Наместный маг 2 (СИ) - Вишневский Сергей Викторович - Страница 21

– Я возьму, но ему вперед грамоте учиться надобно, да делу, какое сможет освоить. Умений ему лишних не будет, – Пест задумчиво посмотрел на столешницу и почему-то начал ее поглаживать. – Пока мальчонка растет, я сам мажеской волшбе учиться буду. В наших землях лишнего люда, волшбой владеющего, быть не может. А старшому села вашего от меня слово передай: "Сей малец – ученик мой. За него я спрошу, я же и ответ держать буду".

Пест вдруг резко дернул правой рукой. От женщины не укрылось, что Дакрит замер и поднял взгляд на Песта, перестав мучить бересту.

– Откуда? – спросил Дакрит.

– Воржские рыбаки... – задумчиво произнес Пест, растирая кисть правой руки. Говорил он, уставившись в одну точку. – Деву чужую им Ворж принес. Дева та едва живая, но дышит, и сердце бьется.

Пест еще с минуту смотрел в точку и чему-то кивал и шептал, а потом поднялся, громко произнес:

– Дакрит, суму лекарскую большую собери! – затем Пест повернулся к женщине и произнес тоном, не терпящим пререканий. – С сего дня харчи в доме твои, пока Дакрит продукты переводить зазря не перестанет. Жить будешь тут, мыться в бане у старшого села...

Прервал Песта Дакрит. Он подошел к нему с большой корзиной, больше похожей на кадку с лямками. Пест надел корзину за спину, словно это был рюкзак или заплечный мешок, потом потоптался и спросил Дакрита:

– Гостинец остался?

Дакрит кивнул и протянул ему два тканевых свертка, произнеся:

– Правый – для хозяина Тени, а левый – для остальных, – Пест поднес к носу сверток "Для хозяина Тени" и понюхал. Тот явно пах медом.

– Добре! Тени хозяин зело любит хлеб медовый, – Пест улыбнулся и убрал оба свертка за пазуху. После этого он развернулся и ушел в темный угол землянки, где и растворился в темноте.

Дакрит же развернулся и пошел к своей лавке, но остановился на полпути.

– Митрофана... – женщина с мальчишкой на лавке хлопали округлившимися глазами. У них на глазах человек только что растворился в темном углу. – Ты лапти вязать умеешь?

Пест вышел из тени между амбаром и сараем старосты деревни. Место было довольно просторное и открытое. Поэтому его увидели сразу несколько человек. Как только Пест показался, старый дворовый пес Шамкаш начал лаять протяжным и словно кашляющим голосом. У крыльца дома, крепко сжав руками шапку, стоял молодой парень. На вид чуть постарше Песта. Он переминался с ноги на ногу, а как появился Пест, тот в испуге замер.

На пороге дома тут же показался староста, который словно ждал за дверью. Он призывно махнул рукой, и Пест направился к нему. Как только Пест пожал руку старосты Воржцев, тот заговорил:

– Я уж и так Витака выспрашивал, и эдак, – староста мотнул головой в сторону парня у крыльца. – Божиться, что девку ту сетью достал, за топляк принял и в воду не бросал...

Пест от такого словоизлияния нахмурился. Он посмотрел на старосту, на парня и снова на старосту.

– Шальной? – спросил Пест старосту, кивнув головой на парня.

– Шальной... – кивнул староста, соглашаясь. Он поджал губы, словно ему стало стыдно. – Кулак вперед слова пускает... Может, и девку ту он...

– Витак? – спросил Пест, повернувшись к парню. Тот в ответ закивал. – Поди ко мне, да не боись. Коли не твоих рук дело, нет с тебя спросу.

Парень глянул на старосту, на Песта и решился. Он подошел к Песту почти вплотную. В это время Пест достал свою старую повязку с кругами на месте глаз и повязал ее на глаза. Затем он резким движением руки ухватил Витака за лицо одной рукой, а второй, сложенной в щепоть, слегка ударил в висок. Затем Пест принюхался и произнес, сморщившись:

– Страх за ним есть, похоть за ним была, а вины за ним нет, – Пест глубоко втянул носом и добавил. – Не врет...

Староста тут же заулыбался и начал жестами показывать Витаку, чтобы тот уходил восвояси.

– Ты проходи, Пестушка, проходи, – начал причитать староста. – С девкой той зело странно вышло...

