рукам. Несколько бутылок попали в Астральную башню, в главную церковную лабораторию.     К её огромному удивлению, Герман даже обрадовался отставке ученицы. Хотя видеться они стали реже, старый охотник находил определённое утешение в том, что она теперь в безопасности, и более не рискует жизнью. Мария хорошо помнила их разговор в Мастерской вскоре после возвращения в город из той проклятой рыбацкой деревни.     — Герман, я хочу прекратить действие своего охотничьего контракта, — глядя старому охотнику в глаза, произнесла девушка. — Я понимаю, что сейчас на счету каждый охотник, но я принесу больше пользы в ином месте.     — Мария, — мягко оборвал её хозяин Мастерской. — Произошедшее стало тяжелейшим испытанием для всех нас. Я не виню тебя за твоё намерение покинуть мою команду.     Повисла неловкая пауза. Герман вымученно улыбнулся.     — Валлара не нашли? — спросила девушка. — Я слышала, в лабиринт послали спасательную экспедицию.     — Нет, — устало закрыл глаза охотник. — Не нашли ни Валлара, ни даже его тела. Сбежавший вместе с ним церковник пропал тоже.     — Никаких зацепок? — не желая оставлять надежду, уточнила Мария.     — Нет. Он оставил мне письмо, в котором настоятельно просил не искать его, — тяжело вздохнул Герман. — Участие в безумствах сновидцев надломило Валлара, а бой за деревню — сломил.     — Мы не будем его искать? — вскинулась девушка и тут же опустила голову, понурившись: — Я понимаю, что сказала глупость.     — Ты сказала не глупость, Мария. Даже не думай так, — успокоил старый охотник, взяв её за плечо. — Я был бы рад спасти Валлара. Но он сам выбрал свой путь. Письмо написано человеком, осознанно решившим сойти во мрак. Мы не в том положении, чтобы пытаться спасти того, кто отказался от всякого спасения. Обрати своё сострадание на тех, кто ещё не потерял желания жить.     — А что за человек ушёл вместе с ним? — поинтересовалась тогда ещё охотница.     — Церковный охотник, из новичков. Зовут Герберт или Харальд, — наморщил лоб Герман. — Не помню, да и не важно это.     — Зачем он пошёл с Валларом?     — Не знаю, Мария, не знаю, — печально пожал плечами старый охотник. — Чем ты хочешь заняться теперь? С кем ты теперь будешь? С Церковью или с Кейнхёрстом?     — Меня обещали взять старшим ассистентом в церковную лабораторию, что за Астральной Часовой башней, — рассказала Мария. — Мне дали две недели, чтобы восполнить пробелы в своих знаниях. Я неплохо помню изученное в Бюргенверте, но после его окончания я успела проработать всего полтора года. Поэтому мне придётся приложить все силы, чтобы наверстать упущенное.     — Всё потому, что я утащил тебя к себе, — усмехнулся Герман. — Что же, возможно, твоё решение даже к лучшему. Может, именно тебя не хватало учёным Лоуренса, чтобы разработать лекарство от Чумы Зверя. Я помню, ты была очень талантливой студенткой.     — Никто уже не верит, что рыбья кровь поможет? — помрачнела Мария.     — Почему? Просто её ещё нужно правильно использовать, — возразил старый охотник. — Мы слишком часто использовали кровь неправильно. И больше не можем позволить себе совершать ошибки.     Герман тревожно заглянул девушке в глаза.     — Ты же хочешь работать в лаборатории ещё и потому, что хочешь понять, что происходит с тобой? — шёпотом спросил он.     — Да. Я изменилась. Мой разум начинает сливаться с кровью, — подтвердила Мария, тоже понизив голос. — Чудовища — порождения крови. Возможно, я смогу помочь в поисках лекарства. Нами играют как в кукольном театре, Герман. Я не хочу больше быть куклой. Освободиться можно, только постигнув кровь, разгадав её тайный язык. Но у меня мало опыта. А у учёных Церкви нет должной восприимчивости. Я иду учиться, Герман.     — Помни, что ты всегда можешь обратиться ко мне, Мария, — произнёс охотник. — Всё, что будет в моих силах, я сделаю.     