Разведчик в Вечном городе. Операции КГБ в Италии - Колосов Леонид Сергеевич - Страница 11

– Дай-то Бог… Когда встреча?

– Послезавтра, в два часа дня. Если ты согласен, я передам подтверждение Виллибрандту.

– Хорошо. Только ты должен находиться безотлучно при мне. Встречаться будем втроем. Пусть твоя жена приготовит обед в русском варианте: водка, черная икра, селедочка с луком и так далее, включая гречневую кашу.

– Слушаюсь, товарищ главный. Только вот мой резидент приказал ежедневно находиться при нем.

– Пошли на хер своего резидента… В мягкой форме, естественно. Кстати, какое у тебя звание?

– Старший лейтенант…

– Как?! Собственный корреспондент «Известий» в чине районного участкового милиционера? Ну ладно, мы это дело поправим, Леня…

Забегая вперед, скажу, что буквально дней через десять после отъезда Аджубея из Италии в резидентуру пришла короткая шифровка из Центра, в которой сообщалось о присвоении товарищу Лескову – таков был мой псевдоним – внеочередного воинского звания – капитан. Впрочем, поработал я тогда, честно говоря, неплохо, да и вообще трудился неплохо, ибо мне присваивалось внеочередное воинское звание…

Я привез Алексея Ивановича в свой корпункт на Виа Лаго ди Лезина примерно за час до встречи на новой «Джульетте» – быстроходной автомашине знаменитой компании «Альфа Ромео», которая была куплена тоже благодаря доброму отношению ко мне главного редактора «Известий». Моя жена уже все приготовила. На столе, накрытом на троих, красовались истинно русские блюда, как названные Аджубеем, так и изобретенные фантазией моей супруги, включая студень, клубнику со сливками и клюквенный кисель из настоящей клюквы, привезенной из отпуска и хранившейся в морозильной камере на случай экзотического приема. Помимо этого, в меню имели место быть суточные щи из квашеной капусты и баранья нога с гречневой кашей. Алексей Иванович все очень одобрил. «Спасибо вам за инициативу, – растроганно сказал он, обращаясь к жене. – Оригинальнее не придумаешь. Одна лишь еще просьба к вам. Извините, конечно, ради Бога, но мы не можем пригласить вас за стол вместе с нами. Уж больно серьезный будет разговор. Да к тому же иезуиты терпеть не могут женщин».

– Я все понимаю, Алексей Иванович, поэтому и стол накрыт на три персоны, – скромно ответствовала жена. – Не терзайте свою душу сомнением, тем более что и мой муженек не всегда сажает меня за стол, когда встречается с коллегами.

Посмеялись. А затем ровно в два часа раздался звонок в дверь корпункта. Приехал монсеньор Виллибрандт. Я сразу же присвоил ему псевдоним «Аскет». Высокий, худой, с сухощавым, абсолютно бесстрастным лицом, он вошел в цивильном черном костюме и только странная, тоже черная блуза с ослепительно белой стойкой воротничка, облегавшей его тонкую шею, видимо, должна была свидетельствовать о принадлежности нашего гостя к церковному сану.

…Забыл я сказать еще об одном таланте незабвенного Алексея Ивановича. Он умел вовлечь в застолье любого, даже самого праведного трезвенника. Не миновал чаши сей и монсеньор Виллибрандт. Уходил он от нас нетвердой походкой. Мертвенно-бледное вначале лицо его порозовело и обрело вполне человеческое и даже, я бы сказал, благодушное выражение. Не буду приводить стенографическую запись беседы между Виллибрандтом и Аджубеем, которая пошла шифротелеграммой Хрущеву, остановлюсь только на основных договоренностях. Их было три. Встреча с Иоанном XXIII состоится в его личной библиотеке, куда после пресс-конференции папы с журналистами по поводу вручения ему премии «За мир и гуманизм» будут приглашены синьор Алексей Аджубей и его супруга синьора Рада Хрущева. Это— во-первых. Во-вторых, разговор будет идти об условиях заключения межгосударственного соглашения между Ватиканом и Советским Союзом, а также о возможном визите в Италию Никиты Хрущева. В-третьих, встреча и особенно ее результаты не будут преданы огласке в печати.

Потом, через два дня, когда я на своей «Джульетте» отвез Раду и Алексея на пресс-конференцию папы Иоанна ХХIII, все развивалось по заранее обговоренному сценарию. Сама встреча подробно описана Аджубеем в его книге. Папа принимал супружескую пару в своей личной библиотеке. Я остался ждать Алексея Ивановича и Раду в Тронном зале. Алексей Иванович передал папе поздравительное послание Хрущева. Иоанн XXIII вручил ответное послание Никите Сергеевичу. Аджубей вышел из личной библиотеки папы радостно возбужденным.

