Год дракона (СИ) - "Civettina" - Страница 102

Несмотря на свою древность и силу, эти хищники были довольно уязвимы перед человеком: вонзенный в грудь кол (не только осиновый, но и любой деревянный), железный прут, меч и другой колющий предмет лишал вампира защитной оболочки. Он терял облик человека и принимал свой истинный, которому вредили солнце, вода и спирт. С появлением огнестрельного оружия убить вампира стало возможно одним выстрелом в голову. Частички серы, содержащиеся в порохе, быстро вступали во взаимодействие с защитной системой твари, вызывая у нее стремительную гангрену. И если при ранении в руку или ногу вампир мог отрубить пораженную конечность, чтобы спасти жизнь, то избавить тело от головы он не мог.

С наступлением технократической эры промышлять этим хищникам стало все труднее: суеверный страх у людей пропадал, прятать тела стало настоящей проблемой, да и доступность людям огнестрельного оружия заставила вампиров искать новый способ выживания. И они очень быстро его нашли: теперь они не избавлялись от тел, а переселялись в них. Медленно высасывая из человека душу, вампиры могли проводить в нем несколько месяцев и даже лет, пока органы и системы не отказывали из-за потери энергетической подпитки. Приспособившись жить в человеческом теле, вампиры быстро переняли повадки людей и научились хорошо маскироваться. Однако вычислить их все равно было можно. Во-первых, у них были сухие, потрескавшиеся из-за обезвоживания губы, которые вампиры постоянно облизывали. По этой же причине вампиры не потели, а посему предпочитали прохладные места и избегали солнца. Во-вторых, вампиры опасались зеркал. Но не потому, что не отражались в них, а потому, что как раз отражались. Люди не видели разницы между обычным человеком и тварью, забравшейся в тело, а драконы видели. К тому же в нашем распоряжении оставался еще один способ – огонь. Вампиры, как и большинство других тварей, его боялись и начинали паниковать.

Свою добычу мы съедали на месте, чтобы не шокировать нашу гостью, хотя, не скрою, у меня не раз возникало желание продемонстрировать Насте воронку. Вовка запрещал это делать.

– Лучше останемся для нее обычными парнями, – говорил он. – Она и так довольно насмотрелась всяких ужасов.

Однако Максик не послушался и его, и однажды я застукал его с Настей в асбестовом тренировочном уголке. Младший, глотнув урана, демонстрировал фокусы с огнем, чем привел девушку в неописуемый восторг.

– Вовка запретил это делать! – я оттащил брата подальше, чтобы Настя не слышала наших разборок.

– Он запретил жрать при ней тварей.

– Он просил быть для нее обычными парнями.

– Которые ничего не едят, но до сих пор не сдохли с голода? – зло прищурился брат.

Это был удар ниже пояса, и мне ничего не оставалось, как ответить на него другим ударом:

– И у которых вся комната увешена мертвыми драконами.

– Ты… ты заходил без спроса в мою комнату?! – взвился Максик.

– Ты сам мне рассказывал про них!

– Я не говорил, что я вешаю рисунки на стенах. Ты шпионил? Черт… – младший поджал губы и быстро направился к дому.

– Я не шпионил, я просто заглянул к тебе, думал, что ты там! – я попытался удержать его за руку, но брат оттолкнул меня.

– Отвали!

Наши стычки с Максиком были обычным делом, но эта оставила в моей душе неприятный осадок. Такой, что я думал о ней целый день и даже ночью мне не спалось. Я вышел во двор подышать морозным воздухом и сразу учуял запах дыма. Обойдя дом, я заметил отсвет костра в асбестовом уголке: Максик сжигал там свои рисунки. У меня в груди закололо так, что стало трудно дышать. Услышав мое приближение, брат обернулся.

– Что ты здесь… – начал, было, он, но я перебил его:

– Прости меня. Я не хотел. Я не должен был говорить так…

Максик молча отвернулся к огню.

– Я понимаю, как много они значат для тебя…

– Нет, не понимаешь.

– А для меня они значат много, – я увидел среди еще не брошенных в огонь листков тот, на котором был нарисован дракон в клетке. – Можно я возьму его?

Максик грустно посмотрел на рисунок, потом перевел взгляд на меня и вздохнул:

– Его бы я не сжег.