Отфильтрованная от паразитов, рыбья кровь действительно защищала от Чумы Зверя до определённого предела в больших дозах. С другой стороны, занесённые из проклятой рыбацкой деревни паразиты стали ещё одной проблемой. Почти безобидные на первый взгляд, они медленно подтачивали умы и тела заражённых. К счастью, паразиты почти не передавались от человека к человеку, не считая принимавших рыбью кровь, и уничтожались доступными Церкви процедурами.     Как ни странно, паразиты действовали противоположно той крови, в которой изначально обитали: заразившиеся охотники быстро теряли власть над кровавой жаждой. Твари удивительно быстро видоизменились, приспособившись к телам людей. Поговаривали, что паразиты распространяют скверну. Носители паразитов постоянно балансировали на грани кровавого безумия.     Мария невольно перенеслась мыслью на побережье Лунного озера. Исполинский труп Кос покачивался на мелководье. Воды, словно разгневанные убийством своей могучей обитательницы, бросались на берег всё яростнее. Вскоре волны вытолкнули Великую с мелководья на берег, что было на руку ярнамитам. Словно исчерпав свой гнев, озеро и ветер успокоились. Пришедшие учёные вскрыли тело и обнаружили, что в чреве Кос развивался ребёнок, поразительно похожий на человеческого. Кроме того, во внутренностях мёртвой Великой нашлось бесчисленное множество паразитов, подобных тем, что селились на спинах её последователей.     Вдали торчали гнилые мачты севших на мель кораблей. Местные воды отличались коварством: подводные скалы стали погибелью многих капитанов.     — Не трогайте труп голыми руками! — кричал врач из Бюргенверта. — Осторожнее!     Позже Великую буквально разобрали по частям. Особенную ценность представляли кровь, глаза и пуповина.     Поняв, что засыпает, Мария встряхнулась. Поставив бокал на столик, она встала на ноги и заглянула в лабораторный журнал. Аделине пора делать очередное вливание.     Выйдя из комнаты, бывшая охотница оказалась в огромном многоярусном зале. На всю длину стен шли балконы, уставленные шкафами с всевозможными медицинскими приспособлениями. Мария как раз находилась на одном из таких балконов. Расположенные на них двери вели в многочисленные лаборатории, палаты и хранилища. Посреди зала поднималась ввысь огромная винтовая лестница. От неё к балконам протягивались ограждённые перилами переходы.     Из высоких окон наверху лился серый дневной свет. Кроме того, мрак рассеивали выполненные в форме змеиных голов светильники, сияющие ядовито-изумрудным светом. В великом множестве украшавшие винтовую лестницу, они предавали ей сходства с исполинским сказочным деревом с волшебными цветами.     Повсюду спешили люди. Санитары вели пациентов на процедуры. Облачённые в длинные белые одеяния учёные обсуждали результаты опытов. Охрана незаметно следила за порядком.     Спустившись на этаж ниже, Мария кивком поздоровалась с коллегой и зашла в палату. Помимо Аделины, в ней располагались двое пациентов. Здесь размещали тех подопытных, работа с которыми обещала дать самые ценные результаты.     Голова пациентки ужасающе раздулась, превратившись в пульсирующий ком мозговой ткани. Сердце Марии в очередной раз сжалось от жалости.     Что же мы творим друг с другом, подумала она. Проклятая Церковь, проклятая кровь, проклятая жизнь...     — Аделина, дорогая моя, пора на процедуру, — дрогнувшим голосом произнесла бывшая охотница, помогая пациентке пересесть на кресло-каталку. — Как ты себя чувствуешь?     — Неплохо, леди Мария, — пробулькала искорёженная Кровавая Святая. — Но иногда я слышу странный звук. Он похож на капанье воды...     По телу Аделины пробежала судорога. Марии пришлось схватить женщину, чтобы та не упала и не повредила себя.     — Я пока привяжу тебя к креслу, ты не против? — спросила бывшая охотница.     — Привязывайте, — разрешила подопытная. — Я плохо управляю собой...     В дверь палаты заглянул тёмноволосый мужчина с надменным взглядом.     — Мария, вам требуется помощь? — спросил он.     — Да, Стефан, — ответила девушка. — Возьмите бинты и трубки для слива мозговой жидкости. И идите в процедурную.     