Управление мировоззрением. Развитый социализм, зрелый капитализм и грядущая глобализация глазами рус - Белов Виктор - Страница 9

Возвращаясь теперь к истории о деде и внуке, поведанной с телеэкрана Сванидзе, можно предположить, что любознательный внук, в отличие от заслуженного нелюбопытного академика, наверняка задал бы дяде с ухоженной бородкой, уютно обосновавшемуся в студийном кресле, такой вопрос: «а каким образом, разрушив производство, выбросив на помойку собственных ученых и инженеров, он собирается сделать его богатым?». Дядя, конечно, попытается рассказать внуку другую популярную сказку нашего времени о гениальном «новом русском», который, не сумев закончить и 10 классов, тем не менее ловко научился торговать за границей цистернами с нефтью и прочими богатствами, которые открыл и освоил для внука его дед. Бородатый дядя не будет жалеть красок для того, чтобы расписать выдающиеся достоинства «нового русского», который «умудряется» всего за две ходки в парилку заключать миллионные сделки. Поэтому, добавит дядя, внук не должен беспокоиться о своей судьбе – лихой оборотистый «новый русский» обеспечит и его и своих детей всем необходимым, если, конечно, внук будет послушным мальчиком и перестанет задавать глупые вопросы.

Однако, я думаю, скрытая угроза бородатого дяди не произведет на упрямого внука должного впечатления и он продолжит задавать свои глупые вопросы другому дяде, но уже без бороды и вообще с полностью отсутствующими признаками каких-либо волос – Е. Гайдару. «Как получилось, – спросит внук у внука легендарного героя революции, – что вы отобрали у моих родителей не только достойно оплачиваемую работу, но и все их сбережения, припасенные для меня? С какой целью вы разрушили промышленность и сельское хозяйство моей страны, построенные моим дедом?» Гайдар, конечно же, скажет, что хозяйство, построенное дедом, было затратным и страшно неэкономичным, что на его ногах висели тяжеленные гири – ВПК и дорогостоящая социалка – и от этого груза нужно было срочно избавляться. «Ну и что, избавились?» «Избавились», – гордо ответит Гайдар, но неутомимый внук продолжит: «Почему же теперь, после счастливого избавления, со времени которого прошло уже 15 лет, я могу есть, пить, одеваться, ходить в кино, ездить с родителями в отпуск в разы меньше, чем это было до избавления? Выходит, ежели мой дед нес непомерные дополнительные расходы на ВПК, социалку, на поддержку союзных держав и при этом позволял мне в разы жить лучше, то это значит, что его способ хозяйствования был лучше вашего, и, стало быть, вы не имели никакого ни морального, ни уж тем более юридического права рушить мою страну, построенную моим дедом».

Но самое тяжелое впечатление на внука произведет то обстоятельство, что дядя с бородой, очевидно, плохо сговорившись со своим лысым приятелем о том, какие истории они должны рассказывать внуку, утверждали прямо противоположное. Первый, тот, что с бородой, настаивал на том, что страна была бедна и не способна прокормить свое население самостоятельно, поэтому и была разрушена; а второй – лысый – утверждал, что страна, наоборот, жила слишком жирно, не по средствам, поскольку позволяла себе содержать убыточные производства и безвозмездно помогать всем подряд, поэтому ее нужно было ломать. Не по годам смышленый мальчик, конечно, сообразит, что хотя оба дяди и противоречат друг другу на словах, но в своих действиях они едины, и именно в том, что буквально следуют словам Тэтчер. Увидев призадумавшегося внука, оба дяди вдохновенным хором возопят, выкладывая свой последний козырь: «Но мы ведь дали тебе свободу!» Внук повернется к ним и холодно ответит: «Вы опустили меня и мой народ в беспросветную нищету, в 20 раз увеличив в моей стране число бедняков всего лишь за несколько лет, причем в мирное время. А многоопытные дяди Столыпин и Махатма Ганди мне говорили, что нищета это и есть худший вид рабства, самый далекий от свободы. Поэтому все ваши слова ложь от начала до конца».

