Девятый Будда - Истерман Дэниел - Страница 52

• Предыдущая
• 52/97
• Следующая

Чиндамани шепотом объяснила ему, что Царонг Ринпоче обучал небольшую группу монахов китайским боевым искусствам. Эти люди были преданы Замятину больше других. Она думала, что монгол каким-то образом контролировал их через Чаронга Ринпоче.

Приблизившись к лха-кханг, они услышали низкий монотонный звук.

— Послушай, — прошептала Чиндамани. — Они поют гимны Яме.

— Кто такой Яма? — поинтересовался Кристофер.

Она как-то странно посмотрела на него, свет далекой лампы вспыхнул в темных зрачках ее глаз.

— Это бог смерти, — просто ответила она, отвернувшись.

Они прошли лха-кханг, но звук преследовал их, словно топая за их спинами тяжелой поступью. В дальнем конце коридора они увидели находившуюся справа дверь, выкрашенную красным.

— Это единственный вход? — спросил Кристофер.

Она кивнула.

Они прильнули к двери, но ничего не было слышно. Кристофер, вооруженный лишь небольшим ножом, чувствовал себя беспомощным.

— Так не пойдет, — заявил он. — Нам нужно оружие. Эти люди настроены серьезно — нам не удастся противостоять им с голыми руками.

Она на мгновение задумалась, потом кивнула.

— Хорошо, — согласилась она. — Подожди здесь.

Поблизости была маленькая комнатка, где хранились одеяния и другие предметы, имевшие отношения к лха-кханг. Чиндамани завела Кристофера в комнатку и куда-то заторопилась по коридору. Она двигалась, как тень, ее ноги беззвучно ступали по холодным камням. Он ждал ее в темноте, волнуясь и нервничая, зная, что ситуация опасна до предела.

Она вернулась через пять минут, неся короткий меч. Она объяснила, что взяла его в гон-канге. Большая часть другого оружия уже была разобрана.

Они снова подошли к комнате геку и прислушались. Там по-прежнему было тихо. Из лха-кханг доносились гимны Яме. Кристофер положил руку на дверь и толкнул ее.

Позже он часто удивлялся тому, что не закричал, когда открылась дверь. Или ужас был настолько огромен, что его мозг не смог сразу воспринять его? Или он в одно мгновение оказался за пределами обычного ужаса, в другом пространстве, где молчание было единственной речью?

Он почувствовал, как Чиндамани вцепилась ему в руку, но у него было такое ощущение, словно его плоть и ее плоть принадлежали миру, который он только что оставил позади. Кто-то зажег лампы и прикрепил их к стенам через определенные интервалы, так что вся комната была отлично освещена.

К потолочным балкам были привязаны веревки, десятки веревок, и они напоминали ползучие побеги джунглей, свисающие с низких ветвей так, что хорошо были видны огромные перезревшие плоды. Веревки были туго натянуты и медленно поворачивались, отбрасывая тени. На конце каждой висело человеческое тело, тяжело раскачивающееся в полумраке комнаты. Тела напоминали манекены на складе портного, безликие, ждущие, когда их установят в витрине далекого города; или тряпичные куклы, ожидающие детей-гигантов, которые срежут их и начнут с ними играть.

Кристофер почувствовал, что его охватил страшный холод. Он наполнил все его тело, а в венах тек лед. Он вспомнил свой сон, в котором видел в приюте повешенных девочек, уставившихся на него широко раскрытыми глазами, раскрывших красные губы. Но это был не сон.

Он шагнул в комнату и пошел между телами, высматривая одно конкретное тело. Он увидел стоявший у стены стул, на который вставали жертвы перед смертью. Он представил, как чья-то нога заученным движением выбивает стул из-под ноги жертвы, как падает тело, как искажается в агонии лицо, когда врезается в шею веревка. Руки повешенных были связаны за спинами. Смерть была медленной и болезненной.

Внезапно он услышал, как вскрикнула позади него Чиндамани, в крике ее были боль и ужас. Он быстро повернулся, готовый кинуться к ней на помощь. Но было слишком поздно. Ее крепко держал Царонг Ринпоче, обхватив одной рукой за горло. В другой руке он держал револьвер, который приставил к ее голове. За ним, в дверном проеме, стояла группа вооруженных монахов.

— Бросьте оружие на пол, Уайлэм-ла, — произнес Ринпоче. — Если вы откажетесь, то богине Таре придется поискать себе новое тело.