Раньше смотрителем Астральной башни и прилегающей лаборатории работал ныне покойный Кронус. После раскрытия заговора из лаборатории выгнали многих людей, заподозренных в соучастии с убийцей и злоупотреблении своим положением.     Используя очищенную кровь Кос и рыболюдей, церковным учёным удалось добиться немалых успехов в возвышении человека.     Переливая людям обработанную кровь Кос, учёные наблюдали происходящие изменения. У реципиентов начинался бурный рост мозга, сопровождаемый размягчением черепных костей. Головы несчастных увеличивались, словно при водянке. Затем черепа теряли форму, и мозг прорастал наружу. Многие при этом сходили с ума, и учёным приходилось связывать подопытных. Отдельные пациенты рассказывали, что начинают слышать неописуемые звуки. Считалось, что звуки своей природой подобны тем, что записаны рунами Кэрилла.     У одной из пациенток разрастание мозга зашло так далеко, что она превратилась в один комок пульсирующей плоти, лишённый конечностей.     Подопытными становились в основном добровольцы. Одним пообещали возвышение. Другие надеялись стать неуязвимыми для скверны Зверя и ради этого были готовы на всё. Аделина, первая Кровавая Святая, взрастившая в своём теле достойную кровь, смертельно боялась заражения и одной из первых согласилась на участие в экспериментах. Многие пациенты происходили из Старого Ярнама: чувствующие просыпающуюся чудовищность люди охотно отдавали себя воле церковных учёных.     Пациенты лаборатории любили Марию, всегда относившуюся к ним с чуткостью, сочувствием и заботой. Мало-помалу бывшей охотнице даже удалось повлиять на других работников. Если раньше санитары и врачи считали позволительным пренебрегать уважительным отношением к несчастным, то теперь всё больше и больше работников лаборатории следовали примеру Марии.     Порой действуя вопреки желаниям руководства, она старалась улучшить жизнь пациентов. По её мнению, каждый из них заслуживал человеческого отношения и уважения. Мария при каждой возможности общалась с обитателями палат, искренне беспокоилась об их нуждах и по мере возможности помогала. Выдержав тяжёлый спор с заведующим лабораторией, она добилась существенного расширения свободы пациентов. Теперь ходячие и находящиеся в здравом уме могли выходить из палат и гулять во дворе. Кроме того, Мария нашла возможность устраивать желавшим того пациентам встречи с родственниками, за что едва не лишилась должности. За девушку вступились коллеги и высокопоставленный адепт Церкви, обязанный Герману, а также сам старый охотник, сохранивший некоторое влияние на Лоуренса.     Родственники нередко теряли сознание или впадали в истерику при виде изменившегося облика близких. Пациенты же обычно радовались встрече и утешали своих родных тем, что уже никогда не превратятся в чудовищ и, возможно, скоро обретут сверхъестественные силы и исправят творящееся в городе зло. Тяжелее всего пришлось с братом Аделины: увидев сестру в таком состоянии, он попытался убить её и покончить с собой. Лишь чудом Мария успела отобрать у того пистолет.     Учёные обработали кровью Кос несколько недоношенных человеческих эмбрионов, взятых у женщин, что ранее употребляли наиболее действенные сорта церковной крови. Часть крохотных трупиков ожила и начала стремительно расти. Уже через два месяца в распоряжении церковников появились жуткие человекоподобные существа, обладавшие колоссальными сверхъестественными силами. К сожалению, эти создания оказались лишены разума. Использовать их силы во благо не представлялось возможным.     