Нейтральные наблюдатели из числа немцев, внимательно прослушав диалоги внука со странными дядями, наверняка скажут: «Да, пожалуй, внук прав, тут определенно присутствует какая-то гниль», как они всегда говорят в тех случаях, когда чьи-то утверждения кажутся им подозрительными.

Обещанный Ельциным и Гайдаром в 1991 году приход в страну вожделенной стабилизации к концу 1992 года не состоялся ни в 1992, ни в 1998 году— инфляция за все это время колебалась между сотнями и тысячами процентов в год, разрушая страну и в первую очередь наукоемкие производства. И только тогда, когда случился дефолт 1998 года, возвестивший в стране и во всем мире крах «шоковых реформ», когда реформаторов-грабителей как ветром из Кремля сдуло, когда все западные советчики и эксперты шарахнулись от России как от чумы, когда впервые с момента распада СССР в российском правительстве появился порядочный, знающий и ответственный человек – Евгений Примаков, – только тогда безудержное падение России в пропасть замедлилось. Но до сих пор инфляция не опускалась ниже 10 %, до сих пор не достигнут уровень «дедовской» России. Вот разоблачающее признание главного на сегодняшний день идеолога Кремля В. Суркова:

«Скажу только, что с 1999 года по 2004 год реальные доходы граждан возросли на 76 %. Это много. Но чтобы никто не зазнавался, скажу также, что они, по оценкам экспертов, составляют 88 % от уровня доходов граждан в 1991 году. Сделано очень много, но далеко не все. Мы даже, повторюсь, не вернулись на уровень благосостояния, который был в последние годы советской власти».

В чем же дело? Почему в одних странах реформы сопровождаются неуклонным ростом экономики и благосостояния граждан, а в несчастной России все произошло с точностью до наоборот – реформы сопровождались неуклонным падением того и другого? Почему провозгласив своей целью благополучие людей и процветание страны, «реформы» отбросили страну далеко назад, а большинство ее населения погрузили в бесправие и нищету? Как это произошло и кто в этом виноват— «реформы» или «реформаторы»? Для чего был разрушен второй по мощности в мире производственный и научно-технический потенциал? Что, наконец, должны думать простые граждане обо всем случившемся и на какие перспективы могут рассчитывать подрастающие поколения в этой непростой, похоже, специально замутненной ситуации?

В следующих частях мы попытаемся найти ответы на эти мучительные вопросы.

Во время «перестройки» много раз и с удовольствием граждане СССР пересказывали друг другу невыразительный анекдотец, построенный на игре слов из известной революционной песни: «…и как один умрем в борьбе за это». Натужно посмеявшись, затем, с ехидными ухмылками, еще долго переспрашивали один другого – так что же это «это» все-таки такое было, за что всем до единого непременно нужно было умирать? Ответ находился в этой же песне строчкой выше – «власть Советов», но это нимало не смущало хохмачей, поскольку для них важнее была возможность и, самое главное, неизвестно откуда взявшаяся потребность осмеять, унизить и оскорбить все связанное с «советами», с русским социализмом, с СССР. Почему-то люди, ядовито насмехавшиеся над святой для любого народа памятью предков, приходившие в восторг от очернительства своей родины, ее истории, не хотели понять, что тем самым они унижают и оскорбляют жизнь целых поколений отцов и дедов, да и свою собственную заодно, добровольно превращая себя в безмозглых, рабски послушных чужой воле тварей, в крайности способных только исподтишка изображать кукиш в кармане своему господину.

Так что же это было— «Русская Совдепия»? Была ли это, по мнению одних, жесточайшая тирания по типу восточных деспотий Средневековья, несколько смягчившая свои варварские формы под «благотворным» влиянием «западной цивилизации», или это, по мнению других, был прорыв к «светлому будущему» всего человеческого общества, новая и самая совершенная форма его существования? Разумеется, ни один человек в мире не сможет однозначно ответить на этот вопрос, вернее сможет, но убедительно доказать свою точку зрения не сможет никогда. И все-таки я предлагаю сделать такую попытку. Для удобства рассмотрения этого вопроса возьмем два полярных утверждения, принадлежащих двум ярчайшим представителям этих противоположных точек зрения на нашу историю – И. Р. Шафаревичу и С. Г. Кара-Мурзе.