Чернушка и Солнечный зайчик (СИ) - "atat" - Страница 14

– И такое возможно. Ведь у нас сейчас творческий процесс, и мы восприимчивы буквально ко всему. Любая залетевшая в голову мысль рассматривается чуть ли не как ключевая.

Мужчина снова сел и откинулся на спинку дивана. Сидящая к нему вполоборота Фима, задумчиво грызла колпачок ручки.

– Скажите, Лавард, а не может так случиться, что в самой истории вашего создания кроется какой-нибудь сюрприз?

– Сюрприз? О чем вы, Фаина Аркадьевна?

– Я о том, что ведь неизвестно, кто вас создал, для каких целей. Вообще ничего.

Лавард только вздохнул и склонил голову на мягкое плечо Фимы.

– Вы правы, Мастер, эта часть моего существования вполне может скрывать неизвестное. Хочется, что бы оно оказалось добрым или, по крайней мере, не очень злым.

Фима согласно кивнула и вернулась к записям.

И вот сейчас, лежа в теплой постели, Лавард снова и снова прокручивал в памяти вчерашний разговор. Его размышления и тишину квартиры нарушил звонок телефона. Из кухни послышались торопливые шаги Фимы, а затем тихий голос:

– Да, я. Здравствуй, Семеныч… Зачем? Ой, ну, это же просто недоразумение, зачем протокол?.. Порядок?.. Я к нему никаких претензий не имею, пусть живет, как хочет… Уже составили?.. Ну, хорошо, Семеныч, я подойду. А можно завтра с утра, мне на прием к врачу, а заодно и к тебе заскочу? Хорошо, договорились… А его зачем?.. Свидетелем? Да ты что, Семеныч, он же иностранец… Положено?.. С документами?.. Хорошо, до завтра.

Фима не замечала, что стоит, тупо глядя в стену напротив и похлопывая трубкой по ладони. Из задумчивости вывел тихий голос над ухом:

– Что-то случилось, Фаина Аркадьевна?

Женщина брякнула, наконец, трубку на аппарат и обернулась.

– Случилось, Лавард. Завтра нам обоим нужно идти в отделение милиции подписывать протокол о правонарушении.

– А разве мы что-то нарушили?

– Не мы, а тот пропойца с дохлым псом.

– Ну и что тут такого? Сходим и подпишем.

– Понимаете, Лавард, вся загвоздка в том, что у вас нет документов, а без них вы здесь вообще не имеете права ничего сделать. Это вообще считается противозаконным – не иметь документов.

– А разве вы не можете мне их сделать, как меч, например?

– Могу, но не уверена, что сделаю их правильно. Там ведь не только форма, качество, серийные номера, там еще печати стоят, штампы и тому подобное, чего я в глаза никогда не видела. Так что это отпадает.

– Тогда что нам делать?

– Делать? – Фима задумалась, а потом, тряхнув головой, заявила: – Переселять вас.

– Куда? – не понял мужчина.

– В Маврию, конечно, куда же еще?

Серые глаза распахнулись, мужчина часто задышал.

– Так скоро?

– А что? В принципе, я почти закончила, остались мелочи. Не бойтесь, за день я все сделаю.

– Я не боюсь. Точнее, боюсь, но не того, что не успеете, а расстаться с вами, Мастер.

– Какие пустяки, Лавард, – приняв решение, Фима повеселела, – мы ведь не навсегда расстаемся, а на время. Вам нужно только добраться до замка, а там я вас встречу.

– Какого замка? – не понял мужчина.

– Ой, чуть не проболталась, – Фима хлопнула себя ладонью по губам. – Короче, Лавард, все будет хорошо, не волнуйтесь. Давайте лучше позавтракаем, а то времени уже много. Потом столько еще работы предстоит.

Мужчина кивнул и пошел переодеваться и убирать постель. Он гадал, как же Мастер все это проделает, и получится ли задуманное. Сердце не хотело успокаиваться, оно словно предчувствовало, что впереди не все будет так гладко, как хотелось бы.

========== Часть 2. “Ник”. Глава 1. ==========

Полутора годами ранее.

– Сто-ой! Подождите!

Карина бежала к остановке, от которой, мигая фарами, отъезжала маршрутка. Было скользко, и вероятность упасть и расшибиться стремилась к бесконечности. Но девушка, сноровисто семеня в самых опасных местах, успешно сокращала дистанцию между собой и ненавистным такси. Почему ненавистным? Да потому что оно каждое утро отправлялось на двадцать секунд раньше, чем Карина успевала дойти до остановки, поэтому девушке всегда приходилось его догонять.