Староста потянул дверь в дом и открыл ее, а Пест, развернувшись и направившись в дом, отшатнулся. Из дома на него пахнуло тьмой так, что он начал зеленеть. Ноги подогнулись, а вонь в носу стала настолько сильной, что ком в горле отчаянно пополз вверх. От старосты не укрылось состояние Песта, и он тут же спросил:

– Пестушка? А ну, худо тебе?

– Окна в доме вон... Дверь с петель... В доме тьма... – начал выдавать команды Пест. Староста сбледнул с лица, но тут же собрался и засуетился. Сначала он выгнал из дому женщину и молодую девчонку, по-видимому, дочь, а затем принялся отворять все окна и одним движением снял дверь с петель.

– В дом ни ногой, пока не позову, – сказал Пест, становясь напротив входной двери. Он выпрямился и стукнул ногой по крыльцу несколько раз. С разным интервалом. От каждого удара от него исходил ветер, устремленный в дом, да такой сильный, что он умудрялся выкинуть мелкую утварь через окна и облака пыли, которую вынул из самых недр печи и пола.

После этого Пест вошел в дом и сгрузил корзину с плеч у входа, снял повязку с лица. Оглядев дом, он заметил на лавке у стены молодую девушку с неестественно бледным лицом. Поначалу уверенность, что молодая девушка умерла, почти взяла верх, но вот ее грудь двинулась вверх и вниз.

– Живая... – хмурясь, произнес Пест. – Откуда же тут тьма? Померла бы – так тут была бы смерть, а тут – тьма...

Пест подошел к девушке, откинул одеяло и начал ту разглядывать. Черные, словно ночь, длинные волосы и такие же брови. Четкие, словно рубленые, черты лица и выступающие скулы. Но главное – глаза. Глаза имели узкий разрез, Пест специально попытался их открыть.

– Это где ж такие девки водятся? – задумчиво пробормотал Пест. – В наших землях таких точно нет.

Девушка была раздета догола, и Пест пробежался глазами по ее телу. Грудь с мужскую пятерню, торчащие сквозь кожу ребра, гребни подвздошных костей... Создавалось впечатление, что девушку морили голодом. Везде по телу красовались старые шрамы, синяки и ссадины. Никакого интимного интереса у Песта она не вызвала.

– Что ж ты по рекам аки топляк плавала-то? – обращаясь к девушке, спросил Пест. Он взял ее за одно плечо и повернул на бок, чтобы осмотреть спину. На спине красовались до боли знакомые длинные шрамы от лопатки до копчика. Он провел пальцами по бугристым краям шрамов и вздохнул. – Секли, и секли от души, с соленой водицей...

Уложив ее обратно на спину, он одел обратно повязку себе на глаза и принялся ее рассматривать. Чем больше он ее рассматривал, тем больше начинал хмуриться. То, что он увидел, не укладывалось в его голове...

– Вот такие дела, старшой, – вздохнув, пояснил Пест. – Я в нее силу волью – она глаза откроет, в потолок поглядит и снова начинает силу из себя выливать.

– И не говорит ничего? – спросил староста. Пест в ответ отрицательно покачал головой.

– А ведьма-то настоящая? – обеспокоенно спросил староста, поглядывая на молодую девушку.

– Ведьма как есть, но ведьма непростая. В силу вошла, и спасу от нее не будет, коли обозлится, – хмуро ответил Пест. Он не спускал взгляда с девушки. – Она седьмой раз силу свою отпускает...

– Проклинает, поди? – тут же спросил староста.

– Нет, тьма из нее течет, словно дырявая девка-то, – Пест почесал макушку, припоминая свою учительницу. – То у люда, даром наделенного, бывает, когда жить им опротивело. Так Аккилура учила...

– Так она...?

– Сдается мне, так, – кивнул Пест. – Спину видал её? А руки у кистей?

– Видал. Сдается мне, что в кандалах жила. От того у ней руки кривые у кистей, – староста нахмурился и начал припоминать. – Дед мне сказывал, что колен пять назад ходили торгаши в краях наших и на Ворж заглядывали. С тех торгашей толку было чуть, продать им, почитай, и нечего было. Пушнины промысел мы не ведем. А дед мой говорил, что торгаши те на юга ходили и былины сказывали. Мол, на югах живут степняки. Они домов не строят и живут в юртах разборных из палок и шкур. Все всадники искусные и глаза у них узкие. Как у девки этой...