Я – легенда - Мэтисон (Матесон) Ричард - Страница 10

• Предыдущая
• 10/37
• Следующая

– У тебя что-нибудь болит? – спросил он. – Голова, что-нибудьеще?

Она медленно покачала головой.

– Хотела бы я действительно знать, в чем дело, – сказала она.

– Вызови доктора Буша. Сегодня. Обязательно.

– Хорошо, – сказала она, собираясь встать. Он взял ее руки в свои.

– Нет, радость моя, посиди здесь, – сказал он.

– Но, в самом деле, нет никакой причины… Не знаю, что происходит, – сердито сказала Вирджиния.

Она всегда так реагировала, сколько он знал ее. Когда ей нездоровилось, это доводило ее; слабость – раздражала. Всякое недомогание она воспринимала как личное оскорбление.

– Пойдем, – сказал он, поднимаясь, – я провожу тебя в постель.

– Не надо, оставь меня здесь, я просто посижу с тобой. А прилягу, когда Кэтти уйдет в школу. – Хорошо, может, ты съешь чего-нибудь?

– Нет.

– А как насчет кофе? Она покачала головой.

– Но если ты не будешь есть, ты действительно заболеешь, – сказал он.

– Я просто не голодна.

Он допил сок и встал к плите поджарить себе парочку яиц. Разбив о край, он вылил их на горячую сковороду, где уже шкворчал жирный кусок бекона. Взяв из шкафа хлеб, он направился к столу.

– Давай сюда, – сказала Вирджиния. – Я суну его в тостер, а ты следи за своим… О, Господи!

– Что такое?

Она слабо помахала в воздухе рукой.

– Комар, – сказала она, поморщившись. Он подкрался и, изготовившись, прихлопнул комара между ладонями.

– Комары, – сказала она. – Мухи и песчаные блохи.

– Наступает эра насекомых.

– Ничего хорошего, – отозвалась она. – Они разносят инфекцию. Надо бы еще натянуть сетку вокруг Кэтти.

– Знаю, знаю, – сказал он, возвращаясь к плите и покачивая сковородку так, что кипящий жир растекся поверх белка. – Все собираюсь этим заняться.

– И аэрозоль тот, похоже, тоже не действует, – сказала Вирджиния.

– Совсем не действует?.. А мне сказали, что это один из лучших.

Он стряхнул яичницу на тарелку.

– Ты в самом деле не хочешь кофе?

– Нет, спасибо.

Она протянула ему запеченный хлебец с маслом.

– Молись, чтобы на нас еще не обрушилась какая-нибудь новая порода супержуков, – сказал он. – Помнишь это нашествие гигантских кузнечиков в Колорадо? Говорят, там было что-то невиданное.

Она согласно кивнула.

– Может, эти насекомые… Как сказать? Мутируют.

– Что это значит?

– Это значит… Видоизменяются. Внезапно. Перескакивая десятки, сотни ступеней эволюции.

Они иногда развивают при этом такие свойства, которые они, может, никогда бы и не приобрели, если бы не… Он умолк.

– Если бы не эти бомбежки?

– Может быть, – сказал он. – Похоже, что песчаные бури – это от них. Может быть, и многое другое.

Она тяжело вздохнула.

– А говорят, что мы выиграли эту войну.

– Ее никто не выиграл.

– Комары выиграли.

Он едва заметно улыбнулся.

– Похоже, что они.

Некоторое время они сидели молча, звяканье его вилки да стук чашки о блюдце нарушали утреннюю кухонную тишину.

– Ты заходил сегодня к Кэтти? – спросила она.

– Только что заглянул. Она прекрасно выглядит.

– Хорошо.

Она изучающе посмотрела на него.

– Я все думаю, Боб, – сказала она, – может быть, отправить ее на восток, к твоей матери, пока я не поправлюсь. Это ведь может оказаться заразно.

– Можно, – с сомнением отозвался он. – Но если это заразно, то там, где живет моя мать, вряд ли будет безопаснее.

– Ты так думаешь? – Она выглядела озабоченной.

Он пожал плечами:

– Не знаю, лапа. По-моему, ей здесь вполне безопасно. Если обстановка вокруг будет ухудшаться, мы просто не пустим ее в школу.

Она хотела что-то сказать, но остановилась.

– Хорошо.

Он посмотрел на часы:

– Мне бы надо поторапливаться. Она кивнула, и он быстро доел остатки завтрака. Пока он осушал чашку кофе, она спросила его про вчерашнюю газету.

