Виктор Тихонов творец «Красной машины». КГБ играет в хоккей - Раззаков Федор Ибатович - Страница 38

– Все нормально, обо всем договорился. Андрей сведет тебя с твоим коллегой – журналистом Ильей Кустаревым. Правда, как вы с ним поладите, это уже твоя забота. Но я тебе советую действовать осторожно: про то, что ты приехал нарыть на Александрова компромат Кустареву лучше не говорить. Скажи, что хочешь написать нечто вроде панегирика, опровергающего статью в «Советском спорте».

– Спасибо за совет, Игорь Дмитриевич, – поблагодарил Красовский главреда и в этот самый миг услышал объявление о начале посадки на рейс до Усть-Каменогорска.

Старший следователь московской прокуратуры Мария Кондрашина, прижимая к уху телефонную трубку, внимательно слушала рассказ врача Первой градской больницы, куда вчера вечером была доставлена Анжела Белова:

– У девушки тяжелая черепно-мозговая травма и она до сих пор пребывает в состоянии глубокой комы.

– Что это значит?

– Больная находится в бессознательном состоянии, у нее отсутствуют какие-либо реакции на внешние раздражители.

– Какие прогнозы? – спросила Кондрашина.

– На данный момент делать какие-то выводы еще рано. Глубокая кома – это наиболее опасная разновидность. Поэтому случиться может всякое.

– Но если исходить из оптимистических прогнозов, то сколь долго такое состояние может продлиться?

– Обычно состояние комы длится несколько недель, но бывают случаи, когда она продолжается несколько месяцев или даже лет. В нашем случае давать какие-либо прогнозы еще рано – слишком мало времени прошло.

Поблагодарив доктора, Кондрашина положила трубку на аппарат.

После чего взяла в руки листок, который был обнаружен в кулаке пострадавшей – на нем ее рукой был написан номер телефона армейской базы в Архангельском. Судя по тому, что рассказали коллеги Анжелы по работе – девушка собиралась позвонить из телефонной будки своему приятелю, хоккеисту ЦСКА Борису Александрову, но угодила под колеса какого-то лихача. Получалось, что ее знакомый до сих пор находился в неведении относительно судьбы своей знакомой. Поэтому Кондрашиной предстояло самой дозвониться до него и сообщить о случившемся. Следователь снова потянулась к телефону, но в этот миг дверь в ее кабинет отворилась и в помещение вошел ее молодой коллега и помощник Артем Некрасов.

– Мария Сергеевна, только что гашники обнаружили на Ленинских горах тот самый «Жигуленок», который сбил Белову, – сообщил радостную новость вошедший.

Про то, что девушку сбил автомобиль марки «Жигули» зеленого цвета сообщил сегодня утром свидетель – мужчина, который в тот вечер выгуливал собаку. Наезд произошел фактически на его глазах в тот самый миг, когда он возвращался со своим четвероногим питомцем домой. Этот же свидетель успел запомнить и две последние цифры на номере «Жигуленка» – 07. Получив эту информацию, следователи поделились ею с гаишниками, которые по своим базам данных стали «пробивать» разыскиваемый автомобиль. Кондрашина была уверена, что к концу дня эти поиски обязательно должны были увенчаться успехом. Но, как выяснилось, все произошло гораздо раньше.

– Преступник бросил автомобиль на набережной, а сам скрылся в неизвестном направлении, – продолжил свой доклад Некрасов. – Но главное не это, Мария Сергеевна.

Молодой следователь сделал паузу в своем рассказе, по которой Кондрашина поняла – за ней скрывается нечто серьезное. И она не ошиблась.

– В багажнике «Жигуленка» был обнаружен труп мужчины приблизительно 25–30 лет. Документов при нем не оказалось, поэтому его личность еще не установлена. Но к делу уже подключились наши коллеги из «убойного» отдела МУРа.

Услышав эту информацию, Кондрашина сложила бумажку с телефоном армейской базы вчетверо и спрятала во внутренний карман пиджака до следующего раза. Сообщение, которое она услышала, вносило новый поворот в обычное, казалось бы, дело о наезде.

– Каким образом расправились с жертвой известно? – спросила женщина у своего помощника.

– Мужчину задушили с помощью удавки.

