Одержимость (СИ) - "Marlu" - Страница 5

— К тебе, — выдавил он из себя после долгого молчания и отвернулся.

В постели он был не просто покорен, но скорее вял. Я же слишком злился, чтобы как-то смягчить сегодняшний секс. Нет, до жестокости или грубости я не опустился, но в какой-то момент слишком сильно прикусил его шею. Джун вскрикнул и это отрезвило.

— Прости, — я зализал-зацеловал больное место, надо будет йодом что ли помазать потом.

Он тоже как будто пришел в себя и стал похож на прежнего Джуна. Остаток вечера мы провалялись в постели и даже пытались смотреть какой-то фильм.

— Тебе обязательно обратно ехать сегодня? — скрывая зевок, спросил я. — Может, утром отвезу?

— Сам доберусь.

— Угу, — я спустил ноги с кровати и подобрал с пола носки. — Автобусы не ходят, и я бы хотел посмотреть на того таксиста, который бы поехал в полночь на кладбище.

— До поворота довезут без проблем, — он подумал и добавил: — Наверное.

— Угу, — сказал я и натянул брюки. Отпускать его одного не хотелось.

Возле ворот кладбища мы попрощались, и я очень осторожно сказал:

— До следующей субботы, — дождался ответного кивка и вздохнул свободнее — кажется, он все-таки не собирался отказываться от наших встреч.

Джун прошел через ворота, свернул к ангару. Я уехал только тогда, когда увидел полоску света от открытой двери.

Никогда еще неделя не тянулась так медленно. Заявиться к нему раньше не позволял уговор и обычная гордость: да что я, тряпка, что ли? Из рук натурально все валилось, и косяки на работе приходилось переделывать не раз, порой задерживаясь допоздна. Но в этом была и положительная сторона — работа отвлекала от томительного ожидания. Дома оно почему-то становилось особенно острым.

С грехом пополам пережив пятницу и долгий субботний день, к вечеру я был на привычном месте у кладбищенских ворот. Джун уже ждал, стоя на обочине.

— Ну что, едем забирать результаты? — после приветствия сказал я.

— Я думал, ты уже.

— Твои бы мне все равно не отдали.

Джун пожал плечами, то ли не сомневался в моих способностях добиться желаемого, то ли не верил в порядочность клиники. Я не стал разубеждать, мне хотелось увидеть результаты вместе с ним. Хотя в своих я не сомневался — на работе маньячно следили за здоровьем сотрудников и проводили диспансеризацию ежегодно.

Девушка за стойкой регистрации выдала нам бумажки с анализами после изучения паспортов. Я подождал, пока Джун посмотрит свои результаты, для проформы полистал свои.

— Ну что?

— Все нормально, — он улыбнулся. — Совершенно здоров. А ты?

— Тоже, — я сунул Джуну в руки свои анализы и забрал его. — А гемоглобин низкий.

— Егор, значит, — сказал он, рассматривая мои данные, и мне стало неловко — я же так и не сказал свое имя. Глупо получилось.

Всю дорогу до дома я едва сдерживался. Целовать его хотелось до одури — теперь препятствий не было, и даже проклятая трещинка, делившая нижнюю губу пополам, уже почти зажила. Отказывать себе в удовольствии я не стал. Еще в лифте прижал к стене, запустил руку в волосы на затылке и поцеловал. Это было, как удар под дых, как разряд тока — поцелуй напрочь выбил воздух из легких и вызвал такую слабость, что, казалось, все кости внутри тела превратились в желе. Лифт дернулся, встал, медленно раскрылись двери, и я, все еще плохо соображая, потащил Джуна к двери квартиры. Кажется, он был тоже в шоке.

Мы целовались в прихожей, перехватывали инициативу друг у друга. Я прижимал Джуна к стене, вдавливаясь всем телом в него. И ни он, ни я так и не вспомнили, что нужно раздеться и что в комнате было бы гораздо удобнее. Это было форменное сумасшествие…

Не знаю, сколько времени прошло, когда я все-таки пришел в себя настолько, чтобы помочь ему встать с пола и проводить на кухню. Под дверью остались валяться наши куртки — но было откровенно не до них. По дороге Джун свернул в ванную комнату, а я пошел дальше — хотелось пить и продолжения.

Чайник вскипел, а он все еще торчал в ванной. Пришлось идти звать.

— Джун!

