Иностранный шпионаж и организация борьбы с ним в Российской империи (1906–1914 гг.) - Зверев Вадим - Страница 15

В реализации военно-экспансионистских замыслов Германии в России немецким колонистам на ее приграничных рубежах могла быть отведена одна из важных ролей – информирование наступающих германских войск. Их командование сумело бы получить ценные сведения о специфике военной жизни русского государства в конкретных губерниях. Предвидя подобное развитие событий, С.Е. Крыжановский добавил, что в случае вступления германской армии в пределы Волынской губернии, бывшие немецкие колонисты могут явиться лучшими знатоками театра военных действий[141].

Худшие опасения товарища министра внутренних дел подтвердились. Посмотрим на межведомственную и внутриведомственную переписку, отражающую реальную оперативную обстановку первых месяцев Первой мировой войны (например, в пределах Варшавского генерал-губернаторства). Согласно совершенно секретным сведениям, поступившим в штаб Новогеоргиевской крепости в июле 1914 г. (число в документе не указанно) от начальника военно-политического отделения Млавского уезда по приказанию генерала П.П. Любомирова был арестован помещик имения Любовидз гмины Розвозин Млавского уезда германский подданный Конрад Кинцель. Судя по сообщениям разведывательных органов 15-й кавалерийской дивизии, он был замечен в шпионаже в пользу Германии. Из личного признания Кинцеля следует, что он «указал прусским офицерам дорогу на Журомин и дал сведения о русских силах и их расположении (курсив наш. – В.З.)»[142].

Данная информация была частично нами подтверждена через посредство других источников. Как выяснилось, отмеченное армейское подразделение во главе с генерал-лейтенантом Павлом Петровичем Любомировым действительно входило в состав 2-й армии генерала А.В. Самсонова, которая дислоцировалась в интересующее нас время в районе западной границы Российской империи [143].

Продолжая разговор об обстановке по линии борьбы со шпионами противника и переходя к внутриведомственному документообороту, обратимся к письму начальника варшавского губернского жандармского управления начальнику жандармского управления Влоцлавского, Нешавского и Гостынского уездов № 1541 от 19 августа 1914 г. Из его содержания (со ссылкой на сведения агентуры) видно, что помещик имения Ходеч Влоцлавского уезда Вернер «всегда принимал и угощал германские войска, которым давал самые подробные сведения о русских войсках (курсив наш. – В.З.)»[144]. Кроме того, у Вернера имелось много оружия, «часть которого он раздал колонистам-нем-цам». Судя по тем же сведениям, в посаде Ходеч проживают немцы Келлер и Майзнер, которые шпионят в пользу германских войск. «На днях Келлер и Майзнер получили от германских военных властей деньги и из деревни Ходеч выезжали в Варшаву с целью добыть сведения о количестве и движении русских войск (курсив наш. – В.З.). Вместе с тем, Келлер и Майзнер подговорили польское население, чтобы последнее старалось перейти на сторону Германии и сочувствовать германским войскам»[145].

Как явствует из приведенных документальных данных, С.Е. Крыжановский за два года до наступления вооруженного конфликта сумел точно предугадать факты возможной госизмены со стороны некоторых немецких колонистов. Тем самым он подтвердил то, что довоенные опасения офицеров-разведчиков Генерального штаба по отношению к множественному и компактному расселению немецких подданных вдоль западных рубежей России имели под собой реальные основания.

Последующий ход военных событий на Восточном фронте и в тылу действующей армии так же свидетельствовал о правильности прогноза, сделанного высокопоставленным чиновником. «В Аккерманском уезде Бессарабской губернии, – пишет И.И. Сергеев, – немцы-колонисты радушно приняли турецкий десант и помогли ему пробраться вглубь уезда»[146]. Этот же автор, обращая внимание на причастность немецких колонистов к шпионажу против России, ссылается на депутата Государственной Думы IV созыва В.М. Пуришкевича. Публицист цитирует фрагмент его речи, озвученной в 1915 г.: «Многие тысячи наших солдат были бы спасены, если бы в Привислинском крае, по непонятному заблуждению органов правительственной власти, не находился бы до сих пор ряд немецких колоний и ряд немецких поселений»[147].

В отличие от консерватора, монархиста и черносотенца В.М. Пуришкевича, огульно-обвинительный уклон высказываний которого далек от объективной действительности, в современной исторической литературе встречаем более сдержанные и реалистичные суждения.

Во время Великого отступления русской армии риск встретить потенциального предателя среди этнических немцев в прифронтовой полосе, как полагает А.Н. Шубина, был наиболее высок[148]. Документально обосновывая свою версию, автор обращается к сообщению газеты «Новое время» от 2 февраля 1915 г., из которого следует, что «во время боевых действий в Полоцкой губернии разведывательные разъезды немцев действовали чрезвычайно эффективно, благодаря удачной шпионской службе колонистов, которые… указывали немцам безопасные дороги. С выселением же колонистов, удачи немецких разъездов сразу прекратились»[149].

Выводы:

1) Шпионаж с участием немцев-колонистов действительно был. Но имело ли данное уголовно-правовое явление столь грандиозные географические и количественные размеры, как это отмечено в редких трудах русских, советских и российских авторов? Судя по сообщениям разведки царского Генштаба, статданным об арестах иностранных шпионов в губерниях близ Санкт-Петербурга, Варшавы, Вильны, Киева и Одессы, а также руководствуясь результатами обследования периодической печати (полученными автором), можно утверждать, что (военных) преступников привлекали конкретные приграничные военные округа России (прежде всего, Варшавский военный округ). Настойчивый интерес противника к сравнительно узкой «прифронтовой полосе» объяснялся его планами непродолжительной наступательной и победоносной войны против восточного соседа. Претворение этого замысла было бы затруднительно без наличия развернутой оперативной агентуры на предполагаемом театре военных действий. Между тем, численность немецких колонистов, занятых в тактической разведке, была мизерной. Агенты не были объединены в преступные группы (шпионские сети) и их индивидуальные и эпизодичные разведывательные усилия не возымели большой пользы для Германии и не принесли ощутимого вреда военным (приграничным) интересам России.

Те из колонистов, которые были задержаны военными и административно-полицейскими властями за шпионаж, так и не сели на скамью подсудимых. Доказательств их преступной деятельности было недостаточно для вынесения обвинительных заключений и передачи собранных материалов в гражданские/военные суды. Надзор прокуратуры за соблюдением законности в работе следователей (и контроль со стороны руководителей жандармских управлений за своими подчиненными) был неуклонным. Из 122-х досудебных дел об иностранном шпионаже (в том числе немецком шпионаже), возбужденных в Варшавском генерал-губернаторстве с 1907 г. по 1 августа 1914 г. в среднем каждое шестое дело было прекращено за отсутствием веских оснований.

2) В отличие от установленных единичных фактов причастности к шпионажу со стороны немцев-колонистов, высказанное нами мнение об использовании их личной занятости и профессиональной активности в целях скрытного наблюдения за военно-производственными объектами, естественными преградами и железнодорожными магистралями стратегических участков обороны Российской империи носит гипотетический характер. Не более чем предположением является и возможность своевременного учета полученных сведений в тактике будущего реагирования германских и австрийских войск. Все это, как и редкие примеры сотрудничества колонистов-шпионов с авангардом немецкой армии, лишь косвенно подтверждает версию русской разведки (а вместе с ней и авторское мнение) о военно-политической опасности со стороны ряда немецких колонистов и указывает на направление дальнейшего научного поиска.