– Данные на владельца автомобиля пробили?

– Это некий Александр Логунов. Кстати, личность весьма известная – это хоккеист московского «Спартака», бывший игрок сборной СССР. Ребята из МУРа поехали к нему, а я направился прямиком к вам.

– Адрес Логунова при тебе?

Вместо ответа Некрасов приложил ладонь к груди, к тому месту, где на его пиджаке был карман. Кондрашина поднялась со стула, но в это время на столе зазвонил телефон. Подняв трубку, женщина преобразилась – ее лицо, секунду назад сосредоточенное, мгновенно смягчилось.

– Зайка, ты уже дома? – спросила женщина, после чего коллега догадался, что его начальнице позвонила дочка-школьница. – Как все прошло, нормально? Диктант был? Хорошо, дома поговорим. Садись обедать – макароны и котлеты найдешь в холодильнике. А потом сразу за уроки. Я приду и проверю. Ну пока, целую.

Положив трубку, Кондрашина первой вышла из кабинета.

Спустя час они уже были на месте – в доме по улице Брянской, недалеко от Киевского вокзала, где проживал Александр Логунов. Как выяснилось, в момент прихода инспекторов МУРа он был дома и пребывал в не самом презентабельном виде – у него было помятое лицо, взлохмаченная шевелюра, а изо рта несло, как из винной бочки. Помимо него в квартире находились двое муровцев и двое сотрудников местного отделения милиции – инспектор утро и участковый. Командовал всем старший инспектор МУРа капитан Алексей Игнатов, которого Кондрашина знала.

Выйдя с ним на кухню, женщина спросила:

– Чем порадуешь?

– Пока особо нечем. Этот бухло утверждает, что весь вчерашний вечер и всю ночь проспал в своей квартире и никуда не отлучался.

– Думаешь, врет?

– Говорит, вроде, натурально, – пожал плечами Игнатов. – Выглядит тоже. Но вот, как было на самом деле, предстоит выяснить.

– Приведи его сюда, я с ним сама поговорю, – попросила Кондрашина.

Муровец подчинился и спустя несколько минут за кухонным столом уже сидел хозяин квартиры. Следователь расположилась напротив.

– Вы знаете, что в багажнике вашего автомобиля был найден труп мужчины? – без всяких предисловий спросила Кондрашина.

– Знаю, ваши коллеги меня уже обрадовали.

– А радоваться нечему – дело серьезное. Если вы не сможете доказать, что вчера вечером, в районе восьми часов вечера, вас не было за рулем вашего «Жигуленка», вас ждет суд и суровое наказание. На вашем автомобиле был также сбит человек, жизнь которого сейчас находится в опасности. Сами понимаете, что это не шуточки – труп и наезд на человека, которого вы, или тот, кто был за рулем, оставили без помощи.

– Я не дурак и все понимаю. Но я еще раз объясняю: меня за рулем не было, про труп я тоже ничего не знаю. Я со вчерашнего утра «квасил» вот в этой квартире и уже часов в шесть вечера вырубился. Вы можете сами посмотреть – у меня вся комната уставлена винно-водочной посудой, которую мы вчера опустошали.

Кондрашина подняла глаза на стоявшего в дверях Игнатова – тот взглядом показал, что хозяин квартиры не врет в последнем своем утверждении.

– Хорошо, а кто такие эти «мы», с кем вы почти весь день, как вы говорите, «квасили»? – возобновила допрос Кондрашина.

– Не знаю, я с ними на Киевском вокзале познакомился. Утром выскочил в магазин за бухлом, ну, и сошлись на почве моего узнавания.

– А вы у нас кто? – спросила Кондрашина, хотя предварительной информацией о личности допрашиваемого уже обладала.

– Хоккеист – играю за основу «Спартака», раньше играл и за сборную.

– А сейчас, стало быть, уже не играете?

– Ну, если ее тренеры меня даже во второй состав включать перестали…

– Поэтому вы и решили, как это у вас говорится, забухать?

– Что-то вроде этого, – по губам хоккеиста пробежало подобие усмешки.

– Каково было число ваших новых знакомых?

– Двое. Вернее, сначала было двое, а потом к ним добавилась еще и девушка.

– Она была с ними?