О пользе размышлений (СИ) - "Alex 2011" - Страница 70

— Смотри! Не думал, что рядом со школой разгуливают такие здоровые собаки, — Гарри решил поделиться наблюдениями со своей спутницей.

— Где? — девушка повернулась в сторону, куда указывал Поттер, но там уже никого не было.

— Странно, убежал, наверное, — подумал вслух Гарри.

— А как он выглядел? — в голосе аврора слышалось некоторое беспокойство.

— Огромный черный пес с блестящими глазами. Он просто сидел и смотрел на нас. Почему ты волнуешься? — Гарри заметил, что девушка теперь держала свою палочку в руке, и тоже начал готовиться к встрече с неприятностями.

— Ерунда, не обращай внимания. Скорее всего, действительно это была собака кого-нибудь из Хогсимта, — однако, несмотря на успокаивающие слова, уверенности в голосе Тонкс не чувствовалось, да и палочку она убирать не спешила.

Они молча дошли до ворот Хогвартса и вошли в школу. На этот раз дементор не приближался к ним слишком сильно, и Гарри, хоть и ощущал его присутствие, оставался при этом во вполне нормальном состоянии. Они уже входили в здание, когда Тонкс наконец заговорила.

— Понимаешь, среди волшебников существует поверье, что тому, кому суждено в ближайшем будущем умереть насильственной смертью, является вестник беды — Грим. Он выглядит как огромный черный пес с горящими глазами, и его может видеть только тот, кому суждено умереть. Но думаю, что все это ерунда и ты увидел самую обычную собаку, — вот только тон девушки говорил Гарри, что сама Тонкс верит, скорее, в обратное.

Как бы то ни было, Гарри удалось пережить август, не встречая новых опасностей для жизни. Занятия с Тонкс по вызову Патронуса продвигались на удивление успешно, и молодой аврор не переставала удивляться магической силе юного рейвенкловца. Хоть полноценный Патронус и должен был принимать облик какого-нибудь существа, у Гарри к концу месяца стало получаться вызвать из палочки лишь небольшое сияние. Но Тонкс уверяла, что и это огромное достижение для тринадцатилетнего подростка. Как бы то ни было, Поттер теперь стал меньше бояться возможной встречи с дементором.

Еще Гарри заметил, что при выполнении энергоемких заклинаний по его телу проходит какое-то тепло от одной руке к другой. Проведя немало времени за экспериментами, он обнаружил, что это явление наблюдается, когда кожа его левой руки касается запасной палочки, а так как он обычно носил ее в наручной кобуре, то такое касание было постоянным, при этом заклинания, выполняемые им, стали получаться ощутимо мощнее. Решив позднее с помощью Гермионы подвести под это дело теоретическую базу, он пока что пользовался практическими результатами своей столь удачной покупки, не забыв, разумеется, известить об этой новости своих друзей. Усиление магической мощи никогда не бывает лишним, и Гарри надеялся, что ребята догадаются приобрести себе по второй палочке.

То ли благодаря постоянной практике, то ли благодаря упражнениям, подобранным Гермионой, а скорее, и тому и другому вместе, у Невилла наконец начало получаться двустороннее ментальное общение с Гарри. Обрадованные ребята решили пока не сообщать об этом подругам, а порадовать их при встрече. За неделю до первого сентября Лонгботтом успешно сдал экзамены и отправился домой готовиться к школе. Поскольку с момента побега Блэка о нем не было ничего слышно, это теперь представлялось достаточно безопасным. Работа летнего лагеря заканчивалась, и ученики спешно разъезжались по домам. Тем не менее, Гарри, видимо, по настоянию министра, было рекомендовано остаться в Хогвартсе до начала учебного года. Эти последние дни до приезда друзей его одиночество скрашивали только ежедневные занятия с Тонкс. Как узнал от нее Поттер, авроры должны будут оставаться в Хогвартсе до тех пор, пока беглый преступник не будет пойман, что, учитывая все обстоятельства, обещало продлить его общение с молодым аврором на неопределенно долгое время.