– Так я возьму? Подаришь его мне?

Брат медлил, словно сам не хотел расставаться с рисунком.

– В нем есть что-то такое… родное… – тихо произнес он. – Как будто это наш предок. У меня сердце щемит, когда я на него смотрю.

– У меня тоже.

– Забирай, – Максик протянул мне листок. – Только не показывай никому. Даже Вовке. И тем более Насте.

– Хорошо, – кивнул я, понимая, что справиться с желанием показать рисунок Насте мне будет труднее всего. – И еще раз: прости меня.

– Забыли! – примирительно улыбнулся Максик и хлопнул меня по плечу. – Я тоже сказанул лишнего.

– Я просто не хочу из-за девчонки ссориться с братом, – я хлопнул его по плечу в ответ.

Глаза Максика хитро заблестели. Я не стал комментировать это, развернулся и зашагал к дому, прижимая к груди рисунок.

========== Казань ==========

В начале декабря Вовка собрал нас всех на совет.

– Я хотел бы поговорить о Насте, – начал он, и у меня екнуло сердце. – Хочу, чтобы меня все поняли правильно: я не против нее, но пребывание среди дракоидов опасно для человека.

Настя напряженно всматривалась в него, а Максик покусывал нижнюю губу. Выдержав паузу, Вовка развернулся к девушке и продолжил:

– Я хочу, чтобы ты знала, как умерли наши отцы. Наша мама была драконом, и мой отец через почти пять лет совместной жизни совершенно неожиданно бросился под пули во время перестрелки. Отец Женьки и Максика продержался дольше, но и он свел счеты с жизнью, утащив за собой и нашу маму. Я не хочу, чтобы тебя постигла их участь.

Настя удивленно подняла брови.

– Я не могу предсказать, как дракоиды подействуют на человека. И мы все давно освободили наши сущности, которые теперь развиваются и с каждым днем становятся все сильнее, – Вовка испытующе уставился на девушку. – У тебя есть семья, Настя?

– Есть. Мама и сестра.

– Думаешь, они не хотели бы увидеть тебя снова – живой и невредимой?

Настя промолчала.

– Только не подумай, что я гоню тебя. Ты можешь оставаться у нас, сколько захочешь. Но подумай о тех, кто тебя любит…

– Думаешь, после того, как мы с двоюродной сестрой пропали без вести, нас еще ждут дома? – тихо спросил Настя.

– Мать никогда не прекратит искать своего ребенка, – Вовка улыбнулся, но губы его дрогнули. Я понял, о чем он подумал в этот момент.

– Я так понимаю… уехать мне надо насовсем? – голос Насти стал еще тише.

– Можешь вернуться, когда пожелаешь. Например, приехать на лето. Тут красиво: сосны, озеро, цветы, птицы поют…

– Или встретишь с семьей Новый год, а потом обратно, – подхватил Максик.

Мне стало обидно, что братья выпроваживают спасенную мной девушку, пусть даже и таким деликатным образом. Как будто они собираются вынести на свалку диван, который я купил на свои кровные деньги. Я чувствовал, что доводы Вовки убедительные и неоспоримые, что он прав насчет совместного проживания людей и драконов, но мне хотелось сказать хоть что-то в защиту той, кого я спас. И когда Настя посмотрела на меня, ища поддержки, я произнес:

– К тому же ты ведь не можешь всю жизнь прибираться за тремя мужиками!

Откуда эта фраза возникла в моей голове и почему она сорвалась с языка – было за гранью моего понимания. Я растерялся ничуть не меньше Насти.

– Вы правы: я не могу бесконечно пользоваться вашим гостеприимством, – она говорила спокойно и дружелюбно, но все мы испытывали дискомфорт от ситуации. – К тому же быть вечной иждивенкой – не в моих правилах. Если вы не против, я буду изредка навещать вас…

– Когда пожелаешь! – подскочил Максик.

– Настя, мы делаем это ради твоего блага, – Вовка подошел к ней и положил руки ей на плечи. – Я просто стараюсь тебя защитить. И всегда буду это делать, поэтому если тебя кто-то обидит или ты попадешь в беду, ты знаешь трех драконов, которые придут на помощь – только позови.