Темнотропье (СИ) - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов" - Страница 58

Зря я дал ему так много времени на раскачку.

Мои метательные ножи с коротким звенящим стуком отскочили от груди и лба бронированного противника. Окутавшись дымом, я бросился к стене, хотел подняться по ней подобно перепуганному таракану, но прилетела серебряная мухобойка, едва не пришлепнув меня. Пришлось укатываться кульбитом. Тройной быстрый удар прозвенел по полу эхом набата. Я даже не видел его руки! Он бил с такой частотой, что его рука размазалась по воздуху! Это какое-то умение… увидевший всплеск моей паники Кросси довольно взревел. И больше не увидел ничего – я снова разбил его волшебный фонарь и все вокруг погрузилось в спасительный для меня мрак.

Прыжок в сторону, оттолкнуться от стены, прилипнуть к противоположной, свеситься головой вниз и хрипло прошептать прямо в прикрытой броней ухо врага:

- Длумба!

Понятия не имею что означает это слово. Просто хотел напугать и заставить задуматься. Вот и брякнул что попало.

И тут же ударить кинжалом, направив его острие точно в глазницу шлема. Кинжал подошел как ключ к родной замочной скважине. Ахнувший игрок дернул головой и кинжал сломался. Ударив противника в холку ногой, я отбросил бесполезную рукоять и взобрался повыше. Перевооружение. От моего пинка паладин даже не пошатнулся. Начинаю ненавидеть паладинов! Надо устроить сестре диверсию… хотя я так давно не видел, что даже начинаю скучать.

В полуметре от моей свисающей ноги прошелестела палица. Паладин бил пока наугад. Но интуиция его не подводила. Отцепившись и беззвучно упав на пол, я подобно болотной гадюке бросился к сочным и мягким подколенным ямкам Кросси и со злобной мстительностью утопил в них свое оружие. Паладин с лязгом пал на колени. Еще один кинжал сломался. И моя рука сама сорвала с пояса темный костяной мизерикорд. Я не мог иначе. Паладин уже окутался светящимся облаком какой-то ауры. Наверняка восстановление жизни. А его толком даже и не подранил.

Удар…

Мизерикорд я снова направил в глазницу. Вбил темное оружие так глубоко, как только смог. И ощутил, как тонкая хрупкая рукоять рассыпается в кулаке. Выгнувшегося дугой паладина завалило навзничь и, к моему дикому шоку, он забился на полу в самом настоящем эпилептическом припадке.

Какого черта?! В описании мизерикорда был указан только чрезмерно высокий урон! А сейчас эффект такой, будто я подключил паладина к электророзетке. Его бьет и корчит, я повис над ним на стене, понимая, что не смогу безнаказанно подобраться к дергающейся на полу бронированной туше. Он меня покалечит. Из глазниц крылатого шлема ударило два ярких снопа белого света, послышался странный струнный затухающий перебор.

Перед моим взором повисло радостное сообщение:

А следом появилось еще одно послание, где говорилось, что я стал приспешником Тьмы. Вот это совсем нехорошо.

Кросси затих, безвольно раскинулся на полу, пролежал не больше секунды и начал вставать столь же неотвратимо как Терминатор.

«Я теряю шансы» - эта мысль обожгла не слабее чем раскаленный напильник зажатый в умелых руках Влада Цепеша. И я рухнул на чертового паладина, ногой отбросил проклятую серебряную палицу и, зажав в одной руке дротик, а в другой последний кинжал, принялся наносить удары в любую появляющуюся в поле зрения щель. Плечевые уязвимые места, шейные, смотровые щели, локтевые сгибы. Я походил на языческого кочевника набросившегося на блистающего святого рыцаря времен Крестовых Походов. Я рычал, хрипел, позабыл начисто все слова и цитирования великих приключенческих романов. Я даже не видел врага целиком. Мои глаза стали будто стрекозиными – фасеточными – я видел все мозаикой и в каждом таком «окошке» отражалось лишь очередное уязвимое место, куда я тут же наносил удар. Кросси что-то кричал, бил меня кулаками по лицу и груди, я дергался как чертик на пружине, старательно уворачиваясь от мощных выпадов. Некоторые его удары проходили мимо цели благодаря скрывающему меня облаку дыма.