Вообще-то, можно было подождать следующее, но тогда пойдет прахом план встретиться с очень привлекательным молодым человеком, ездившим тем же маршрутом. Карина заприметила его где-то с месяц назад. Как всегда, еле успев, вскочила в салон и бухнулась на сидение. Торопливо поправив растрепавшиеся волосы, равнодушно окинула взглядом тесное пространство. Как всегда, одни и те же унылые лица. Будто все до одного пассажиры маршрутки минуту назад получили известие о смерти богатого родственника, завещавшего все свои миллионы сиротскому приюту. Сегодня пассажиры были немного возбуждены. Интересно, почему?

Причина общего возбуждения сидела напротив. Это был красавец, неизвестно каким ветром занесенный в это утреннее такси. Карина обшарила жадным взглядом незнакомца с головы до ног. О приличиях девушка забыла напрочь. Сидевшая рядом с красавцем женщина бальзаковского возраста, похоже, также чувствовала себя малость не в своей тарелке.

Мужчина действительно был хорош. Свободно расположившись на сидении, постукивал пальцами по папочке, лежащей на коленях. Равнодушный взгляд серых глаз был устремлен куда-то мимо уха Карины. Эти глаза видели что-то свое и совершенно не замечали окружающее. Черные блестящие волосы рассыпались по плечам. Несмотря на кажущийся беспорядок, пряди лежали довольно живописно. Одна из них, выбившись из прически, свесилась, перечеркнув высокий лоб. Правильные черты лица, черные брови и небольшая бородка не оставляли случайным попутчикам ни шанса отвлечься на свои мысли. Мужчина притягивал чужое внимание словно магнитом.

Карина судорожно сглотнула и очнулась от мечтаний, в которых она, запустив пальцы в шелковистую роскошь волос, уже собиралась поцеловать незнакомца. Девушка завелась настолько, что, забыв приличия, попыталась прижаться коленом к ноге мужчины. Дрогнувший уголок губ незнакомца дал понять, что все ее мысли написаны на лице и успешно прочитаны.

Карине сделалось досадно, будто у нее отняли дорогую вещицу, с которой она забавлялась. Лицо покраснело и теперь мало отличалось цветом от волос: в силу своего характера Карина красила волосы в почти красный цвет. На ярком свету ее пышная прическа напоминала огромный факел. Через три остановки мужчина вышел, и в салоне словно свет выключили. Не в силах снова смотреть на скучные лица пассажиров, девушка отвернулась к окну.

С того самого утра началось падение Карины. Падение не в смысле потери девственности или морального разложения, а падение человека. Девушка и раньше не отличалась строгостью нрава, а даже наоборот, слыла противницей морали, делая все наоборот. Если родители требовали от нее послушания, в ответ слышали смех. Какое послушание? Да кому оно нужно? Надо брать от жизни все, пока дают бесплатно. Карине было плевать на причитания матери и выговоры отца. Кого они могут чему-то научить, эти слабаки? Всю жизнь вкалывали за гроши, чего-то там копили, ремонтировали, перешивали. Глупости это и маразм! Кругом столько всего заманчивого, нужно только руку протянуть и взять. Разумеется, требовалась какая-то плата, но не деньгами.

Девушка очень рано, еще со школы, стала спать с мужчинами. Родители и учителя просто допекли своим морализмом, и Карина избавилась от своей девственности, как от чего-то ненужного и мешающего. Назло всем этим святошам. Обладание броской внешностью давало возможность перебирать поклонников, словно яблоки в корзине. Не понравился – вон, пожадничал денег – туда же, пытался верховодить – даром не нужен. Карина никогда никого из них не любила и чужие чувства к себе самой воспринимала как подтверждение собственной значимости и неотразимости, что было ее истинным богатством. Чем больше вокруг нее толпилось мужчин, тем богаче казалась Карина себе самой.

Девушка чувствовала себя состоятельной не только в моральном плане, но и в материальном. То, что не могли ей дать небогатые родители, с лихвой восполняли поклонники. И плевать, что о ней плохо говорили, зато у нее есть все, а будет еще больше. Девушка благодаря своей неотразимости, а главное – доступности, практически ни от кого не получала отказа. Карина была самой настоящей хищницей. Если она положила на кого-то глаз, то парня можно было считать ее очередной игрушкой. Острые красные ногти, словно когти огненного демона, вцеплялись в жертву, и та оказывалась в сладком плену до тех пор, пока из нее не будут выпиты все соки. А потом счастливчика ожидала помойка.