Подвиги русских врачей
(Из истории борьбы с заразными болезнями) - Вайндрах Григорий Моисеевич - Страница 14

В. И. Исаев (1854–1911).

Вкратце открытие его заключалось в следующем: если в брюшную полость морской свинки впрыснуть несмертельную дозу холерного вибриона, то при последовательном введении в ту же полость холерных вибрионов, они целиком растворяются — это так называемый феномен Исаева: взятая в пробирку из брюшной полости такой морской свинки жидкость тоже растворяет холерных вибрионов. «Они, — писал Исаев, — съеживались в маленькие шарики… но постепенно эти шарики бледнели… потом оставались лишь слабо видные тени, как остаток погибших вибрионов и, наконец, исчезало и это». Значение этого опыта вот в чем: с холерными вибрионами схожи очень многие микробы, которые тоже носят название вибрионов. Разница же в том, что они безвредны. В жидкости из брюшной полости «подготовленной», как указано, морской свинки растворяются только холерные вибрионы. Описанное явление получило название феномена Исаева — Пфейфера, так как Исаев открыл его в в 1894 г., работая за границей в лаборатории Пфейфера.

Умер он нестарым. На памятнике его в Кронштадте стоят слова: «Спешите трудиться», произнесенные им на своем юбилее в ответ на приветствия многочисленных друзей, товарищей, учеников.

На другой стороне этого памятника высечено: «Врачу, ученому, администратору, общественному деятелю».

Открытие холерного вибриона дало возможность понять сущность эпидемий и показало путь к прекращению их.

Холерный вибрион в воде сохраняется довольно долго, и если от больных и бациллоносителей он со сточными водами попадает в систему водоснабжения, то как взрыв возникает эпидемия холеры. История знает ряд таких катастроф; классическим примером является эпидемия холеры в Гамбурге 1892–1893 гг. В начале августа число заболеваний исчислялось единицами, болезнь передавалась либо от человека к человеку, либо мухами, которые, питаясь выделениями больных, могут являться переносчиками инфекции на протяжении нескольких дней.

При увеличении числа источников болезни (больных и бациллоносителей), при несовершенной очистке канализационных вод вибрион попал в реку Эльбу; ее водой население пользовалось для питья, и в результате к концу августа число заболеваний дошло до 1000 и больше в день. Полное прекращение заболеваемости наступило после введения в действие водопроводных фильтров. То же было и в Петербурге. Начало эпидемии и резкий взрыв в конце августа — сентябре 1908 г. «Хроническая» водная эпидемия наблюдалась в течение зимы и весны 1909 г., подъем ее имел место в июле и августе 1909 г., когда действовали и сезонные причины подъема — мухи. Наконец, полное прекращение заболеваемости наступило в 1910 г., после введения системы очистки питьевой воды из Невы.

Знание способности вибриона переживать в воде зиму, с одной стороны, а с другой — способности мух сохранять и переносить вибрионов на себе — дает возможность борьбы и победы над холерой.

Илья Ильич Мечников говорил, что от холеры уберечься легче, чем от насморка. Но все же и она являлась причиной преждевременной смерти врачей, посвятивших себя борьбе с ней, особенно в первые холерные эпидемии.

На отдаленном ленинградском кладбище, где в былое время хоронили жертв холеры, среди немногих сохранившихся памятников одиноко стоит полуразвалившаяся и покрытая плесенью плита. Стерлись отдельные буквы но все же на ней можно с трудом разобрать надпись: «Под сим камнем погребено тело Матвея Яковлевича Мудрова, старшего члена Медицинского совета Центральной холерной комиссии, доктора, профессора и директора Клинического Института Московского Университета, действительного статского советника и разных орденов кавалера, окончившего земное поприще свое после долговременного служения человечеству на христианском подвиге подавания помощи зараженным холерою в Петербурге и падшего от оной жертвой своего усердия. Полезного жития ему было 55 лет. Родился 25 марта 1776 года, умер 8 июля 1831 года» (надпись разобрал Г. Колосов, перу которого принадлежит лучшая биография проф. Мудрова).

М. Я. Мудров (1776–1831).

