Мосад, Аман и все такое… - Блехман Рафаил - Страница 33

В начале апреля, когда в Париже группа Авнера заканчивала подготовку к ликвидации Кубайси, лидеры „Черного сентября“ находились в Бейруте и занимались своими обычными делами. Но 6 апреля, когда к ним поступила весть об убийстве Кубайси, они зашевелились. Агенты Мосада сообщили о необычном оживлении в доме на рю Эль-Хартум. Было впечатление, что там собирается какое-то важное совещание. Ходили слухи, что в нем примут участие резиденты „Черного сентября“ в Европе — возможно, и неуловимый Будия, а также еще более скрытный, осторожный и неуловимый Али Хасан Саламе — главный организатор всех операций „Черного сентября“, включая мюнхенскую трагедию.

Замир и Ярив отдали приказ на начало действий „бейрутской“ группы.

На следующий день шесть агентов Мосада, заранее снабженные соответствующими документами и прикрытием, прибыли в Бейрут под видом европейских туристов. Они прибыли разными рейсами, но с одной и той же целью — арендовать необходимое для предстоящей операции количество подходящих машин.

Глубокой ночью 9 апреля 1973 года двое поздних гуляющих, мужчина и женщина, вышли на Голубиный пляж Бейрута — место, где обычно уединялись ищущие безлюдия пары, — и несколько раз помигали фонариком в темноту моря. Десять минут спустя из темноты появились шесть резиновых лодок с тридцатью израильскими „коммандос“ на борту. Это были профессиональные армейские десантники — впрочем, на этот раз все они были переодеты в гражданское, чтобы не выдать свою принадлежность к израильской армии. Со стороны города на пляж въехала первая из арендованных „туристами“ машин, и пятеро десантников мгновенно оказались в ней. Машины подходили к берегу с интервалом в три минуты, и через пятнадцать минут „выгрузка“ была закончена.

Группа проследовала через район казино и ночных клубов, направляясь к рю Эль-Хартум. Здесь она разделилась. Часть десантников атаковала трехэтажный жилой дом, где проживали Адван, Нассер и эль-Наджар. Их действия не отличались особой изощренностью: они ворвались в дом и, поднимаясь с этажа на этаж, методично прочесывали заранее указанные квартиры. Эль-Наджар был изрешечен автоматной очередью, догнавшей его, когда он пытался спрятаться в соседней комнате; Камаль Нассер был застрелен за письменным столом, где он готовил очередную речь о „справедливости“ палестинского терроризма; Адван не успел дотянуться до лежавшего у изголовья автомата.

В это время другая группа десантников завершала захват здания ООП. Защищавшие его террористы были перебиты, документы и бумаги вытащены из шкафов и погружены в машины, в нижних этажах торопливо закладывалась взрывчатка. Освободившиеся от „работы“ десантники уже направлялись в сторону складов оружия, принадлежавших ООП и находившихся дальше к северу.

Выстрелы и взрывы, несомненно, должны были привлечь внимание бейрутской полиции, поэтому один из офицеров, руководивших операцией, позвонил по телефону в полицейское управление и на чистом арабском языке, взволнованным голосом, сообщил, назвавшись случайным прохожим, что в районе Эль-Хартум завязалась перестрелка между двумя фракциями палестинских террористов. Получив это сообщение, ливанская полиция почла за благо не вмешиваться в палестинскую „освободительную борьбу“.

Бумаг и документов было так много, что пришлось вызывать вертолеты, подготовленные на случай, если придется вывозить раненых. Но раненых не было, — если не считать одного из мосадовских агентов, которому в суматохе прищемили руку дверцей машины. Зато убитых десантников, к несчастью, было двое.

Операция началась в 1.30 ночи. Она закончилась в 3.30. Израильские десантники и „бейрутская“ группа Мосада покинули город в резиновых лодках. Убитые, раненый и документы — в вертолетах. Три руководителя „Черного сентября“ и около ста рядовых террористов — в гробах (их с почестями хоронили через два дня в Каире). Увы, Будия и Саламе еще раз ускользнули от возмездия.

Начиналось лето 1973 года — последнее „мирное“ лето перед войной Судного дня. Но для Мосада оно не было мирным даже в кавычках. Его. группы продолжали охоту за террористами на всем пространстве европейского континента. И в этой охоте они начали нести потери.

