Виктор Тихонов творец «Красной машины». КГБ играет в хоккей - Раззаков Федор Ибатович - Страница 33

– Хорошо, оставьте ваши бумаги, я их обязательно посмотрю, – и Андропов опустил карандаш в специальный пенал на столе, показывая тем самым, что разговор окончен.

После побед рижского «Динамо» над одноклубниками из Москвы (4:1) и «Крыльями Советов» (6:2) Тихонов решил один день сделать разгрузочным – посвятил его своим блокнотам. Их у него накопился целый шкаф – толстых записных книжек, где он расписывал практически каждый день: все физические упражнения, которые делали его игроки, схемы прошедших и предстоящих поединков, диаграммы физических кондиций игроков и многое-многое другое – вплоть до того, какие вопросы поднимались на собраниях команды. А после каждого матча Тихонов обязательно записывал в блокнот, что получилось в игре, а что, наоборот, пошло вопреки тому, что он задумывал.

Сидя в своем кабинете, дверь которого были слегка приоткрыта, Тихонов слышал, что происходило в гостиной. Там работал телевизор «Рубин», который по вечерам любила смотреть жена Татьяна. Сына Василия дома не было – он с приятелем из его же команды «Латвияс Берз» отправился к кому-то в гости. Звук телевизора мешал Тихонову сосредоточиться, поэтому он встал со стула, чтобы прикрыть дверь. Как вдруг речь, доносившаяся по трансляции, заставила его не закрыть дверь, а, наоборот, открыть ее настежь и шагнуть в гостиную. В эфире показывали какой-то черно-белый фильм о войне. На экране советские солдаты ловили у поезда мальчишек, которые собирались сбежать на фронт.

– Танюша, что это за фильм? – спросил у жены Тихонов.

Но ответа не последовало – супруга мирно спала, сидя в кресле, приставленном поближе к телевизору. Тогда Тихонов взял с тумбочки рядом с ночником газету «Ригас балсс» и прочитал в телепрограмме название киноленты: «Мальчишки ехали на фронт». Не сводя глаз с экрана, Тихонов присел на диван и просидел неподвижно весь фильм, по ходу сюжета предаваясь воспоминаниям, относящим его к временам собственного военного детства, когда он точно так же, как эти мальчишки из фильма, сбежал однажды на фронт.

Почти все лето 1943 года Слава Тихонов и его друзья слушали по репродуктору сообщения Юрия Левитана о боях на Курской дуге. А когда в один из дней диктор сообщил, что советские войска разгромили немцев, Слава решил… сбежать на Курскую дугу, чтобы собственными глазами взглянуть на тот разгром, о котором так торжественно объявил Левитан. Но бежать одному было несподручно, поэтому Слава подбил на это дело своего приятеля – Вальку Полякова из параллельного класса. Вдвоем они приехали вечером на Курский вокзал и с подножки последнего вагона забрались на крышу, отходящего от платформы поезда. Однако в Туле их заметили милиционеры и после недолгой погони сопроводили в отделение. Объяснения стражам порядка, почему они забрались на крышу и куда ехали, не требовались – таких мальчишек, едущих на фронт, они снимали почти с каждого поезда чуть ли не ежедневно. Милиционерам нужно было только одно – узнать, откуда прибыли в их город эти двое беглецов.

Слава и Валька сидели в тесной комнате на стульях у раскрытого настежь окна, а грузный милиционер записывал их адреса в толстую амбарную тетрадь. Несмотря на открытое окно, в помещение было душно, отчего милиционер то и дело отвлекался – наливал из графина в ладонь воду и обтирал себе шею и грудь. После чего продолжал писать. Пока он это делал, Славка легонько толкнул Вальку кулаком в бок. После чего кивнул на распахнутое окно: мол, сиганем – только нас и видели. Валька согласно кивнул головой.

Поскольку ближе всего к окну сидел Славка, ему первому и пришлось сигать. А Валька рванул следом. Но если Славка ловко спрыгнул с подоконника, то его другу не повезло – он подвернул ногу и встать на нее уже не смог. Славка застыл в двух метрах от него, надеясь, что друг поднимется, но Валька, обхватив ногу руками, закричал во все горло:

– Беги, Славка! Беги!