За прошедшие с нападения на деревню восемь месяцев жизнь города претерпела коренные изменения. Пользуясь поддержкой горожан, Церковь окончательно взяла власть в свои руки. Официально королева осталась главой государства, но Кейнхёрст потерял реальную власть. Лоуренс превратился в живую икону. В Ярнам пришла настоящая теократия. Охотники Церкви под предводительством Людвига установили жёсткую дисциплину среди горожан. Никто больше не имел права покинуть город без особого разрешения церковников. Почта подвергалась тщательной цензуре. Каждый житель города стал обязан еженедельно проходить медицинский осмотр, что оформили в виде религиозного ритуала. Всех заражённых Чумой Зверя, как действительных, так и потенциальных, безжалостно уничтожали. Кровь объявили божеством, нуждающемся в жертвах и поклонении. Голоса, вещающие о благе человечества и эволюции в высших существ, затихли. На каждом углу говорили о долге Ярнама перед Церковью Исцеления, чистой и нечистой крови, о вере и служении. На площадях вопили фанатики. По ночам горожане просыпались от страха, услышав шаги под окном: церковники, сопровождаемые бойцами ополчения, забирали всех заподозренных в скверне.     Лишившиеся власти аристократы собрались вокруг королевы Аннализы. Тёмные ритуалы, совершаемые в древнем замке, превратили их в жаждущих крови убийц. Собираясь в вооружённые элегантными кровавыми клинками и мощным огнестрельным оружием банды, аристократы проникали в Ярнам под покровом ночи, минуя стражу. Их почти не интересовали простые люди. Их жертвами становились церковники, кровавые монахини и охотники Людвига. Скрытое разложение, таящееся в церковной крови, питало их злобу и жажду. Королева с благодарностью принимала жертвы, лелея жуткий и противоестественный замысел.     Логариус стал вторым человеком в Церкви после Лоуренса. Его ненависть к Аннализе и её родственникам превратилась в настоящее помешательство. К счастью Марии, он не имел большого влияния на учёных Астральной башни.     Поток абитуриентов, желавших поступить в Бюргенверт, иссяк. Учёные и преподаватели перебрались в Церковь. В число немногих оставшихся входили Ром и Ян. Ректор университета, старый мастер Виллем, стал в Церкви нежелательной персоной по не вполне понятным Марии причинам. Герман долго пытался связаться с Виллемом, с которым был в своё время очень дружен, но погружённый в какие-то непонятные дела ректор стал равнодушен как к друзьям, так и к жизни своего университета.     Иногда Мария тайком выбиралась из города и навещала Ром. Девушка ужасалась происходящим с подругой: умная и любопытная учёная на глазах превращалась в сумасшедшую с бессвязными речами и пустым взглядом. Бывшая охотница подозревала, что тому виной опыт Виллема по возвышению человеческого разума, в котором участвовала Ром. Мария умоляла Ром покинуть Бюргенверт, но та наотрез отказывалась. Девушка стала подумывать о том, чтобы похитить подругу и тайком поселить её у себя.     Герман стал одним из подчинённых Людвига, вынужденным беспрекословно выполнять его приказы. Охотники Мастерской неоднозначно восприняли перемены. Гисберт подал в отставку сразу после нападения на деревню, почти одновременно с Марией. По личным причинам задержавшись в городе, он застал введение запрета на выезд. Застрелив двух ополченцев, пытавшихся его задержать, он сбежал из города вместе с девушкой из городских низов. За недавним охотником послали погоню, но влюблённые успели выбраться за пределы Ярнамского королевства, и церковники остались с пустыми руками.     Охотники из Мастерской Ото, прозванные "пороховыми бочонками" за страсть к взрывам и огню, отказались подчиняться Церкви и призвали жителей Старого Ярнама к бунту против Лоуренса. За это Церковь Исцеления объявила их еретиками. Вскоре мятежные охотники погибли от рук церковников.     Доходы Церкви заметно упали. Теперь в Ярнам приезжали лечиться лишь самые отчаянные. Доказательства ужасных превращений всколыхнули весь цивилизованный мир. Чудовища воспринимались чем-то настолько невероятным и противным привычной картине мира большинства людей, что миллионы просто отказывались верить в реальность происходящего. Сотни учёных из разных стран пытались доказать, что никаких обращений нет, а ужасные звероподобные тела — умело выполненные подделки. Но факты говорили сами за себя. Исцелённые в Ярнаме люди превращались в кровожадных тварей. Иногда это происходило в рабочих общежитиях, в казармах и других местах, где свидетелями становились десятки людей. Мир объял ужас и непонимание. Кошмар, пришедший из мифов тёмной древности человечества, разбил хрупкую веру человечества в собственные силы и разум, что впоследствии принесло неисчислимые беды.     