Глава 21. Окклюменция

* * *

Очередной урок с профессором Снейпом подошел к концу, вернее, на этот раз не очередной, а последний за это лето. Драко Малфой позволил себе промокнуть вспотевший лоб идеально белым платком. Как бы ни желал юный наследник чистокровного магического рода свалиться на пол Дуэльного зала и просто лежать без движения, но твердо усвоенные правила этикета не позволяли этого сделать. Драко очень хотелось надеяться, что его мама знала, что делала, когда буквально вколачивала в него этот самый этикет. Отец, напротив, относился к соблюдению формальностей в своем кругу довольно скептически, но Нарцисса Малфой никогда не позволяла ни себе, ни сыну никаких вольностей. События этого лета уже подтвердили правильность другого решения матери, а именно об обучении его в детстве предметам магловской школы. С их курса только два человека, он и Забини, смогли в этом августе сдать экстерном придуманные министром экзамены и спокойно провести этот месяц дома. Как говорила Нарцисса «Я принадлежу к древнейшему и благороднейшему роду Блэков, поэтому хочу, чтобы мой сын был лучшим во всем», а Драко очень дорожил мнением своей строгой матери. И именно это заставляло его сейчас злиться на себя и своих учителей дуэльного искусства.

Сколько ни занимался с ним отец, сколько ни давал ему мастер-классов крестный, он никак не мог победить одного конкретного человека, а именно Гарри Поттера. Драко прекрасно видел, что рейвенкловец не так отточено, как он, выполняет необходимые движения палочкой, к тому же Поттер не мог похвастаться лучшей координацией движений, но, несмотря на это, все равно побеждал. Драко был почему-то уверен, что, невзирая на то, что он все лето занимался совершенствованием своего мастерства, случись им опять сойтись в поединке, его «любимый» соперник снова окажется победителем. Юный Малфой долго не решался задать вопрос по этому поводу Северусу Снейпу, но понял, что дальше молчать бессмысленно, если он, конечно, не хочет опять остаться в дураках.

— Крестный, благодарю за урок. Я хотел бы тебе задать один вопрос, не возражаешь? — Драко порадовался удивленному лицу Снейпа. Тот не привык к подобной фамильярности со стороны своего подопечного и наверняка старается понять, чего же Малфой хочет этим добиться. Ничего, скоро поймет.

— Я догадываюсь что тебе, наконец, захотелось кое-что узнать. Не ошибусь, если скажу, что тебе не понятна причина, по которой ты проигрываешь Поттеру.

Да, если Драко и хотел удивить зельевара, то приходилось признать, что этого не произошло. Крестный как всегда видел ситуацию на два шага вперед, и застать его врасплох было просто нереально. Но, может быть, это и к лучшему.

— Именно так, мне непонятно, почему я проигрываю ему, даже будучи лучше подготовленным, — Драко требовательно посмотрел в глаза своего декана.

— Ты верно заметил, что лучше подготовлен, — на губах Снейпа появилась фирменная кривая усмешка. — Вот только ты лучше подготовлен к традиционной дуэли с таким же, как ты, благородным чистокровным противником, а Поттер готовится не к «спортивному» поединку, а к бою.

Драко непонимающе уставился на своего крестного. На его взгляд никакой разницы между этими понятиями не было. Во время их поединков Поттер не нарушал никаких правил, уж самому-то себе Малфой врать не привык, так что он попросил Снейпа пояснить его утверждение.

— Драко, когда ты вступаешь в поединок, ты не готов побеждать любой ценой. Вся твоя подготовка нацелена в первую очередь на то, чтобы не проиграть, а Поттер готовится к тому, чтобы побеждать, — в голосе профессора звучали нотки, заставлявшие Малфоя думать, что Снейп хочет подтолкнуть его к какой-то мысли.

— Но почему ты меня учишь именно этому? — поверить в то, что его крестный сознательно что-то ему не дает и не имеет на это веской причины, Драко не мог. А значит, неплохо бы эту причину узнать.

— Твой отец считает, что Малфой должен уметь достигать своих целей, не ввязываясь в серьезные драки. Максимум, что ты должен себе позволять — это благородная дуэль, не несущая реальной опасности твоей жизни или здоровью. И именно этому я тебя и стараюсь обучить, — Снейп произносил все это бесстрастным голосом, но Драко готов был поклясться, что профессор не одобряет идеи Малфоя-старшего. И в данном случае мнение юного слизеринца полностью совпадало с мнением его декана. Он должен быть лучшим, неважно вписывается ли это в концепцию «благородства» его отца или нет.