Когда пробьет восемь склянок - Маклин Алистер - Страница 15

— Была проведена почти такая же процедура, как и в прошлый раз, — продолжал Дядюшка Артур. — Две ночи их держали в уединенном фермерском доме. Всего было достаточно — и еды, и питья, и одеял, чтобы они не замерзли. А проснувшись однажды утром, они увидели, что охранявшие их люди исчезли.

— Зато был применен другой метод при задержании… нашего друга. — Я чуть было не ляпнул «Нантсвилла», но вовремя спохватился — Дядюшке Артуру это бы не понравилось.

— Что же, мы не можем отказать им в изобретательности, Каролина. В первом случае они просто переправили контрабандой своих людей на борт, потом использовали вариант с терпящей бедствие рыбачьей лодкой, далее появился полицейский катер, а потом — яхта, на борту которой лежал человек с острым приступом аппендицита. Я думал, что рано или поздно они начнут повторяться, но на этот раз у них опять нашлось что-то новое. Они захватили корабль ночью. Такое случается впервые. Приблизились к судну на плотах, делая вид, что потерпели кораблекрушение. Они плыли немного впереди, на плотах было человек десять, якобы оставшихся в живых. Море вокруг оказалось залитым маслом, а слабая лампа была единственным маяком. Все было продумано до мелочей. Остальное вы знаете.

— Да, Анабелла. — Остальное я действительно знал. Спасенные люди внезапно проявляли странный вид благодарности к своим спасителям: выхватывали пистолеты, сгоняли команду в одно место и натягивали всем на головы черные мешки, чтобы никто не смог опознать корабль, который появлялся приблизительно через час. Потом в темноте всех переправляли на другой корабль и в каком-нибудь уединенном месте высаживали на побережье. После этого следовал марш в глубь страны, который порой оказывался довольно длительным, пока не добирались до цели, а проще говоря — до тюрьмы. Ею оказывался покинутый дом. Всегда фермерский. И всегда в Ирландии. Три раза на севере, а два раза — на юге. За это время новая команда уплывала на захваченном корабле Бог знает куда. Потом, когда настоящая команда после двух-трех суток безобидного заключения вновь оказывалась на свободе и добиралась до ближайшего телефона, весь мир узнавая о похищении очередного корабля.

— Бетти и Дороти, — спросил я, — были в надежном укрытии, когда команду уводили с корабля?

— Думаю, да, хотя точно не знаю. Подробности, будут переданы позднее. Насколько я знаю, врачи никого не допускают к капитану. — Только капитан знал о присутствии на корабле Бетти и Дороти. — У вас остался сорок один час, Каролина. Что вы успели сделать?

В первый момент я не понял, что он имел в виду. Но потом вспомнил. Черт бы его побрал! Ведь он дал мне двое суток на выполнение задания! И семь из этих сорока восьми часов уже прошли.

— Три часа я спал. — Это он воспримет как напрасную трату времени, так как считает, что его работники вообще не нуждаются в сне. — Потом поговорил с полицией и с одним богатым владельцем яхты, корабль которого находится рядом с нашим. Сегодня вечером мы нанесем ему дружеский визит.

Возникла небольшая пауза.

— Что вы нанесете, Каролина?… Сегодня вечером?…

— Мы нанесем визит. Я и Харриет. Нас пригласили в гости. Выпить по рюмочке и поговорить.

На этот раз пауза длилась несколько дольше. Потом он сказал:

— У вас остался сорок один час, Каролина.

— Да, Анабелла.

— Полагаю, что у вас, несмотря ни на что, душевные силы не подточены?

— Не знаю, все ли так считают, но, с моей точки зрения, все в порядке.

— И вы не растеряли своих качеств? Хотя нет, быть не может — вы слишком твердолобы и… и…

— Тупы?

— Как зовут владельца яхты?

Я назвал. На это ушло какое-то время, потому что имя я должен был зашифровать по его проклятой кодовой книге, да еще впридачу мне пришлось подробно пересказать разговор со Скурасом, а кроме того, сообщить информацию Макдональда о Скурасе. Когда же голос контр-адмирала вновь возник в эфире, он был очень и очень мягок. Поскольку он не мог меня видеть, я позволил себе цинично ухмыльнуться. Даже министрам трудно заполучить приглашение на обед от Скураса, но зато государственные секретари, люди, держащие бразды правления, частенько находили там свои салфетки. Эти секретари у Дядюшки Артура уже стояли поперек горла.

