Ливерпуль. Они говорили, что наши дни сочтены! - Сэлмон Иэн - Страница 2

Впрочем, два матча я помню. Помню, как «Ливерпуль» выиграл на стадионе «Гудисон». Я живо представляю себе, как Кенни Далглиш забивает мяч на первой минуте. Помню, откуда я наблюдал за тем, как был забит тот гол, сидел где-то справа от футбольного поля и недалеко от того места, где бежал Далглиш. Проблема в том, что это не срабатывает, и у меня нет ни малейшей возможности оказаться там вновь. Это был выездной матч, на который были проданы все 52 000 билетов (даже если в данном случае слово «выездной» означало бы лишь пересечь парк Стэнли, а место проведения было ближе к моему дому – и тогда и сейчас, хотя нас разделяют тридцать лет и четыре дома, – чем «Энфилд»), и в моей памяти всплывает картинка, как я оказываюсь среди болельщиков «Эвертона». Возможно, все это существует лишь в моем воображении, хотя понятия не имею, как мне удалось бы дать картинку увиденного под совершенно новым углом. Возможно, я достал билет через приятеля. Возможно, все это мне пригрезилось.

Помню финал Кубка Англии, полностью «мерсисайдский» финал Кубка Англии. Гонял на юг и обратно с «эвертонским» другом. За весь день ни пинты пива во рту. Помню, как был абсолютно спокоен, когда мы проигрывали. Первый тайм длился около пяти минут. Никогда еще у меня такого не было, чтобы сорок пять минут пролетали так быстро. Помню свое падение на спину на ступенях «Уэмбли», хватаясь за нашего приятеля Флити, который орал: «Мы вломили им дубль, черт бы их побрал!» И все равно ни пинты за весь день.

И я знаю следующее: я знаю, что в тот год я увидел достаточно футбола, чтобы принять решение: я наконец-то покупаю сезонный абонемент. Полагаю, абонементы в 1980-е годы работали именно так: вы просто решали, что покупаете абонемент, и покупали его. Не припоминаю, чтобы лист ожидания разрастался на три миллиона желающих. Вы, разумеется, могли просто подгрести к «Энфилду» в день матча и заплатить за вход. Приобретая место, с которого все прекрасно видно, и притом без полной распродажи билетов. Количество зрителей на матчах колебалось между тридцатью и сорока тысячами. Футбол был иным.

Так что я купил сезонный билет. А затем я нашел себе новую работу. Я работал на страхового агента на Каунти-роуд. Контора закрывалась днем по субботам, поэтому приходилось отправляться на матч прямо с работы. Работу эту я ненавидел. Я хотел работать в музыкальном магазине. Поэтому я нашел работу именно там. И работал там по субботам. В последующие двадцать семь лет. Что в некотором смысле притормозило мой переход куда-то еще до тех пор, пока спутниковое телевидение «Sky» не изобрело трансляции по воскресным дням и вечером по понедельникам и мы не вернулись в Европу, а я не вернулся в Ливерпуль, проведя четыре года в Йоркшире, и походы на матчи вновь не стали реальностью (у меня был доступ к сезонному абонементу, но давайте не будем говорить о том, как это у меня получилось).

На это у меня ушло двадцать семь лет, за столько же мир пришел к выводу, что ему на самом деле не нужны магазины грампластинок, – чрезмерная трата сил на то, чтобы добиться двух вещей:

1. Стать писателем. Тем, кем, по моему мнению, я должен стать, хотя мне всегда в некотором роде казалось, что я буду сочинять комиксы, и я никогда не думал, что приду к тому, что стану писать о футболе, мне ни на секунду в голову не приходило, что стану драматургом. Драматургом, получающим награды, – поспешно добавляет он, – со свидетельствами о награждении в рамочке на стене и всем прочим.

2. Наконец-то получить сезонный абонемент. Вот тут-то и появляется 5 августа.

5 августа 2015 года я отправился на «Энфилд». Отдохнувший, проведя недельку на острове Гран-Канария (первая часть отпуска, его семейная часть), основательно посвежевший и отлично загоревший, держа в руке письмо, счет-квитанцию за коммунальные услуги в качестве подтверждения моего адреса проживания и недавно использованный мною паспорт в качестве удостоверения личности.

