Перкалевый ангел. Предтечи этажерок (СИ) - Буланов Константин Николаевич - Страница 18

- По моему мнению, не менее полугода теоретических занятий и примерно столько же на полеты с инструктором. Только после этого видится возможным выпускать новичка в самостоятельный полет. Возможно, во Франции сейчас и учат намного быстрее. Но сколько таких торопыг разбивают свои аэропланы и бьются насмерть сами!? Так что, повторюсь, по моему мнению, обучать искусству пилотирования требуется не менее года. Минимум! - выделил последнее слово интонацией Алексей.

- А вы сможете обучить меня? - витая мыслями в облаках, поинтересовался молодой поверенный, только сегодня осознавший, в чем он видит смысл своей жизни.

- Если нам улыбнется удача и мы сможем организовать производство аэропланов в России, то мы, несомненно, откроем авиационную школу и будем обучать искусству полета всех своих клиентов. - уклончиво ответил Алексей, дабы не испортить хорошие деловые отношения сложившиеся с юридической конторой. Ведь Михаил Викентьевич вряд ли мог разделять стремление своего сына, непременно покорить воздушную стихию.

- А когда вы планируете… - закончить свой вопрос молодой Федюнин не успел.

- Константин! Не приставай к людям! Ты же культурный человек! - как и любая мать, Наталья Аркадиевна мгновенно пресекла возможность вовлечения своего чада в опасное мероприятие.

- Матушка. - почтительно склонив голову, молодой человек отошел в сторону, не смея перечить родительнице.

- Господа, лучше скажите, как вы назвали свой невероятный аппарат? - дабы сгладить возникший неловкий момент, поинтересовалась мадам Федюнина.

- В чертежах мы указывали аббревиатуру У-1. Что означает Учебный - первая модель. Аэроплан, создавая который, мы учились конструировать подобные машины. А меж собой мы именовали его “Утенок”.

- Утенок? Какая прелесть! - позволила себе мило улыбнуться дама. - А можно ли узнать причину появления столь потешного наименования?

- Я полагаю, что когда ваши дети были маленькими, вы читали им на ночь сказки. И, быть может, среди них было произведение Ганса Христиана Андерсона “Гадкий утенок”…

- Конечно, господа. Что-то такое я припоминаю. Малыш, которого все в округе считали слишком гадким для утенка, со временем вырос в прекрасного белоснежного лебедя.

- Именно! - улыбнулся Алексей. - И мы, в свою очередь, сделаем все возможное, чтобы наш первый и чего уж греха таить, неказистый “Утенок” со временем превратился в прекрасного лебедя, рожденного для покорения неба.

- А к вам, несравненная Наталья Аркадиевна, у нас будет одна небольшая, но важная просьба. - успевший сбегать к телегам Егор не только узнал у Никифора имя и отчество его матушки, но и прихватил привезенную с собой бутылку шампанского. - Согласно флотским традициям, у каждого спускаемого со стапеля корабля должна быть крестная мать. Сейчас же все мы стали свидетелями рождения нового воздушного судна для покорения небесного океана! Не окажете ли вы нам такую честь, и не согласитесь ли стать крестной матерью сего аэроплана и всего будущего нашего зарождающегося авиационного предприятия?

- Почту за честь, господа! - просияла мадам Федюнина, принимая в руки бутылку шампанского. Под хлопок пробки и счастливый вскрик дамы, сотни и тысячи капель игристого вина окропили центроплан и двигатель У-1, а над полем в воздух вновь полетели головные уборы.

Именно так, спустя многие десятилетия, описал в своих мемуарах день рождения русской авиации, доживающий последние годы древний старик. Но до того, как попасть на страницы рукописи, небольшому аэроплану и его создателям предстоял сложный и тернистый путь.

