Рейз (ЛП) - Коул Тилли - Страница 5

— Держитесь сегодня рядом со своей группой, Киса. Опасные люди приходят, когда город наполняется подобными благими намерениями.

Подарив ответную улыбку, я повернулась и подалась подальше от машины в кипящую летнюю ночь.

Первый грузовик уже разгрузили, и моя лучшая подруга, Талия, подошла ко мне. Единственная дочь третьего босса мафии — Ивана Толстого. Она шла в мою сторону, высокая, со светлыми волосами и ярко-карими глазами. Смех пробрал меня, когда я увидела, что она идет ко мне на своих четырехдюймовых каблуках. Даже раздача колбасы и одеял бездомным не стала поводом для отказа обуть кожаные сапоги от «Гуччи».

— Киса! Я думала, что ты сегодня с Аликом выходишь в свет. Или он отпустил тебя на время со своего короткого повадка?

Я проигнорировала стервозный комментарий Талии, пытаясь казаться беспечной.

— Папа вызвал его по делу, а я решила приехать сюда. Отец Хрущев спросил меня, могу ли я приехать в церковь в воскресенье, чтобы помочь. — Я указала на пакеты помощи в моих руках. — И вот я здесь.

Взгляд Талии смягчился, она притянула меня к груди, осторожно, чтобы не раздавить узелок с едой и одеялами. Я вздрогнула, когда ее плечо коснулось большого синяка на моей руке, оставшегося с прошлой недели, когда я не угодила Алику. Я говорила с деловым партнером своего отца «слишком долго», и он выговаривал мне, держа в тисках и говоря грубые резкие слова на ухо о том, как он «недоволен». Но я сдержалась: приняла боль и смолчала. Мне дорога моя жизнь.

Когда Талия отстранилась, то посмотрела на меня скептическим взглядом и спросила:

— Ты в порядке, Киса? Мне кажется, что ты где-то летаешь, пока я говорю об Алике. Это предсвадебный мандраж? Или что-то большее? И какого черта ты так одета? Жара такая! — ее карие глаза просканировали мой наряд.

Я улыбнулась во все тридцать два и взмахнула рукой.

— Мне холодно, поэтому я так одета. Мне кажется, что у меня грипп или что-то еще. Кстати, Талия, это благотворительность, а не показ мод. И я в порядке, просто грустно, что эту ночь проведу без Алика. Вместо этого, я снова здесь... — я закатила глаза. — Стараюсь загладить грехи своей семьи.

Талия еще долго пристально смотрела на меня, а потом взяла за руки.

— Нашей семьи! Ну хорошо, давай сделаем вот что: мы пойдем в бар и напьемся! Отец Хрущев отправил меня в другую команду. Он знает, что мы слишком много болтаем и пренебрегаем нашими обязанностями, если находимся вместе. Сделай все быстро. Встретимся здесь. Мне срочно нужно выпить!

— Посмотрим, — ответила я, зная, что нужно сделать, чтобы отделаться от приглашения. Алик сходит с ума, если думает, что я была в баре. Ему все кажется, будто я ищу себе мужчин. И Талия. Алик ненавидел ее, считая, что она на самом деле шлюха. Он ненавидит, когда ее брат находится рядом со мной, ненавидит, что она продолжает говорить о нем. Последнее, что нужно Братве и моему папе, это чтобы он кого-нибудь убил. Если ярость Алика вырвется наружу, его не остановить, но мой отец держит судебную систему под контролем, чтобы не было неприятностей. Павел позвал меня и я, не забыв напоследок послать Талии воздушный поцелуй, ускорила шаг, чтобы присоединиться к группе добровольцев по спасению заблудших душ.

***

— Да благословит тебя Бог, дитя... Да благословит тебя Бог... Ты всегда так заботишься обо мне.

Я улыбнулась старику, когда он засунул голову в свой пакет, вытащил плотно завернутый в пищевую пленку бутерброд с ветчиной, после чего стал есть его. Он жил тут на протяжении многих лет. Нет, исправила я себя, по меньшей мере, те три года, что я служу в церкви. Павел сказал, что вроде бы старик жил на этом месте три года. Он всегда прятался здесь, в этом маленьком переулке, как испуганная мышь, которая боится оставить свою нору. Я отошла от своей группы, чтобы отдать ему пакет. Что-то в этом старике стимулировало меня на то, чтобы спасти его. Он всегда выглядел так... бедно, так грустно.