Письмо было от футбольного клуба «Ливерпуль» с уведомлением, что мой сезонный абонемент готов и его можно забрать. На период с 1986 по 2015 год. Мгновение ока и целая жизнь. Я предъявляю письмо, паспорт, счет-квитанцию, и девушка в окошке зачитывает мне подробности о моем месте на трибуне и спрашивает: «Все верно?»

Моя первая реакция: «Нет, это место моего папы». Что-то не складывается. Не могу понять, как мой сезонный абонемент может быть выписан на место моего отца. Нет ни единой догадки.

Поскольку мы потеряли папу в ноябре 2014 года, я продолжал пользоваться его абонементом. Люди нашептывали мне, что я просто должен и далее пользоваться им. Ничего не говори. Ходили слухи, что на основной трибуне «Энфилда» сиживали 125-летние старики и по-прежнему чудесным образом регулярно посещали матчи. Утверждалось, что если вы попросите переписать абонемент на ваше имя, он (в лучшем случае) перекочует к кому-нибудь, занесенному в лист ожидания. Но более вероятным все же, как убеждали знающие люди, был вариант, когда ваше место отдавалось в корпоративный сектор, превращаясь еще в одно зрительское место, предоставленное туристам с пластиковыми пакетами, набитыми сувенирами.

Истории дают ошибочное представление. Слухи не всегда бывают верными. На «Энфилд», возможно, было затрачено какое-то время (на вторую половину сезона 2014/15 года), но все эти разнотолки сделали свое дело. Они трансформировали мой абонемент. Папа хотел, чтобы я ходил с его сезонным абонементом, и я его ношу с собой. Я сижу на его месте, я разговариваю с мужиками, которые, бывало, сидели рядом с ним, я слежу за матчем под тем же углом зрения, что и он, возможно, я сокрушаюсь по поводу тех же вещей, что и он. Сквернословлю я намного меньше, чем делал это раньше на террасе Коп [4]. Я продолжаю все это как традицию, но одновременно создаю сезон «новшеств». Всё является новым, всё изменяется.

И как раз обо всем новом мы здесь и будем говорить. О новизне для «Ливерпуля» после сезона 2014/15 года, принесшего сокрушительное разочарование, о новых контрактах, о новом тренерском составе, о том, что казалось новым подходом менеджера команды к средствам массовой информации, заключавшимся в том, что он просто занимается своим делом, более не пытаясь понравиться. И о новом для себя лично, по мере того, как моя новая карьера набирала обороты.

И как раз здесь возникает эта дата – 15 августа.

Мы были на Санторини, я со своей замечательной женой, на протяжении последних двадцати пяти лет (умной, красивой и эвертонианкой; эта деталь, несомненно, еще проявится в течение года). Второй отпуск за три недели, на этот раз посвященный нашему серебряному юбилею, в красивой гостинице невероятно красивой деревушки Имеровигли. В трехстах метрах над уровнем моря, на краю кальдеры вулкана, с облаками (когда они появлялись), проплывающими под нами, вертолетами, пролетающими где-то внизу, яхтами, превращающимися в точку на горизонте, и захватывающими дух закатами.

И посреди царящего вокруг нас мира, посреди этого величия, присущей этому уголку планеты романтики, мы обсуждали, «что будет дальше?»

Я закончил свою четвертую пьесу и искал подходящую идею для пятой. Что-то я нашел, выставил это на суд Жанетт (с этого момента будем называть ее Джей, как она сама предпочитает), чтобы услышать ее мнение. Мой лучший выразитель того, что я сам хочу озвучить, моя жена, моя идеальная аудитория. Если это устроит ее, тогда это устроит и других. Идея ее устроила. «А у меня есть еще одна идея», – сказал я. Я знал, что глава книги «Мы везде – одно целое» появится к нашему возвращению в Ливерпуль, думал о ней, как об отправной точке, думал об огромном количестве написанного о сезонной игре «Ливерпуля», выложенного on-line и не собранного воедино. Думал об упущенных возможностях, думал о блоге, который я вел целый год, думал, что «в этом что-то есть».

Мы обсуждали это, докапывались до того, что бы это могло значить, какие ощущения могло это вызвать, говорили о том, что важно.