– В спальне, – ответил он.

– Есть что-нибудь новенькое?

– Ничего. Все то же самое. Так по всей стране, то здесь, то там. Микроба они пока обнаружить не смогли.

Она прикусила нижнюю губу.

– И никто не знает, что это?

– Сомневаюсь. Если бы знали – если бы хоть кто-нибудь знал – они бы непременно сообщили.

– Не может этого быть – чтобы никто не имел понятия…

– Понятие у каждого свое. Да что с того толку.

– Но что-то они говорят? Он пожал плечами:

– Все бактериологическое оружие находится под контролем…

– Ты не думаешь, что это?..

– Бактериологическое оружие?

– Да.

– Но война-то закончилась.

– Боб, – внезапно сказала она, – как ты думаешь, тебе надо идти на работу? Он вымученно улыбнулся:

– А что еще делать? Нам же надо что-то есть.

– Знаю. Но…

Он через стол дотянулся до нее и почувствовал, как холодна ее рука.

– Лапушка, все будет хорошо, – сказал он.

– Ты думаешь, Кэтти надо отправлять в школу?

– Думаю, да. Пока не было заявления правительства о закрытии школ, я не вижу причины держать ее дома. Она абсолютно здорова.

– Но там, в школе все дети…

– Я все-таки думаю, что так будет лучше, – сказал он.

Она тихо вздохнула.

– Хорошо. Пусть будет по-твоему.

– Что-нибудь еще, пока я не ушел? – спросил он.

Она покачала головой.

– Сегодня не выходи из дома, – сказал он. – И ляг в постель.

– Ладно, – ответила она, – как только отправлю Кэтти.

Он погладил ее по руке. На улице сигналил автомобиль. Глотнув остатки кофе, он забежал в ванную сполоснуть рот, достал из стенного шкафа пиджак и, на ходу натягивая его, поспешил к выходу.

– Пока, лапушка, – сказал он, целуя ее в щечку. – Все это того не стоит. Ну, будь.

– Пока, – сказала она. – Будь осторожен. Он пересек лужайку, чувствуя на зубах остатки висящей в воздухе песчаной пыли; ее назойливый запах остро щекотал ноздри.

– Привет, – сказал он, садясь в машину и захлопывая за собой дверь.

– Приветствую, – отозвался Бен Кортман.

“Вытяжка из сока «Allium Sativum», рода луковых, к которому относятся чеснок, черемша, лук-шалот и лук-резанец. Светлая жидкость с резким запахом, содержащая несколько разновидностей аллил-сульфидов. Приблизительный состав:

вода 64,6

белок 6,8

жир 0,1

карбогидраты 26,3

клетчатка 0,8

зольный остаток 1,4”.

Именно это. Он встряхнул в кулаке розовый кожистый зубчик – один из тех, что он тысячами развешивал на окнах своего дома. Уже семь месяцев он мастерил эти проклятые низанки и развешивал их, абсолютно не задумываясь над тем, почему они отпугивают вампиров. Теперь он знал, почему.

Он положил зубок на край раковины. Черемша, лук-шалот, лук-резанец. Будут ли они действовать так же, как и чеснок? Он будет выглядеть идиотом, если это окажется так: когда он искал, на десятки миль в округе не оказалось чеснока, в то время как лук рос повсюду.

Он положил зубчик на плоскость тесака, раздавил его в кашу и принюхался к запаху выступившего каплями маслянистого сока.

Ну, и что же дальше? Ведь он не нашел в своих воспоминаниях ни разгадки, ни ключа к происходящему. Лишь разговоры о насекомых-переносчиках, о вирусах. Он был уверен, что дело не в этом.

Правда, из прошлого всплыло не только это: захлестнувшая его боль воспоминаний с каждым словом вонзалась в его плоть. Старые раны раскрылись и кровоточили воспоминаниями о ней.

Остановиться! Пора было остановиться. Его кулаки сжались. Он закрыл глаза и долго безуспешно пытался вернуться в настоящее. Былые ощущения ожили в нем, пробуждая тоску плоти по прошлому. Реальность поблекла и отступила на второй план. Помогло только виски – он пил, пока воспоминания не превратились в фарс, пока боль души и скорбь не растворились в алкоголе, пока не затянулась кровоточащая рана памяти.

Ладно, дьявол с ним, – сказал он себе, пытаясь сосредоточиться, – надо что-то делать.

• Предыдущая
• 10/37
• Следующая