Мария испытывала глубокую скорбь по поводу перемен в жизни города. Она редко покидала лабораторию, работая до изнеможения и часто оставаясь на ночь. Жила девушка в маленькой квартирке, снимаемой на окраине Соборного округа. На улицу она старалась выходить как можно реже. С Эриком и другими обитателями Кейнхёрста она не виделась уже целую вечность.     Иногда к ней приходил Герман. Сидя за чаем, они вспоминали прошлое и беседовали на отвлечённые темы. Ни он, ни она не хотели обсуждать настоящее и будущее, ища спасение от ужасной действительности в этих разговорах.     Друзья Анны, участвовавшие в давней беседе в кабинете погибшей хористки, по мере сил помогали поискам лекарства и защищали Марию от враждебности Логариуса.     Как-то раз, просматривая записи о старых ритуалах, проводившихся вскоре после основания Церкви, Мария наткнулась на одну на первый взгляд непримечательную запись. Эти бумаги лежали никому не нужные в архиве лаборатории, но их содержание добавило последний фрагмент мозаики.     ***     — Я ничего не вижу! — истошно кричал привязанный к кровати мужчина с затянутыми серыми бельмами глазами и уродливыми выростами на лысой голове. — Я не соглашался на такое! Во что вы хотите превратить меня, палачи?!     — Если вы не прекратите истерику, я решу, что вы бесповоротно лишились рассудка, — рявкнул Стефан, один из врачей лаборатории. — В таком случае вы навсегда останетесь под опекой Церкви Исцеления.     — Мне не нужна ваша опека! — орал пациент, бешено вращая невидящими глазами. — Вы обезобразили и ослепили меня!     — Значит, вы безумны, — зло процедил врач и почувствовал, как кто-то резко дёрнул его за руку.     — Мария? — произнёс он, скрывая раздражение.     В нижней палате появились новые пациенты. Среди них присутствовали попавшие в лабораторию не по доброй воле. Всем им уже успели сделать несколько вливаний. Узнав об этом, Мария решила немедленно разобраться в ситуации.     — Стефан, — сухо бросила девушка, увлекая врача за дверь палаты. — Вы знаете, что пятеро ваших подопечных здесь по принуждению?     — Того требует святое дело Церкви, — глумливо ухмыльнулся он.     — Бесполезно взывать к вашей совести и человечности: у вас их нет, — прошипела Мария. — Но давайте подумаем вот о чём. Мы связываем подопытных с высшими реальностями, полных сил опасных и невообразимо могущественных. Если они будут вас ненавидеть и пребывать в отчаянии, вряд ли они упустят возможности уничтожить нас всех, пусть даже ценой своих жизней.     — Лаборатория защищена, — самоуверенно ответил Стефан. — Не придумывайте глупости. Сюда не вторгнется ничего постороннего.     — Защищена?! — неожиданно повысила голос обычно носящая маску ледяного спокойствия девушка. — Смотри!     Достав из кармана пузырёк с целебной кровью, Мария выдернула пробку и обмакнула палец в жидкости. На пальце появился жуткий коготь тёмно-красного цвета с ладонь длиной. По поверхности когтя бежало призрачное пламя. Стефан в ужасе отпрянул, чувствуя, как его собственная кровь начинает обжигать сосуды и сдавливать мозг.     Коготь исчез. Мария небрежно встряхнула рукой.     — Я разузнаю, почему эти люди здесь, — уже спокойно продолжила она. — А сейчас мы пойдём к несчастным и ты, глупец, попросишь у них прощения. Иначе однажды они не пощадят тебя.     Прорычав нечто нечленораздельное, Стефан развернулся и пошёл в противоположном направлении.     — Ты здесь только благодаря чужому покровительству, — плюнул врач. — Твоё место — на одной из коек! Ты давно не человек!     — Не тебе решать, где моё место и кто я, — окинув Стефана презрительным взглядом, ответила девушка.     ***     На следующий день бывшая охотница получила приглашение на самый верх — на разговор с главой Церкви Исцеления. Нельзя сказать, что Мария не ожидала такого развития событий.     