Гибель Баруха Коэна была первой из них. Затем в апреле, после ликвидации Мухасси, палестинская террористическая сеть на Кипре — видимо, не вполне выведенная из строя, — предприняла ответный удар и сделала попытку взорвать дом израильского посла и атаковать израильский авиалайнер в никозийском аэропорту. К счастью, обе попытки окончились провалом. Но в мае террористы взяли реванш: смуглая восточная красавица, с которой авнеровский Карл назначил встречу в номере гостиницы, надеясь выведать у нее кое-что о ее „палестинских клиентах“, хладнокровно всадила в него нож и покинула гостиницу никем незамеченной. А несколько недель спустя, при загадочных обстоятельствах, погиб Ганс из той же авнеровской группы. Становилось очевидно, что террористы успевают восстанавливать свою сеть и ухитряются наносить болезненные ответные удары. Операция „Возмездие“, потеряв первоначальную неожиданность, начинала терять и эффективность и все более превращалась в затяжную позиционную войну, только особого рода. Группы Мосада вынуждены были полагаться на информацию, которую получали через свои „контакты“ в подпольном мире. Пользуясь этим, террористы прибегали — и весьма успешно — к тактике подбрасывания Мосаду своей дезинформации. Группы Мосада вынуждены были полагаться на „помощников“, вроде Тони и Луи у Авнера, которые организовывали для них слежку и добывали взрывчатку. Таких помощников легко было перекупить, и этим террористы воспользовались тоже.

В начале июня группа Авнера получила сообщение, что след Саламе отыскался в Швейцарии: руководитель „Черного сентября“ как будто бы направлялся в заброшенный горный городок для встречи со своими резидентами. Группа бросилась в Швейцарию — только для того, чтобы убедиться в ложности сообщения и едва не оказаться в руках швейцарской полиции. Неделю спустя в группе погибшего Коэна, которую теперь возглавил прибывший из Израиля Майк, погиб главный подрывник — и непонятно осталось, взорвался заряд в его руках по его собственной неосторожности или потому, что кто-то из „поставщиков“, перекупленный террористами, нарочно подсунул испорченный детонатор.

Тем не менее операция „Возмездие“ продолжалась, и в Париже Майк, заменивший Коэна, лихорадочно готовил своих людей к решающему моменту — ликвидации Будии, который снова объявился во французской столице.

Будия разъезжал по Парижу на своем белом „Рено“, который часами ждал хозяина у подъездов самых разных домов, порой до глубокой ночи или даже рассвета. Как правило, друзья и женщины провожали гостя до самой машины, поэтому застрелить его на улице было бы затруднительно. Майк решил взорвать Будию в его машине. Был заготовлен достаточно мощный заряд взрывчатки, постоянно находившийся наготове в машине Майка. Несмотря на изрядный вес заряд был настолько компактен, что его можно было без труда упрятать под переднее сиденье автомашины. Тело владельца, в тот момент когда он опустится на сиденье, должно было активировать детонатор; после этого оставалось послать короткий радиосигнал, чтобы заряд взорвался.

Но сначала еще нужно было установить все это в машине Будии.

Долгожданный момент наступил на рассвете 28 июня. Накануне вечером Будия заночевал у своей новой „пассии“ — молоденькой стенографистки с рю Боно. Его машина оставалась у подъезда всю ночь, но Майк не решался устанавливать в ней заряд, опасаясь, что утром Будия вздумает подбросить девушку на работу, и в машине вместо одного окажутся двое. Майк понимал, что этот несвоевременный приступ гуманизма может оказаться роковым и сорвать всю операцию, но не мог преодолеть внутреннего запрета.

Судьба возблагодарила его за это: Будия вышел из дому один. Было шесть утра. Сорок пять минут спустя, пробравшись через утренние „пробки“, Будия припарковал свой „Рено“ на улице Фоссесен-Бернар, неподалеку от университета. Он вышел, закрыл машину и скрылся в одном из подъездов. Люди Майка бросились к телефону. Двадцать минут спустя Майк со своим автофургоном и подрывниками был уже на месте. Будия все еще не появлялся. На всякий случай двое наблюдателей были оставлены в том подъезде, куда он вошел: если он выйдет и направится к машине, они должны были любой ценой его задержать.