Девятый Будда - Истерман Дэниел - Страница 23

• Предыдущая
• 23/97
• Следующая

Кристофер отвернулся от кровати и покрывавшего ее узора из крови и мух. Он открыл окно и жадно вдохнул свежий, чистый воздух. Позади него жужжание мух эхом отдавалось в маленькой душной комнате. Его затошнило, словно организм хотел избавиться от этого липкого приторного запаха.

Он резко повернулся и вышел из комнаты, не глядя на кровать. Войдя в гостиную, он увидел то, чего не заметил раньше: кто-то покопался в столе Кормака. Он подошел к столу. Ящики были выдвинуты, дверцы открыты. На поверхности стола была навалена кипа бумаг: письма, счета, доклады, беспорядочно сваленные в кучу. Бумаги лежали и на полу, смятые чьими-то ногами. Он подобрал большую голубую папку и положил ее на стол. На первой странице большими черными буквами было написано название: «Домашние мухи Калимпонга: статистический обзор темпов размножения в неволе». Стало ясно, откуда взялись мухи: Кормак проводил эксперимент, а его убийца, должно быть, разбил ящики с мухами и выпустил их на волю. Их бессмысленное жужжание все еще доносилось из спальни. Они умирали, замерзшие, ослепшие, пресытившиеся кровью.

Он внимательно просмотрел бумаги, но не нашел ничего интересного. Тот, кто убил Кормака, забрал то, за чем пришел. Серебряный крест, который, по словам доктора, он нашел у Цевонга, тоже отсутствовал. Неужели и его забрал убийца? Затем Кристофер вспомнил слова Кормака: «Он все еще спрятан в моем столе». По-видимому, где-то был потайной ящик.

Кристофер довольно быстро нашел его. Простой рычаг, спрятанный в задней части одной из ниш, приводил в действие пружину, открывавшую еще один ящик почти под самой крышкой стола. Он вытащил из него пакет из плотной коричневой бумаги. Внутри было несколько фотографий, в общей сложности штук двадцать. Большинство из них было сколото скрепкой по две. На них были девочки из приюта — сверху лежала фотография каждой девочки в серой униформе Нокс Хоумз, которую Кристофер запомнил с предыдущего вечера, а вторая фотография показывала ту же девочку, но уже в сари, с украшениями и наложенной косметикой. Казалось, что все верхние фотографии были сняты одной камерой и на одном фоне, а нижние различались по размеру и качеству и снимались в разных местах.

Было также несколько непарных фотографий мальчиков, одетых, по предположению Кристофера, в униформу приюта. В самом низу лежало еще две скрепленных фотографии девочки. На верхней она была, как и другие, в серой униформе. Но когда Кристофер увидел вторую фотографию, он судорожно глотнул воздух, и у него закружилась голова. Жужжание пирующих мух перемешалось и слилось с ревом крови, прилившей к голове. Он постарался успокоиться.

На второй фотографии была та самая девушка с улицы, девушка, чьи окровавленные пальцы Кристофер видел менее часа тому назад. Она смотрела прямо в камеру, но казалось, что взгляд ее устремлен куда-то вдаль. Это была та же девушка, что и на верхней фотографии. Та же, но не та же. На первой фотографии она была абсолютно нормальной, даже хорошенькой. Она не была так обезображена, когда жила в Нокс Хоумз.

На обратной стороне каждой второй фотографии кто-то, скорее всего Кормак, написал карандашом несколько слов: имя, название города или местности, и, в некоторых случаях, дату. «Джилл, Джайпурхат, 10.2.15», «Хилари, Сахибгандж, 9.5.13». На оборотной стороне фотографий мальчиков название местности было одно и то же, и после него во всех случаях стоял вопросительный знак: «Симон, Дорже-Ла? 1916», «Мэттью, Дорже-Ла? 1918», «Гордон, Дорже-Ла? 1919». Дорже-Ла: не этим ли монастырем руководил человек, пославший сюда Цевонга, таинственный До-рже Лама?

Кристофер завернул фотографии в бумагу и засунул в карман пиджака. Его сердце все еще билось учащенно. Это напоминало кошмар, в котором его преследовал сначала голос, а потом и лицо безумной девушки. Имели ли эти фотографии отношение к тому, о чем говорил Кормак вчера вечером? Не их ли собирался показать ему доктор? Одно было ясно: кто бы там ни убил доктора, он даже не догадывался, что что-то спрятано в столе.

