Ветер с Варяжского моря - Дворецкая Елизавета Алексеевна - Страница 92
- Предыдущая
- 92/107
- Следующая
– А ну-ка сам скажи! – азартно предлагал князь, надеясь поквитаться.
– Стрэла! – гордо произносил Снэульв, делая ударение на первый слог.
Вышеслав заливался торжествующим смехом, за ним смеялся и Снэульв. А новгородцы и варяги удивленно оборачивались, не понимая, чем новый товарищ так насмешил князя.
– Голова березовая! – кричал Вышеслав. – Как это будет?
Он указал на ближайшую к дороге березу. Снэульв вдруг перестал смеяться, улыбнулся и вздохнул.
– Бьерк! – с непонятным значением, с нежностью и тоской произнес он. – Послушай, конунг, как надо говорить о ней.
И он произносил стихи, которые целыми десятками приходили ему на ум, переводил как мог, чтобы Вышеслав понял хоть немного.
Вышеслав, познакомившись с основами стихосложения северных скальдов, с удовольствием слушал слова любви к далекой девушке. Он уже понял, что Снэульва ждет в Ладоге невеста, но ничего больше свей не рассказывал. И Вышеслав тоже вспоминал, не подозревая, что перед его мысленным взором стоит то же милое девичье лицо, которое воспевает его новый товарищ. И что Снэульв имеет право слагать о ней стихи – она сама отдала ему свою любовь и ее не требуется привораживать.
Но Снэульв знал об этом.
– продолжал он, задорно поглядывая на Вышеслава.
– А это не понял! – Вышеслав мотал головой, и Снэульв объяснял:
– Лунный Пес – другое имя Фенрира Волка, я про него тебе уже говорил. То есть это я разумею себя. И не завидую я тому человеку, который попытается отнять у меня мою девушку!
– Я тебе сватом буду! – великодушно пообещал однажды Вышеслав.
Снэульв радостно засмеялся в ответ.
– Эта милость достойна конунга! – воскликнул он. – Только не забудь об этом до того, как мы вернемся!
Вышеслав вздохнул. Дорога их была далека, и едва ли они могли надеяться увидеть любезную им всем Ладогу раньше новогодья.
И в Ладоге об ушедших думали не меньше, а даже больше, чем те об оставшихся. Утром за повседневными хлопотами, у очага или за жерновом, в хлеву и в погребе, и вечером в девичьей за пряжей женщины говорили об ушедших мужьях и сыновьях, считали дни и бегали на двор смотреть, как убывает луна. Оддлейв ярл из полюдья должен был вернуться уже скоро, и Ильмера приободрилась, надеясь увидеть мужа.
Когда ждать из похода князя Вышеслава, никто не знал. Загляда с каждым днем все больше думала о Снэульве. За прошедшие месяцы ее любовь окрепла, он казался ей частью ее самой, только рядом с ним она могла быть счастлива. Тоска по нему томила ее, и даже Тормод не находил, чем ее утешить. Он часто слушал ветер в своих драконах и уверял Загляду, что у Снэульва все хорошо, что он приобрел в этом походе даже больше, чем рассчитывал. Загляда верила Тормоду – он доказал верность своего пророческого дара. Но Тормод не мог сказать, когда же Снэульв, наконец, вернется, и нетерпение увидеть его не давало Загляде покоя. Незаметно приблизилось новогодье. Утром самого короткого дня в году Загляда вышла в погреб за сметаной и в сенях столкнулась с Ило. Прижав к груди горшок, она замерла, хмурясь и моргая, чтобы прогнать видение. Но Маленький Тролль вдруг улыбнулся ей, чего прежде никогда не делал, его плутоватое лицо стало мягким и довольным. И Загляда поверила, что это не сон. От счастья у нее ослабели ноги, но тут же она не глядя ткнула горшок на бочку в углу и бросилась обнимать Ило.
– Лилле Тролль! Ты! Правда! Как ты здесь? А другие? – бестолково восклицала она.
Маленький Тролль покорно терпел изъявления ее радости и пояснил, когда она его отпустила:
– А все остальные будут завтра. Князь послал меня предупредить хозяйку.