– Срочно едем, Леня. Подробности потом. Никому ни слова о встрече. Ты знаешь, что мне сказал Иоанн устно? «Надеюсь, – так он сказал, – что когда господин Хрущев посетит Рим, мы оба найдем время, чтобы побеседовать с глазу на глаз. Ведь я уверен, что и Хрущев не побоится такой встречи…» Понимаешь, как поворачиваются дела? Но суров папа и хитер, хитер… А теперь срочно в посольство. Надо отправить шифровку тестю… Если мы заключим соглашение с государством Ватикан, этот факт войдет в мировую историю и поднимет невероятно политический авторитет Никиты.

Опять же втроем выехали мы на «Джульетте» из ворот Ватикана. Я был за рулем, Аджубей сидел рядом со мной, Рада – на заднем сиденье. Машину окружила толпа журналистов. Я притормозил. В окошко просунулась взлохмаченная голова моего друга, талантливого журналиста из прокоммунистической вечерней газеты «Паэзе сера» Уго Маннони. «Леонида, – завопил он, отбиваясь от своих конкурентов, – дорогой мой, только одно слово! Была ли встреча твоего главного с папой? Мы задержали весь тираж в типографии в ожидании этого сообщения. Умоляю тебя!»

– Чего он орет? – строго спросил Аджубей.

– Это мой друг, Алексей Иванович, из «Паэзе сера». Он насчет встречи с папой. Они притормозили выпуск газеты. Что сказать? Он мой очень, очень хороший друг…

– Ты что, охерел, что ли? Скажи, что никакой встречи не было. Просто мы с Радой задержались, чтобы осмотреть картинную галерею Ватикана.

Все это я сказал Уго Маннони от имени синьора Аджубея, и он, благодарно кивнув головой, молниеносно удалился, чтобы дать несколько строк своего короткого интервью с главным редактором «Известий». А Иоанн не сдержал своего слова.

В газете «Оссерваторе романо» было опубликовано очень маленькое и совершенно неконкретное сообщение о его встрече с Алексеем Аджубеем.

На другой день рано утром в корпункте зазвенел телефон. Я сразу же узнал голос моего друга Уго Маннони.

– Леонида? Чао, дорогой! Слушай, как на русский переводится слово «путана»?

– Путана? Ну, проститутка или в просторечье блядь…

– А какая между ними разница?

– Разница? Точно не знаю, но в народе говорят, что проститутка – это профессия, а блядь – это свойство характера.

– Да? Так вот, ты настоящая блядь, Леонида…

О, сколько у меня ушло представительских бутылок водки, чтобы убедить Уго, что я тут ни при чем и что журналистика вообще профессия очень противная…

А в тот день мы писали шифровку о результатах встречи с папой Иоанном. Это, конечно, был триумф Аджубея. Хотя мне он сказал по секрету: «Вообще-то папа поставил очень жесткие условия перед Никитой в плане заключения межгосударственного соглашения: максимальное расширение религиозных свобод в Советском Союзе в обмен на трехсотмиллионную армию католиков, которая будет бороться за мир. А вообще игра стоит свеч. А тебе, Леня, большое спасибо за помощь. И не бойся гнева своего резидента после моего отъезда. Он сам тебя будет бояться».

Межгосударственное соглашение между Советским Союзом и Ватиканом не состоялось. Этому помешали, на мой взгляд, два обстоятельства: смерть папы Иоанна XXIII в июне 1963 года и снятие Н. С. Хрущева со всех постов в октябре 1964 года. А жаль. Потому что государство Ватикан – это очень серьезный партнер, дружеские отношения с которым были бы далеко не лишними для России…

Иоанн XXIII умирал очень тяжело от рака печени. Умирал в сознании и диких болях. Умирал, запретив делать себе обезболивающие уколы, ибо хотел доказать смертным, что и папы принимают на себя мирские страдания, так как ничем не хотят отличаться от простых людей. Плачущим над ним близким он сказал перед смертью: «Не горюйте так… Что такое жизнь? Это длинный коридор, по которому идет человек. А потом, в конце коридора, поворот. Направо или налево. И вот зашел человек за угол, и его нет. Смерть это? Не знаю. А может быть, его просто не видно, потому что он повернул за угол и продолжает шагать в бессмертие…»