Он снова засунул руку в потайной ящик, как можно глубже. Его пальцы коснулись чего-то холодного и твердого. Они нащупали прикрепленную к чему-то тонкую цепочку. А потом — серебряный крест. Кристофер аккуратно вытащил его из ящика. Мухи жужжали все громче, и он начал чувствовать страх.

Это был обычный крест с пригвожденной к нему фигуркой Иисуса. И дерево, и плоть превратились в серебро. Что-то было такое в этом кресте, от чего у Кристофера зашевелились волосы. Это было настолько невероятно, что поначалу он даже ничего не заметил. Он узнал крест. И в этом не было ничего удивительного: он видел его много раз. Ребенком он часто держал его в руках. Он перевернул его и увидел буквы, врезанные в серебро рядом с пробой — «А. В. У», инициалы его отца. Артур Винсент Уайлэм. Это был крест его отца, единственная часть наследства, не присланная в Англию вместе с медалями и запонками. Из ног и рук крошечного Христа торчали миниатюрные шляпки гвоздей. Будучи ребенком, Кристофер часто гладил их с удивлением. Сейчас его ладонь крепко сжала крест, и острые края врезались в плоть — между пальцев побежала узкая полоска, крови.

Он слышал жужжание мух, лихорадочно бормочущих в затемненной комнате, и рыканье собак, рыщущих в ночи по вонючим улицам в поисках отбросов, и голос девушки, доносящийся к нему из мрака. Его ковоточащие пальцы еще крепче стиснули крест, и он стоял посреди комнаты горько плачущий, заблудившийся, покинутый, не понимающий, кто он и где он.

Кристофер полностью утратил чувство времени. Он стоял в комнате, крепко сжимая крест и не видя ничего вокруг. Он оказался перед самим Везельвулом, повелителем мух, находившимся в маленькой комнатке, наполненной шумом крыльев. В голове его сменяли друг друга образы — отца, умирающего посреди снежной пурги, изуродованной девушки, поющей под его окном, людей, которых он убил и при смерти которых присутствовал.

Однако какая-то часть его мозга сохраняла ледяное спокойствие, он упорно размышлял о случившемся. Кто-то прошлой ночью подслушал его разговор с Кормаком — в этом он был убежден. Что привело к поспешному и грязному убийству доктора с целью навсегда похоронить то, что он знал, и не дать этому распространиться? Виновен в убийстве был Карпентер или кто-то близкий к Карпентеру. Кристофер больше не сомневался, что миссионер глубоко вляпался в то, что происходило в городе. А это означало, что он каким-то образом связан с похищением Уильяма. Он даже не осмеливался заглядывать глубже; но где-то в мозгу раздавался доносящийся из прошлого шепот отца, шепот, который он не мог разобрать.

Наконец он поднялся и аккуратно положил распятие во внутренний карман пиджака. Он еще покопался в бумагах, разбросанных на столе, но больше не нашел ничего, что относилось бы к Карпентеру, Тибету или фотографиям.

Пришло время уходить. Он точно знал, куда направится. На этот раз Джон Карпентер расскажет ему все, что знает, даже если придется вытягивать из него каждое слово при помощи грубой силы. Он встал из-за стола.

Кто-то громко постучал в дверь. Кристофер замер. Внезапно в прихожей раздались шаги.

— Доктор Кормак! С вами все в порядке? — Это был тот самый санитар, с которым он разговаривал в госпитале.

Мгновение спустя дверь в гостиную распахнулась и вошли трое: британский капитан полиции и два индийских констебля. Санитар остался в коридоре.

Капитан молча кивнул одному из констеблей, приказывая обыскать другие комнаты. Тот направился прямиком в спальню. Кристофер все еще слышал громкое жужжание мух. Через несколько секунд констебль вышел из спальни, и было очевидно, что ему, плохо. Он подошел к капитану, пробормотал несколько слов, и они вдвоем проследовали в спальню.

Когда капитан снова появился в гостиной, он был бледен. Это был молодой человек, видимо, только окончивший полицейскую академию, и это, наверное, было первым убийством, которое он видел. Не повезло, подумал Кристофер.

• Предыдущая
• 23/97
• Следующая