Мудров был выдающимся человеком своего времени; родившись в бедной семье священника Вологодского девичьего монастыря, он учился в духовной семинарии, но в священники не пошел, а после окончания Главного народного училища в Вологде пешком, как Ломоносов, отправился в Москву изучать медицину. Последний завет отца, от которого Мудров получил при отправлении в Москву 25 копеек медными деньгами, был: «Ступай, учись, служи, сохраняй во всем порядок, quoniam ordo est cardo omnium rerum (потому что порядок есть точка, вокруг которой все вращается), помни бедность и бедных, так не забудешь нас, отца с матерью, и утешишь».

У Мудрова было много общих черт с Д. С. Самойловичем. И хотя первый работал главным образом как клиницист, а последний как эпидемиолог, оба они одинаково понимали высокое призвание и обязанности врача.

В своей речи «О способе учить и учиться медицине» Мудров, обращаясь к слушателям, говорит: «Вам надобно готовиться к понесению тяжких трудов на будущем поприще вашем и не искать ничего, кроме строгого исполнения священных обязанностей ваших, какие бы вражды или гонения ни приписывали вам на сем тесном пути… вам нужно беспрестанно бодрствовать, беспрестанно трудиться». И дальше «начав с любви к ближнему, я должен бы внушить вам все прочие, проистекающие из оной врачебные добродетели, а именно: услужливость, готовность к помощи во всякое время, и днем, и ночью, приветливость, привлекающую к себе робких и смелых, милосердие к чужестранным и бедным, бескорыстие, снисхождение к погрешностям больных, кроткую строгость к их непослушанию, вежливую важность с высшими… удаление от суеверия, целомудрие и пр.»[12].

Это было сказано через 15 лет после смерти Самойловича. Но дух, проникающий эту речь, тот же, что и у Самойловича. В другом месте той же речи Мудров говорит: «Поверьте же, что врачевание не состоит ни в лечении болезни, ни в лечении причин ее. Я вам скажу кратко и ясно: врачевание состоит в лечении самого больного». Эти слова нисколько не утратили своего значения и в настоящее время.

Мудров был передовой по тому времени человек, друзьями его были Н. И. Новиков и А. Тургенев, брат известного декабриста. Высланный за «непочтительность» к А. А. Аракчееву и Д. А. Гурьеву, вице-президент Академии художеств А. Ф. Лабзин нашел по пути в ссылку в Сенгилей приют и почетный прием у Мудрова; все три дня пребывания его в Москве дом Мудрова был иллюминирован в его честь.

С Мудровым был близок друг Пушкина П. Н. Чаадаев (1796–1856). Можно еще сказать, что Мудров был первым русским ученым, заложившим основы военной гигиены, первым русским профессором военной медицины, начавшим читать 17 августа 1808 г. в Московском университете курс «Науки о гигиене и болезнях обыкновенных в действующих войсках».

В 1830 г. в России появилась холера. Мудров был командирован как член комиссии по борьбе с ней в Саратов. По пути туда, во Владимире им была выпущена брошюра «Краткое наставление, как предохранять себя от холеры, излечивать ее и останавливать распространение оной».

После прекращения эпидемии он вернулся в Москву и возобновил занятия в университете, здесь же им было составлено (вместе со Страховым) «Наставление простому народу, как предохранять себя от холеры и лечить занемогших сею болезнью в местах, где нет ни лекарей, ни аптек». Из Москвы Мудрову пришлось отправиться для борьбы с холерой в Тулу, а оттуда в июне 1851 г. в Петербург, где свирепствовала холера. С печалью пишет он Чаадаеву: «тяжко расставаться с близкими и вами, а долг велит ехать».

Работу в Петербурге сильно затрудняло недоверие к врачам населения, напуганного эпидемией. Но Мудров нашел путь к доверию: 1 июля, открывая больницу, он, прекрасный оратор, выступил перед толпой возбужденных судостроительных рабочих с речью, в которой призывал отнестись с доверием к медицинскому персоналу. Ему удалось успокоить народ. Больница начала работать, но 7-го он сам заболел, а 8-го скончался.