— Вы должны быть чрезвычайно осторожны, Каролина.

— Бетти и Дороти больше не вернутся домой, Анабелла. Кто-то должен за это платить. Я так хочу. И вы тоже. Мы все этого хотим.

— Но ведь это невозможно себе представить. Человек с его положением и богач…

— Прошу меня простить, Анабелла, но я ничего не понимаю!

— Но этот человек! Черт бы вас побрал, Каролина! Мы обедаем вместе. Называем друг друга по имени. Его последнюю жену я знаю. Бывшая актриса. Такой филантроп… Человек, проводящий там пятый сезон. Неужели миллионер станет тратить время и деньги, чтобы воздвигнуть такую декорацию…

— Скурас? — Я употребил код, произнеся это имя с большим удивлением, словно до меня только сейчас дошло, что мне сказал Дядюшка Артур. — Но с чего вы взяли, что я его подозреваю? У меня нет никаких причин.

— Ага! — Конечно, в таком коротком слове трудно выразить удовлетворение, радость, облегчение, но Дядюшке Артуру это удалось без особого труда. — Но в таком случае зачем вы хотите туда пойти? — Если бы нас кто-нибудь подслушивал, то он уловил бы в голосе Дядюшки Артура нотки зависти и был бы прав. Дядюшка Артур имел только одну слабость: он был чудовищным снобом.

— Хочу побывать на его яхте, полюбоваться его разбитым передатчиком.

— Зачем?

— Давайте назовем это предчувствием, Анабелла, не больше.

Особенностью сегодняшнего разговора были длинные паузы. Наконец Дядюшка сказал:

— Предчувствием? Сегодня утром вы мне сказали, что напали на какой-то след.

— Было такое… Кроме того, мне бы хотелось, чтобы вы связались с Главным управлением почтового банка в Шотландии. А потом — с архивами некоторых дневных шотландских газет. Предлагаю «Глазго геральд», «Шоттиш Дейли экспресс» и особенно еженедельник «Обан таймс».

— Ага! — На этот раз облегчения не слышалось, только удовлетворение. — Это уже больше похоже на вас, Каролина. С какой целью?

Я сообщил ему, употребив при этом целую кучу его идиотских кодовых имен, что именно я хочу и почему. Когда я закончил, он сказал:

— Я распоряжусь, чтобы мои люди немедленно, занялись этим. Думаю, что смогу собрать всю информацию, которая вам нужна, до полуночи.

— Тогда она уже мне будет не нужна, Анабелла. Полночь — это слишком поздно. В полночь мне больше вообще ничего не понадобится.

— Не требуйте от меня невозможного, Каролина. — Он пробормотал что-то себе под нос и добавил: — Сделаю все, что в моих силах, Каролина. Давайте договоримся на девять часов вечера.

— На четыре часа дня, Анабелла.

— На четыре дня? — Когда необходимо голосом показать, что собеседник требует невероятного, Дядюшка Артур мог дать мне сто очков вперед. — Ведь это четыре часа! Вы что, совсем спятили?

— Вы можете за десять минут посадить за эту работу десять человек. И двадцать человек — через двадцать минут. Разве найдется дверь, которая бы не открылась перед вами? А тем более — дверь заместителя начальника полицейского управления. Профессиональные преступники убивают не ради собственного удовольствия. Они убивают потому, что должны убивать. Они убивают, чтобы выиграть время. Для них жизненно важен каждый час. А если он жизненно важен для них, то для нас тем более. Или вы думаете, что мы тут имеем дело с профанами, Анабелла?

— Свяжитесь со мной в четыре, — сказал он несколько смущенно. — Постараюсь что-нибудь сделать. Каков будет ваш ближайший шаг, Каролина?

— Отправлюсь спать, — ответил я. — Попытаюсь немного прийти в форму.

— Ну конечно! — ответил он. — Особенно когда нам важен каждый час! Ведь нам нельзя терять время, Каролина! — С этими словами он оборвал связь. В его голосе слышалась горечь. Без сомнения, он был глубоко оскорблен. Но тем не менее Дядюшка Артур может позволить себе спокойно выспаться ночью — конечно, если он не страдает бессонницей. А это больше, чем я мог себе позволить. Я не был ясновидящим, не имел alter ego, но у меня были предчувствия, и такие, что их не запрятать в здании Эмпайр-Стэйт-Билдинг. И они касались «Шангри-Ла».