И Славка побежал, подгоняемый ревущим на станции паровозным гудком – это от платформы отходил поезд на Курск. Беглец успел догнать последний вагон и вскочил на подножку. После чего ловко вскарабкался на крышу и, схватившись за трубу, смотрел на то, как возле отделения двое дюжих милиционеров уносили на руках его друга. Впереди его ждал обратный путь домой.

Когда поезд подъезжал к Мценску, Славка издали заметил, как по платформе вышагивают трое милиционеров. Судя по всему, это тульские стражи порядка успели по телефону предупредить местных коллег, что к ним на крыше поезда едет беглец. Поэтому мальчишка слез с крыши на подножку, а когда поезд начал торможение, спрыгнул на землю по другую сторону от платформы. И бросился бежать через пути вперед – прямо по движению поезда. В это время из ящика, находящегося под вагоном, высунулась рыжая голова пацана, примерно одного возраста со Славкой.

– Ты от кого бежишь? – спросила рыжая голова.

– От мильтонов, – честно признался Славка. – Они облаву устроили. Будешь в ящике сидеть, они и тебя найдут.

После этих слов мальчишка выпрыгнул из своего укрытия и пристроился сзади за Славкой. В это время поезд остановился и они услышали за спиной трель милицейского свистка. Поняв, что их заметили, они добавили прыти. На их счастье, впереди, с соседней ветки, отправлялся товарный состав. Догнав его, они запрыгнули на подножку одного из вагонов и только здесь облегченно перевели дух. Теперь догнать их было уже трудно.

Когда товарняк набрал скорость, мальчишки познакомились. Нового напарника Славки звали Ванькой. Он ехал из Тулы на ту же Курскую дугу, что и его компаньон. На Ваньке была серая линялая рубаха с оторванной верхней пуговицей, штаны, закатанные почти до колен и кепка, которая была ему явно велика. Это сразу отметил Славка и спросил:

– Кепку стырил у кого-то?

– Сам ты стырил – это отцовская, – последовал ответ. – Единственное, что у меня от бати осталось. Чуть подрасту, как раз впору будет.

– А он где – на фронте?

– Погиб под Ельней, – ответил Ванька.

– А у меня под Сталинградом, – вздохнул Славка.

И они замолчали, думая каждый о своем.

По ходу дела им пришлось еще трижды пересаживаться на разные поезда, однако в облавы они больше не попадали. И на следующий день добрались-таки до района недавних боев – до поселка Поныри, что в нескольких километрах от Курска. Там они сошли и, расспросив двух местных старушек, пешком направились к району, где всего несколько недель назад шли кровопролитные бои. Увиденное там поразило их до глубины души – все окрестности, где проходили сражения, были заполнены подбитыми танками – как немецкими, так и советскими. Мальчишки лазали под ними, надеясь найти оружие. Но, судя по всему, здесь до них уже успели изрядно поработать трофейщики – оружия найти не удавалось. И только под вечер Ваньке повезло – он увидел под разорванным гусеничным траком дуло немецкого «вальтера». На удачу, пистолет был абсолютно исправен и в его обойме даже было несколько патронов. Славку накрыла волна зависти к спутнику, однако вида он не подал. Подержав пистолет в руке, он вернул его приятелю. Тот засунул оружие в брюки, прикрыв рубахой. Могли ли они подумать, что уже спустя час этот «вальтер» заговорит?

Они возвращались в Поныри, когда на дороге их окликнул чей-то голос. Это был низкорослый мужик, в мешковатом пиджаке и с залысинами на голове.

– Куда топаем, пацанва? – спросил он, смачно сплевывая себе под ноги.

– Туда, – ответил Славка, показывая в сторону Понырей.

– А на поле чего делали?

– Танки смотрели.

– Вы местные? – продолжал допытываться мужик.

– Приезжие, – это уже Ванька.

– Что-то кепка тебе великовата, – заметил мужик и одним движением сорвал головной убор с мальчишки и водрузил его себе на лысину. – А мне в самый раз.

– Дядь, отдай, это отцовская, – попросил Ванька.

– А где твой батя?

– На фронте погиб.