Миновав секретаря и охрану, девушка вошла в длинный, уставленный книжными шкафами кабинет с видом на Соборный округ. Хозяин кабинета коротко кивнул ей и указал на стул напротив своего похожего на трон кресла. Манерой держаться могущественный викарий напоминал самодержавных властителей-деспотов из далёкого прошлого, без колебаний отправлявших на смерть десятки тысяч воинов и рабов. Несмотря на всё величие, в этой манере сквозило что-то бесконечно жалкое. В левой руке Лоуренса блестел золотой кулон.     — Здравствуй, Мария Браге, — сухо поздоровался глава Церкви. — Скажу сразу: мне нет дела до твоих сумасбродств вокруг содержания подопытных. Если считаешь, что их надо лучше кормить и вовремя выгуливать — корми и выгуливай, пока это не создаёт проблем. К тому же, за тебя просил Герман. Меня необычайно заинтересовало то, что ты показала своему коллеге Стефану.     — Мастер Лоуренс, — вежливо склонила голову девушка. — Я покажу вам этот невинный трюк, но при одном условии.     — Надо же! — восхитившись наглостью собеседницы, всплеснул руками Лоуренс. — Простая работница одной из лабораторий, отпрыск опального рода, ставит условия главе Церкви! И каковы же условия?     — Я лишь прошу внимательно выслушать меня и обдумать мои слова, — хладнокровно ответила Мария. — Ничего более.     — Я ожидал чего-то подобного, — хмыкнул церковник. — Согласен. Но сначала твоя часть сделки.     Достав пузырёк с кровью, девушка повторила совершённые при Стефане действия. Только вместо когтя выросла целая шипастая ветка из горящей крови.     — Поразительно! — не на шутку удивился Лоуренс. — Я не понимаю, что это такое, и очень надеюсь узнать это от тебя.     — Вы были правы, когда учили, что используя кровь можно получить силу, подобную силам Великих, — сказала Мария, стряхивая зловещую ветку. — Если в Бюргенверте пытаются соединить разум с глазами, то я нашла способ соединить разум с кровью, поначалу сама того не ведая. С самой сутью любой жизни.     — Я немедленно назначу к тебе тех, кто сможет помочь, — церковник даже привстал от волнения, пожирая девушку горящими от энтузиазма глазами. — Это то, что я искал все эти годы!     — Вы выслушаете меня? — тихо спросила Мария.     — Разумеется, — подтвердил Лоуренс, лихорадочно размышляя об увиденном.     — Вы помните, как говорили о благе человечества? Наши — главным образом ваши — действия угрожают его погубить. Вы мечтали о процветании Ярнама, но превратили его в тюрьму-монастырь. Вы говорили о разуме, но проповедуете слепую веру и поклонение крови. Исцелённые Церковью обращаются в зверей по всему миру. Когда взойдёт Красная Луна, у Ярнама не будет шансов. Вы же помните, как призвали погибель Птумеру? — бледная и злая, бывшая охотница отбросила такт. — Тот, о ком я говорю, жаждет крови, и охотники его кормильцы. Мы думали, что противостоим угрозе, но на самом деле лишь часть механизма. Чем больше исцелённых, тем больше чудовищ. Чем больше чудовищ, тем больше охот. Чем больше охот, тем больше требуется охотников. Охотники пьют кровь, отдавая её жестокому Великому, увеличивая его силу. Чем больше мы убьём чудовищ, тем больше исцелённых пополнят их ряды.     — Что нужно делать, по-твоему? — устало вытер лоб церковник. — В Ярнаме почти все хотя бы раз принимали кровь. Если считать всех, кто использовал наши лекарства, включая паломников и пользовавшихся услугами представительств Церкви в других странах, то обречены миллионы!     — Свернуть деятельность Церкви. Навсегда. Больше не использовать охотников.     — Я не буду этого делать, — после длинной паузы бросил мужчина, криво усмехаясь. — Это и невозможно. Ты ошибаешься, всё ещё надеясь на возвращение жизни в привычное русло, пусть даже и ценой огромных жертв. С Чумой Зверя бороться бессмысленно. Она одолела птумериан, не справиться и нам. Она поразит всех. Я знаю существо, что ты упоминаешь, и даже разговаривал с ним. На крови тысяч и миллионов возвысятся избранные. Мы должны научиться жить в грядущем кошмаре и использовать его, чтобы подняться. Ты когда-нибудь слышала о паразитических осах? Они откладывают яйца в гусениц, дабы продолжить свой род. Молодые осы прогрызают путь на волю, убивая свою носительницу. В своём стремлении к росту они порой даже пожирают своих братьев и сестёр, сражаясь за жизнь внутри несчастной гусеницы. Но я о другом. Человечество — лишь гусеница для существ, что должны выйти из его растерзанного тела. Этими существами будем мы после перерождения. Оно свершится, когда всё утонет в крови. Такова воля тех Великих, что правят нашим миром.     — Ты безумен, Лоуренс, — чувствуя, как по лицу катятся слёзы, зашептала девушка, забыв о чинах и званиях. — Пусть нас уже не спасти. Но почему ты хочешь уничтожить человечество? Разве тебе не жаль людей? Ты — чудовище. Ты — самое настоящее чудовище.     — Не смотри на меня так, Мария, — снова всплеснул руками Лоуренс. — С самого начала мы принимали решения, сомнительные с точки зрения современной морали. Но многие из них обернулись во благо. Опыты над сиротами? Ужасно. Но эти дети выросли и пополнили Хор. Почти все его молодые адепты — бывшие воспитанники нашего приюта.     — Убивать миллионы ради сомнительного блага единиц — чудовищное преступление! — возразила она. — Что может быть безнравственнее?     — Нравственно, не нравственно... Что есть нравственность? — вскинулся глава Церкви. — Нравственность — это инстинкт, защищающий вид от произвола воли отдельной особи. Но инстинкты слепы. В цивилизованном обществе не принято безоглядно потакать им. Мы подавляем естественное побуждение к размножению, когда не бросаемся на первую же понравившуюся особь противоположного пола. Мы делаем это, исходя из повеления разума. Так почему мы не можем отринуть нравственный инстинкт, если разум требует поступать вопреки ему?     — Разум? Где ты здесь видишь разум?! Это настоящее сумасшествие! — продолжила бесполезный спор учёная из Астральной башни. — До начала повального использования Древней крови люди могли быть более-менее уверены в будущем. Да, не существовало лекарства от всех болезней и старости, но медицина развивалась. У людей было будущее. Ты хочешь уничтожить это будущее.     — Когда-то я думал, что смысл жизни в том, чтобы стать "настоящим человеком". Чтобы творить "добро". Суть такой философии оставалась скрыта. Но то, что я видел... то, что видели мы все... показало мне, что добро лишь самообман. Добра и зла нет, дорогая моя. Есть лишь Истина и заблуждения. И Истина предельно близка к тому, что заблуждающиеся склонны называть абсолютным злом. "Добро" есть порождение нашей слабости, нашего страха увидеть себя настоящих. Кровь освобождает от миражей, — отвернулся Лоуренс. — Глуп тот, кто противится естественному положению вещей. Глупо жалеть гусеницу. Её предназначение — дать жизнь созданиям более высокого уровня.     — Воля ваша, мастер Лоуренс, — небрежно поклонившись, ответила девушка.     Будь проклят тот день, когда открыли лабиринты. Будь проклято неуёмное человеческое любопытство, не отягощённое ответственностью, мысленно кричала она. За все прошедшие в Ярнаме годы Мария как никто узнала силу любопытства, жажды крови, жажды величия и безответственности. Только смерть исцелит всех их, горько думала она. Но, похоже, покоя не обрести и после последнего вздоха. Разум опоен кровью, кровь есть Идон, Идон вечен.     Она будет сопротивляться до последнего.     ***     Не замечая ничего вокруг, девушка брела по вечерней улице Соборного округа. Хотелось убивать предавших человечество церковников. Но это бессмысленно и вредно — сделанного ими не обратишь, а каждое совершённое охотником убийство питает Бледную Луну.     — Мария! — окликнул поджидавший её у дома Ян Горак. — Ром в опасности! Виллем собрался провести с ней очень опасный ритуал! Он собирается внедрить в её голову глаза убитой Великой! Я пытался остановить их, но меня едва не убили. Мне больше не к кому обратиться.     — Держи мой пистолет, — безжизненно произнесла девушка.     — А как же ты?     — Я иду с тобой. Постараемся обойтись без кровопролития.Примечание к части