— Вас предупреждали, чтобы вы не ходили в Тибет, — сказал Царонг Ринпоче, обращаясь к Кристоферу. Голос его был грустным, словно ситуация казалась ему неприятной, но неизбежной. — Вы предпочли проигнорировать это предупреждение. Погиб мальчик. А теперь ваша собственная жизнь под вопросом. Я мог спасти вас от всего этого. Помните это.

На самом деле Ринпоче был очень доволен собой. Боги улыбнулись ему после стольких усилий. И Русский был доволен — и его хозяева в Москве должны послать обещанную ими помощь. Теперь, когда он контролирует ситуацию, все будет по-другому. Боги с избытком компенсируют ему все лишения и неприятности прошлого. Он повернулся к Чиндамани.

— Мне жаль, моя госпожа, — произнес он, — но у меня есть инструкции взять вас с собой. Если вы будете вести себя соответствующим образом, вам не будет причинен вред. — Он убрал руку с ее горла и дал ей возможность отступить от него. Она шагнула назад, к Кристоферу, и крепко взяла его за руку.

— Ты ответственен за ... это? — Она сделала жест в сторону повешенных.

— Казни были необходимы, — объяснил Ринпоче, — для того, чтобы не было попыток помешать моей работе. Всем руководил Зам-я-тинг. Ему уже приходилось выполнять такие задания.

— А что с моим отцом? — спросил Кристофер. — Он тоже мертв?

Царонг Ринпоче пожал плечами.

— Он был настоятелем, — пояснил он. — Как бы я руководил монастырем, если бы оставил его в живых? Он был трулку. Пришло время ему найти себе новое тело.

Второй раз в жизни Кристофер выслушал известие о смерти отца, не проронив ни слова. Старик пришел к нему из тьмы и снова удалился во тьму, не узнанный, непрощенный, почти забытый. Теперь тьму унаследовал Кристофер. Позади него, в тенях, терялась фигура отца — это и было его наследство, и он знал, что скоро придет время предъявить на него свои права.

— В его смерти тоже повинен русский?

Ринпоче покачал головой.

— Нет. Я сам все сделал. — Он замолчал. — У нас нет времени на разговоры. Зам-я-тинг хотел бы видеть вас. С момента вашего появления здесь он много думал о вас.

Они тут же отправились в путь. Царонг Ринпоче шел впереди, а за ним следовали Кристофер и Чиндамани, окруженные четырьмя монахами. По пути Кристофер обдумывал случившееся. Работа по очистке монастыря была завершена, и Замятин полностью контролировал его — в этом сомнений почти не было. Номинально монастырь возглавил Царонг Ринпоче — как предполагал Кристофер. Но реальная власть, равно как и все нити управления, были в руках Замятина. То есть — нового правительства Москвы.

Они поднимались на верхний этаж, переступая через лежавшие на лестнице трупы.

— Что вы будете делать с трупами? — поинтересовался Кристофер. — Нелегко избавиться от такого количества тел.

Поначалу он подумал, что Ринпоче не ответит. Но он заговорил отстраненно и спокойно, словно был школьным учителем, которого один из учеников спросил по поводу великой чумы: «Как им удалось похоронить их всех, сэр?»

— Будут большие похороны под открытым небом, — ответил Ринпоче. — Небо потемнеет от стервятников. Это займет несколько дней, но птицы любят поесть, а монахи не слишком жирны.

Кристофер догадался, что он имел в виду под «похоронами под открытым небом». В стране, где было мало земли и еще меньше дерева, трупы редко хоронили или сжигали. Вместо этого трупы оттаскивали высоко в горы и искусно расчленяли мясницкими ножами. Мясо отдавали стервятникам, а кости толкли в порошок, смешивали с мозгом и отдавали птицам на десерт. Кристофер однажды видел стервятника после такого пира: птица так отяжелела, что не могла оторваться от земли; ее огромные крылья бессильно хлопали, издавая непристойный звук в тишине гор.

Лестница неумолимо вела их на верхний этаж, и наконец они вошли в длинный зал, где молча стояли гробницы, окруженные полутьмой. Медь, золото и серебро тускло поблескивали, напоминая о смерти. В дальнем конца зала, ярко освещенный свечами, сидел человек во всем черном.

• Предыдущая
• 52/97
• Следующая