Он стоял перед зеркалом и прижимал к лицу мокрое полотенце.

— Джун?

Он опустил руки.

— Какого хрена, Егор? Вот какого хрена!

— Прости, — покаянно прошептал я, разглядывая то, что натворил — половина нижней губы была радикально синего цвета.

========== Глава 5 ==========

В следующую субботу я ехал на место встречи с замирающим сердцем: а вдруг не придет? Вдруг скажет, что его все достало и он хочет покоя? Или что моя несдержанность сильно осложнила ему жизнь… За неделю я придумал миллион причин, по которым Джун захотел бы избавиться от меня, и только одну, когда он бы не стал этого делать.

— Господи, что с тобой?! — выкрикнул я, когда он плюхнулся на сидение рядом — половина лица оказалась покрыта подживающими ссадинами и желтовато-синими пятнами сходящих синяков. Сердце ухнуло вниз.

— Упал, — ухмыльнулся Джун. — Не бери в голову. Если сильно напрягает, давай перенесем на неделю, или могу полежать мордой вниз.

— Упал, — тупо повторил я, сжав до побелевших костяшек, руль. — Упал.

— Угу, — он смотрел на меня выжидающе, но не пристегивался. Положил руку на ручку двери, ждал.

— Скажи правду, тебя избили? Это из-за меня?

— Упал, но упал специально и немного не рассчитал. Зато никаких подозрений.

— Черт, — расстроенно пробормотал я. — Прости, я не хотел…

— Проехали. Просто будь поосторожней, народ у нас, — он побарабанил пальцами по подлокотнику, — разный.

Дома я сдерживался как мог. Необходимость самоконтроля действовала на нервы, мешая получать удовольствие. Не так. Все не так! До одури хотелось целоваться, но едва я прикасался губами к его губам, как в голове звучал тревожный сигнал — осторожней! И у него, по всей видимости, тоже, Джун напрягался и разрывал поцелуй, едва я становился более настойчив. Это напрягало, но винить здесь было некого. Лучше перестраховаться. В конце концов, я не выдержал и перевернул его на живот, отпустил себя, и тогда нас обоих знатно накрыло. Джун выгибался и стонал, выворачивал голову и смотрел на меня мутными глазами, плохо соображая, что делает. Облизывал губы, требуя большего. Я не выдерживал и давал то, чего он так хотел — наши желания совпадали полностью, — но, даже оглушенный страстью, пытался быть осторожным.

— Ох, что-то я, — срывающимся голосом произнес Джун и попытался сесть, но упал снова на подушки. — Чуть-чуть полежу, пожалуй.

Я чувствовал себя не лучше — абсолютно выжатым, но счастливым. После таких потрясений и мощного оргазма куда-то бежать глупо. Нужно лежать, ловить отголоски пережитого кайфа и пытаться прийти в себя. А еще лучше подремать.

— Давай я тебя все же утром отвезу. Хоть в четыре, хоть в пять, как скажешь. Сил нет никуда ехать.

— Я сам, — он снова попытался встать, посидел с полминуты и снова лег на бок. — Тогда надо что-то придумать. Убедительное…

— Загребли менты? Провел ночь в больнице с приступом аппендицита?

— Менты без денег не отпустят, а при себе у меня их обычно нет. Они бы привезли в общагу… Про больницу тоже никто не поверит.

— Тогда скажи, что я твой родственник, — разозлился я. — Матери сестрами были, твоя вышла замуж и уехала в республику Узбекистан.

— Муйня, — фыркнул Джун. — Но прокатить может, простые люди страсть как любят такие истории. Я похож на мать, ты видел ее фото в семейном фотоальбоме, подошел, спросил…

— Но сомнения были, и мы сдали тест на определение родства, — подхватил я, чувствуя, как на душе становится теплее.

— Угу, он подтвердился, и мы отмечали. Мою мать звали Марьятта.

— Мою зовут Эмилия Эдиславовна.

— М-да, отцы у них были разные, — сказал Джун и засмеялся.

Я задержал взгляд на здоровой половине лица, ямочка на щеке, а скорее даже складка выдавала возраст, как и лучики морщин возле глаз. Сейчас он выглядел на свой реальный возраст, а не на восемь-десять лет моложе, как показалось мне вначале.

— Тогда спим? — спросил я и положил голову ему на плечо. — Будильник ставим?