Затем меня зажало в стальных тисках. Враг решил выжать из меня жизнь словно воду из половой тряпки. Одна его рука обхватила меня за шею, другая за пояс, меня прижало к его броневой груди, я почти потерял возможность наносить ответные удары. И здесь в дело вступил молчавший все это время верный Ползун. Мутно-красный сгусток неожиданно проворно скользнул на чужое запястье и буквально утонул в доспешной щели. Утек прямо под наручи и перчатку! Кросси дернулся – он прекрасно увидел это жуткое зрелище уходящего «внутрь него» слизистого кошмара. Он ослабил от неожиданности хватку, ударил «зараженной» рукой о пол. Я привстал и добавил ему еще пяток ударов. Дротик сломался. Я продолжил бить кинжалом в уязвимые места, а другой ладонью «запечатал» ему смотровые щели. Ослепил его.

Ползун жрал его изнутри. Я бил его кинжалом. Он ослеп… и он запаниковал. Меня потащило вверх. Паладин, этот стальной колосс, шагающий танк, неудержимо вставал на ноги, одновременно отдирая меня от себя как коалу отдирают от бутылки с эвкалиптовым ликером. Я рычал и сопротивлялся. И продолжал бить…

И неожиданно упал на пол.

По инерции врезал по каменному полу. Последний кинжал сломался. Из светящегося сгустка серебристого тумана медленно выполз другой сгусток – красный и мутный – и деловито направился ко мне, напевая привычную урчащую песенку. Я подставил ладонь и слим с радостью на нее забрался. Я привалился к стене и затих, глядя на лежащие у моих ног останки бравого зеленого паладина Госпитальери Кросси.

Седьмое задание-цепочка успешно выполнено.

Зеленый паладин пал. Воин света повержен.

Вскоре приспешник тьмы устало встанет, соберет трофеи и направится обратно к старому сказочнику с докладом о очередной победе тьмы.

Но сначала полежу себе тихонько минуток десять. Приду в себя. Отдохну.

Мое ночное зрение закончилось и коридор погрузился в непроницаемый мрак. Совсем хорошо. Можно даже и поспать. По ладони кто-то пробежал. Волосатый гигантский паук спешил по своим делам. Вскоре вдали пронзительно запищала крыса – охотник настиг свою жертву.

Еще одна схватка началась и скоро закончится… что ж, пусть победит сильнейший.

- Ты перешел ту реку, в чьи воды не войти дважды, о мой близкий друг Шмыг – голос Крутована Сказочника, прежде слабый, дрожащий и казалось в любой миг готовый оборваться навсегда, сейчас набрал невиданную силу и мощь. Его слова гремели в полутемной темнице подобно церковному органу. И даже живущее здесь хриплое эхо боялось передразнивать старика и повторять окончания его слов. Эхо спряталось в густой тени под потолком и лишь едва слышно дребезжало.

Я молчал и, стоя под кроной величественного дуба, внимал речи старика, откинувшегося на дубовый ствол как на спинку кресла, положившего узловатые руки на корни-подлокотники. Глаза Крутована налились блеском и молодостью. Даже морщины немного разгладились, исчезла дряблость щек, подтянулся подбородок.

- Хотя, если верить слащавым речам многочисленных миролюбцев, любое пятно можно отстирать, любую тень можно изгнать. Но… зачем? Мучаешься ли ты раскаянием, гложет ли тебя совесть? Сможешь ли ты теперь спать ночами и не видеть порожденных странной добропорядочностью кошмаров?

- М-м-м… да не – отмахнулся я, несколько испортив торжественность момента – Раскаяние и совесть – это не обо мне. И сплю как убитый. Пятна на одежде меня не пугают. Любая тень – не угроза, а спасение для одиночки вроде меня.

- Ах! Вот это речь истинного мужа, а не лепет пугливого младенца боящегося даже легкого облачка на синем небе! Рад! Я очень рад услышать такие слова! И в моей старой усталой душе вновь появились ростки слабой веры в чужеземцев вроде тебя, явившихся в сей мир. В свое время я возлагал огромные надежды на них! Но вскоре понял, что и они страдают такими тяжкими пороками как поклонение светлым божествам и лобзание серебряных сандалий белых жрецов. А тебя не тянет пасть ниц и лобзать серебряные сандалии? М?