– Ну, что у вас? – нетерпеливо расспрашивала его Загляда. – Как там? Как Снэульв?
– Все, кто может тебе понадобиться, живы и почти здоровы… Фенрир здоровее всех, если хочешь знать. К нему прочно прилипло прозвище – Побратим Конунга. Висислейв так его полюбил, что почти с ним не расстается. Но это он лучше расскажет тебе сам.
Загляда хотела еще спросить, но запнулась и промолчала.
– Ты хочешь знать, скучал ли он по тебе? – насмешливо и проницательно глядя на нее, спросил Маленький Тролль. – Не знаю – он не говорил о тебе. Но по ночам он долго ворочался, хотя мы всегда ложились спать сытыми и почти всегда в тепле. На холоде он засыпал быстрее. Потерпи только до завтра – и ты все узнаешь от него самого.
– Ой, да ты же есть хочешь! А хозяйке сказать! – сообразила Загляда и потащила Ило в кухню.
Там он попал прямо в руки Арноры, женщины обступили его с расспросами, а Загляда побежала в спальню к Ильмере.
В этот вечер Княщина не скоро угомонилась. Женщины не отпускали Ило и без конца расспрашивали его о поездке. Наутро пора было готовиться к встрече, готовить еду и ночлег на всю дружину. Вся ярлова челядь сбилась с ног, Загляда старалась помогать Арноре, как всегда, но все у нее валилось из рук. И пристальный взгляд Прекрасы неизменно провожал ее: видя, как волнуется Загляда перед встречей с Вышеславом, Прекраса подумала, что не так давно чуть было не дала себя обмануть.
День проходил, воздух засерел сумерками, когда холопы на забороле принялись махать руками и шапками. – Едут! Едут! – вопили они на трех языках.
Сердце Загляды стучало так, словно хотело выскочить. После долгих месяцев ожидания ей не верилось, что огонь на очаге не успеет прогореть, как она, наконец, увидит Снэульва. Ей хотелось бежать куда-то, но не было сил подняться, вихри мыслей и чувств пролетали в ее сознании, каждый миг казался бесконечно долгим. Прожив целую жизнь, Загляда обнаруживала, что за это время успела только раз вздохнуть. Дорога от опушки до ворот Княщины представлялась ей сейчас такой длинной, словно растянулась на десятки верст!
Ильмера, несмотря на уважение к князю, побоялась идти на двор, в шум, холод и толкотню, а осталась в гриднице. Загляда сидела возле нее, обессиленная переживаниями, и обострившимся слухом ловила далекий стук ворот, звон упряжи, скрип множества волокуш и саней и голоса – радостные женские выкрики, которым отвечали мужские голоса гридей Оддлейва и Вышеслава, не звучавшие здесь четыре месяца. Шум подступающей волной заполнил всю Княщину и двор, звук шагов проник уже в сени, в кухню.
За порогом вдруг послышался голос Вышеслава. Загляда вздрогнула, как от удара, – она совсем забыла о нем. Все эти дни она думала только о Снэульве и забыла, что Вышеслав вернется тоже! А встречаться с князем она вовсе не хотела. Вскочив, она бросилась бежать из гридницы в девичью, уже не раз послужившую ей убежищем. Радуясь, что оставила Вышеслава позади, она выскочила на задний двор и устремилась в толпу дружины, выискивая взглядом Снэульва. Перед взором ее двигались фигуры мужчин, одетые в мех, блестящий от снега, их было много, они все в полутьме казались одинаковыми. Но Загляда всем существом чувствовала, что он где-то здесь, где-то близко, вот-вот сейчас она его увидит!
Все пространство заднего двора было занято волокушами с мешками, бочонками, связками шкурок на кольцах из ивовых прутьев. В сумерках везде бился огонь факелов, гриди и челядинцы выпрягали лошадей, таскали поклажу из волокуш в большие амбары. Загляда обшарила взглядом это серое пространство с темными фигурами людей и лошадей, с красными цветками факелов, и увидела – только одного. Его она узнала бы из тысячи, в любую тьму, в метель, словно его освещал луч божественного света.
- Предыдущая
- 92/107
- Следующая
