Бедняга Смоллбон. Этрусская сеть - Гилберт Майкл - Страница 83

- В Волатерру. В поместье между Волатеррой и Монтескадо.

- В поместье профессора Бронзини?

- Да.

- По его приглашению?

- Конечно.

- Когда вы возвращались в Флоренцию, было уже темно?

- Нет. Смеркалось, но темно ещё не было.

- Вы заезжаете в гараж сходу или сдаете задом?

- Обычно задним ходом.

- И в этом случае вы поступили так же?

- Разумеется.

- Сейчас вы поймете, почему я задаю вам эти вопросы, синьор Брук. Въезжая в сумерки в гараж передком, вы могли бы разбить противотуманную фару и не заметить этого, не так ли?

- Мог, но это крайне неправдоподобно.

- Согласен. Поскольку вы сдавали в гараж задним ходом, разбить её в этом случае вы не могли.

- Нет.

- Так когда же, как вы полагаете, она разбилась?

- Понятия не имею.

- Вы проверяли её в четверг?

- Конечно нет.

- Машина стоит в незапертом гараже между вашим домом и домом синьоры Колли.

- Я ничего не заметил. Она, видимо, да.

- Да, она действительно заметила, синьор Брук. Когда в пятницу вечером около шести вывела пса на прогулку. - Он помолчал, ожидая, что Брук вмешается, но тот тоже молчал. - Она всегда восхищалась, в каком дивном состоянии вы поддерживаете машину. Будь фара разбита - не треснувшая, а помята и разбита, как сейчас, - уверяет, она бы уж это точно заметила.

- Теперь все ясно.

Риссо недоуменно переспросил:

- Что ясно, синьор Брук?

- Фару кто-то разбил уже после шести. Дети Колли вечно играют посреди улицы. Я уже жаловался их матери, но разумеется, она не может запереть их на весь день дома.

- В пятницу вечером дети Колли были в кино.

- Я не говорил, что это именно они. Там носится уйма детей.

- Вам не кажется странным, что никто из ваших соседей в тот вечер ничего не видел и не слышал? Но пойдем дальше. Вы утверждаете, что в тот вечер отправились на встречу с кем-то, кто не пришел. И вы его подождали, потом развернулись и поехали домой.

- Да.

- Вы можете сообщить, с кем намечалась встреча?

Брук, подумав, ответил: - Полагаю, он здесь не при чем.

- Значит, вы отказываетесь дать нам такую информацию?

Еще немного подумав, Брук сказал: - С такой формулировкой я не согласен. Я не отказываюсь, но считаю, что это не относится к делу.

- Решать, относится информация к делу или нет, предоставьте нам.

- Пожалуйста, - сказал Брук. - Я должен был встретися с Мило Зеччи.

Если он ожидал какой-то реакции, то был разочарован. Похоже, прокурора это вовсе не удивило.

Длинная кавалькада машин с черными атласными накладками на фарах, с черными бантами на ручках и с черными кокардами на «дворниках» тянулась по Виа дель Арте делла Лана, направляясь к собору Сан Микеле.

Капитан Комбер пришел заранее и стоял у входа в собор. Он насчитал пятнадцать машин. Никто не знает всех своих родственников, пока не умрет. В молодости похороны - тоска, в зрелом возрасте - шутка, но когда человек стареет, каждые похороны становятся репетицией его собственных. Тем временем подъехало ещё полдюжины машин.

Капитан не учел, что семейство Зеччи не было изолированной ячейкой из трех человек, а входило в сложный организм, многолетний матриархат, вросший своими корнями глубоко в почву Кампаньи. Преобладали тут женщины - гордые, самоуверенные и величественные, все как одна в траурных туалетах, переживших уже десятки таких событий. Сопровождали их расстроенные загорелые мужья и стайки чисто вымытых детей. Этот день принадлежал женщинам.

В первой машине сидела Аннунциата с Тиной, только вдвоем. С момента отъезда из дому Аннунциата не закрывала рта, и этот поток слов был настолько невероятен, что Тина начинала беспокоиться. Молчание матери или её слезы были бы ей милее чем это горячечное настроение.

- Если мы будем так тянуться, - сказала Аннунциата, - опоздаем в церковь и все пойдет вверх ногами.

- Мы поздно выехали, потому что ты заставила меня все запирать, даже мастерскую.

Неужели ты думаешь, что к нам кто-то вломится, пока мы будем на кладбище?

- Обычный вор - нет.

- Кто тогда?

- Диндони, разумеется. Он все время пытается попасть в дом. В наш дом! Он что, думает, если Мило нет, так он станет его?

- А он не сказал, что ему нужно?

- Вначале пришел выразить сочувствие. Очень надо! Потом явился насчет счетов, которые нужно оплатить. Я ответила, что не время говорить о деньгах. В третий раз влез в дом через кухню, когда думал, что меня нет. На счастье я вернулась и поймала его. Кто знает, куда бы он совал свой вонючий нос!

С тех пор я все запираю.

- Но теперь он не сможет ничего сделать. Будет в церкви.

- Разумеется. Он в предпоследней машине. С поминками все в порядке?

- В сотый раз говорю тебе, что да! - не выдержала Тина. - Синьор профессор все взял на себя. С кладбища поедем в ресторан, там уже заказали и зал, и все остальное.

- Он заботился о Мило, когда был жив, - сказал Аннунциата, - не забывает и после смерти.

Собор был полон, поскольку прибыли общины и резчиков, и мраморщиков, и даже община столяров прислала свою делегацию. Флорентийские коллеги явились все до единого. Капитан чувствовал, что это неспроста. Его преследовала фраза, вычитанная в газете: «Английский водитель оставил его умирать». Сборище в церкви походило на демонстрацию - тихую, но угрожающую.

Гроб стоял на черном катафалке в глубине собора. Вот появилась семья. Головы повернулись к Аннунциате и Тине, занявшим места в первом ряду. Тина увидела капитана и слабо ему улыбнулась.

- Вечный покой пошли ему, Господь!

В соборе было душно. Пламя свечей трепетало, как отлетавшие души.

- Пусть вечный свет Господен озаряет его!

Почему христианская церковь превращает в такой унылый обряд то, что кто-то меняет земное существование на жизнь вечную, которая по её же утверждению гораздо краше и счастливее? Этруски делали лучше. Они прощались пиром и танцами, и отправляли в путь с едой и питьем и всем необходимым.

- Будь славен наш Господь в Сионе…

В первом ряду что-то произошло, Аннунциата беспомощно пыталась встать. Опираясь на руку Тины, кое-как доковыляла к маленьким боковым дверям. Все повернули головы, но священник невозмутимо продолжал службу; ему была доверена душа умершего, чувства живых и их слабости его не интересовали.