Стоило ли говорить, что после подобной наглядной презентации все потребные документы для покорения неба Европы были подготовлены без малейших проволочек? Единственное, кому-то предстояло остаться, что называется, на хозяйстве, потому за длинным франком и фунтом стерлингов смогли отправиться лишь двое. Жребий пал на Алексея с Михаилом, которые в компании Никифора Федюнина, благословленного отцом на поездку за границу не только для оказания помощи в оформлении солидно увеличившегося количества привилегий, но и в качестве переводчика, прибыли в Санкт-Петербург для дальнейшего отбытия на судне в Кале, лишь 5 мая. С ними же прибыл и надежно упакованный в солидных размеров деревянный ящик частично разобранный У-1. Сам же глава юридической конторы, провожая в дорогу ставших не просто клиентами, но и хорошими знакомыми авиаторов, пообещал лично контролировать процесс оформления в России тех привилегий, документы по которым уже были поданы, но при этом признавал, что на какие-либо результаты можно будет надеяться не ранее конца года.

Судно должно было выйти в путь лишь десятого числа и потому, потратив два дня на перевозку груза и оформление всех необходимых документов, они дали телеграммы в офис Дэйли Маил и в представительство Французского Аэроклуба, адреса которых были указаны в журнале. А поскольку ни в одном из свежих номеров “Воздухоплавателя”, заказываемого Алексеем ежемесячно, не проскакивало информации о получении кем-либо назначенных призов, надежда утереть нос своим европейским коллегам крепла с каждым днем.

В ожидании же отбытия, впервые оказавшиеся в Санкт-Петербурге начала XX века, пришельцы из будущего предпочли провести время в многочисленных экскурсиях. Правда, в отличие от Никифора, который, убедившись, что в деле оформления привилегий никаких изменений не произошло, пропадал в театрах и музеях, Алексей с Михаилом посещали совсем другие учреждения. Точнее, даже не учреждения, а торговые представительства, что в их времена назывались автосалонами и чьи адреса они смогли обнаружить на страницах выкупленных номеров журнала “Автомобиль”.

Однако, к их величайшему сожалению, уделить мало-мальское внимание кому-либо из них не оказалось никакой возможности. Во-первых, подобных представителей всевозможных марок, о которых они не имели никакого представления, насчитывалось едва ли не сотня. Во-вторых, держать в салоне хотя бы выставочный образец здесь было не принято. Слишком дорогим удовольствием являлись автомобили, так что зачастую производились они исключительно под заказ и даже такие гиганты автомобильной промышленности их современности как Рено, Пежо, Опель, Мерседес, Фиат в настоящее время производили от пары тысяч до нескольких сотен машин в год. Прочие же зачастую довольствовались от силы сотней, если не десятками вышедших из ворот их заводов автомобилей. Но на фоне производственных показателей русских автомобилестроителей, даже подобные, откровенно скромные, результаты смотрелись весьма солидными достижениями. Все же зачастую успех тех или иных производителей напрямую зависел от спроса на автомобили внутри его страны. А в случае России в этом направлении все выглядело весьма печально. Ни крестьяне, ни рабочие, составлявшие львиную долю населения страны, не могли себе позволить приобрести даже лошадь, что уж было говорить о куда более дорогих стальных конях. Представители же аристократии и зажиточного купечества, за редким исключением, предпочитали иметь в своих гаражах автомобили иностранного производства, так что отечественным производителям оставалось лишь надеяться на государственные заказы, которые не блистали объемами и постоянством. Так, являвшийся крупнейшим из российских автопроизводителей Фрезе за девять лет работы смог продать чуть более 200 автомобилей, часть которых являлись импортными шасси, для которых он изготавливал лишь кузова. Одним словом, ситуация с аэропланами грозила в точности повторить таковую с автомобилями, что и предстояло исправлять всеми доступными способами первым авиаторам Российской империи.

Лишь небольшой шторм, трепавший их судно два дня, да партии в шахматы, скрасили путь до французского побережья, где к назначенной дате их ожидали представители английской газеты и Французского Авиационного клуба, довольно оперативно ответившие на полученные из России послания. И если первые, совмещая приятное с полезным, оказались единственными представителями прессы, приветствовавшие с большой помпой отважных русских авиаторов на французской земле, то вторые не скрывали своего скепсиса насчет удачи данного мероприятия, вполне законно полагая законодателями моды в сфере авиаконструирования своих соотечественников. Все же Райты застряли на отработке своей старой конструкции, а вот во Франции только за прошлый год появились десятки новых оригинальных проектов, большей части которых, правда, так и не удалось подняться в воздух. Тем не менее, вступать в словесную полемику с представителями принимающей стороны никто не стал, пообещав лишь доказать все на деле.