Какая-то связь.

— Киса? Киса, ты где? — далекий голос привлек мое внимание.

Я сразу узнала его. Он принадлежал Павлу.

Посмотрев на старика, я улыбнулась, когда заметила, что он был завернут в теплые одеяла и завален массой коробок, скрывавших его из поля зрения.

— Киса? — прикрыв глаза, я застонала, когда безумный голос Талии присоединился к Павлу.

Отлично.

Взглянув в сторону места сбора волонтеров в конце длинного переулка, я только решила присоединиться к ним, как вдруг, грязный, бородатый мужчина вышел из темноты и преднамеренно толкнул меня на грязный холодный асфальт.

Не имея ни единой возможности закричать, я ударилась об землю, поцарапав ладони. Потом он навалился мне на спину и попытался вырвать сумочку. От него пахло алкоголем и грязным телом. Я попыталась сдержать рвоту. Он точно не один из тех бездомных, которые часто посещают эту аллею. И он не имел ни малейшего понятия, чью дочь он трогал!

— Нет! Отстань от меня! Помогите! — я пыталась кричать, но тяжесть тела приглушила звуки в пустом переулке. Волонтеры не видели меня, слишком далеко и темно. Нападавший продолжал удерживать меня, заставляя посмотреть на него. Я попыталась освободить свою руку из-под его живота, чтобы вытащить кошелек, но рука была обездвижена.

Я резко замерла, когда почувствовала острое лезвие на своей шее.

— Руку на кошелек, сука, или я перережу тебе горло, — приказал низкий голос, но я не смогла освободить руку. Страх переполнял меня.

Лезвие ножа ползло все дальше, и я закрыла глаза, ожидая худшего. Вдруг мне послышался глубокий рев, и моего нападавшего оттащили от меня. Где-то там я услышала вопль и хруст, раздающийся на мили вокруг.

Я отчаянно поползла вперед, чтобы избежать шума, поднялась на колени и повернулась задницей... и сразу же перестала дышать от того, что увидела.

Злоумышленник был прижат к стене, а огромный человек в капюшоне бил его в живот кулаками. Я не могла оторвать глаз от увиденной картины. Человек в капюшоне был неумолим, каждый удар наносился с точностью, грудь вздымалась от волнения, ноги раскачивались из стороны в сторону, как будто он наслаждался тем, что делал. Он наслаждался боем... Получал удовольствие от насилия ...

Это те же самые признаки, которые я видела, наблюдая за Аликом, когда он дрался в клетке. Подходя к стенке переулка на дрожащих ногах, я споткнулась о кирпич. Подняв голову, чтобы посмотреть на человека в капюшоне, который теперь держал руки на челюсти нападавшего.

Когда я поняла, что он собирается делать, я рванулась вперед и крикнула:

— Нет!

Резкий рывок больших рук, хруст, безжизненное тело нападающего упало на землю у моих ног со сломанной шеей.

Я смотрела на неподвижное тело. Смерть обычно не беспокоила меня. Я видела много мертвых тел в своей жизни, больше, чем большинство гробовщиков видят за свою карьеру, но легкость, с которой человек в капюшоне убил, наполнила меня чувством страха и трепетом. Было очевидно, что он уже убивал; первое убийство не может быть таким гладким.

Я посмотрела на убийцу в капюшоне, который по-прежнему выглядел устрашающе. Он взглянул на свою жертву, сжимая кулаки по бокам, его рельефная грудь ритмично поднималась и опускалась под толстовкой, которая обрисовывала каждый мускул накачанного тела.

Он стоял рядом со мной. Так близко, что я чувствовала тепло, исходящее от него волнами. Я тяжело дышала, желая свалить отсюда подальше. Но не смогла двинуться с места, оказавшись под влиянием восхитительного ощущения, когда я смотрела на него, грозно маячившего передо мной.

Он сделал шаг вперед — мое тело напряглось в ожидании.

Еще один шаг.

Моя спина ударилась о стену, когда я в страхе отодвинулась.

Человек в капюшоне сделал последний шаг, наши тела почти соприкоснулись.

Я широко открыла глаза и посмотрела на темную фигуру в капюшоне. Дыхание участилось от его непосредственной близости. Человек в капюшоне не двигался, просто стоял, как статуя.