Свет и Тень (СИ) - "ASTORIS" - Страница 48

— Нет-нет, господин путник, я согласен! — Румз не был дураком и прекрасно знал, к чему может сейчас привести торг с видуном: этот уедет, а следующий может прибыть лишь на пепелище. А Альк прекрасно понимал, что наместнику некуда деваться.

Засуха в этой части страны стояла ужасная: с самой середины весны не упало ни капли дождя с раскаленных небес. Посевы погорели, ближайшая река практически пересохла. То, что городу и окрестным вескам грозит голод в ближайшую зиму, не подлежало и тени сомнения. Казалось, хуже быть уже не может. Но Сашию мало было для полного счастья. Две недели назад поднялся жуткий ветер из степей, с запада, горячий и злой. Всё, что не высохло, досохло за неделю.

А потом начались пожары.

Сначала сгорела веска, вешек на пятьдесят западнее города, причём сгорела подчистую, в головешки, не уцелел почти никто из жителей.

Следом огонь перекинулся на лес. Долго тлела подстилка, с переменным успехом сдерживаемая весчанами с лопатами, а потом пал поднялся выше, на сосновый бор. И хотя до Зайцеграда было ещё далеко, наместник забил тревогу. Ветер, нагулявшись, слегка стих, но хорошо просушенная ветром и солнцем древесина и так уже прекрасно горела, неизменно приближая пожар к городу, за последние годы разросшемуся и подступившему к лесу чуть ли не вплотную. Полыхнуть могло со дня на день, тем более, что несильный, уже ставший ласковым ветер нёс с собой запах гари, что не добавляло хорошего настроения ни наместнику, ни горожанам.

Немудрено, что путник был на сегодня единственной надеждой города, и никто не собирался на нём экономить.

— Итак, я вас слушаю, — произнёс он и, не мигая уставился на Румза Косого жёлтыми глазами.

— Я хотел бы узнать, скоро ли пойдёт дождь? — начал наместник.

Альк подумал, пожал плечами и равнодушно ответил.

— Не раньше конца лета. Раз.

— А… ветер не стихнет?

— Нет. Два.

— Может быть, направление поменяет?

— Нет. Три.

— О, Хольга, что же делать?.. А если свалить ближайшие к городу деревья, это поможет?

— Ненадолго. Четыре.

Альк отвечал на вопросы, одновременно думая, кто посадил эту образину и идиота на такой ответственный пост? Ведь если здесь так ждали путника, могли бы подготовиться к его приезду заранее, продумав, что спрашивать стоит, а что — бесполезно, какой вопрос выбросить, а каким заменить сразу несколько. Да любой весчанин поступил бы мудрее! Сам ведь себе, идиот, расходы увеличивает! Но если врать Румзу у Алька и в мыслях не было, то и облегчать ему задачу — тоже. Моральный ущерб за один весьма неприятный случай.

За то, что это косое недоразумение так и не поплатилось кое за чью смерть…

— Может, объявить переселение? Это поможет? — продолжал тем временем наместник.

— Поможет, только как вы себе это представляете? Это ведь не веска, а большой город. Народ наверняка не согласится, — дал пояснение путник. — Двадцать два и двадцать три.

Румз про себя выругался, отметив внимательность белокосого: не запутаешь!

— А корона может нам помочь? — безнадежно спросил наместник.

— О чём вы раньше думали? Теперь уже вряд ли. Если только…

— Что?

— Пепелище расчистить. Двадцать четыре.

Повисла тишина.

— Так что же делать? — пролепетал наместник, забыв пялиться на Алька и схватившись за голову.

Путник холодно, самодовольно и как-то по-волчьи улыбнулся.

— Ясное дело — дорогу менять. Кстати, можно было и сразу догадаться. Двадцать пять, — с удовольствием припечатал он.

— Нет, но это уже не счита-а-ается! — по-бабьи взвыл наместник. — У вас вообще совесть есть?

— Нет. Двадцать шесть.

Румз открыл рот, но Альк, отсмеявшись, смягчил приговор.

— Ладно, шучу по поводу последнего. Двадцать пять, — он снова, не мигая уставился на наместника. — Ну что, дорогу меняем?

Румз Косой вздохнул, прикинул ущерб от пожара, соотнёс его с затратами на путника – эх, хорош, стервец, как с картинки! — и махнул рукой, соглашаясь.

— Тогда… — Альк подумал немного — не над вероятностями. Их он давно уже знал. — Примерно два к девяносто семи. Довольно трудный случай, вполне могу погубить «свечу». Так что за всё про всё — сто пятьдесят златов.

— Господин путник, я уже и не знаю…

— Или двадцать пять сейчас — и счастливо оставаться, — он снова посмотрел в глаза Румза, не мигая.

— Согласен, — со вздохом произнёс наместник.

— Деньги вперёд, — Альк протянул руку ладонью вверх в таком царственном жесте, что наместнику на щепку показалось, будто он не у себя в кабинете, а на аудиенции у его величества.

Пришлось Румзу, скрепя сердце, расстаться с деньгами.

— А если не получится? — попытался возражать наместник, с тоской глядя на златы, исчезающие в кошельке саврянина.

— Получится, — заверил путник.

И в этот момент дверь наместничьего кабинета распахнулась, впустив стройную, черноволосую девушку, увидеть которую здесь, да ещё и в таком виде Альк не ожидал, не смотря на все подсказки дара. На ней было надето что-то такое, что раньше можно было представить разве что на цыпочках из курятника: рубаха с коротким рукавом со шнуровкой почти до пупа спереди и облегающие штаны длиной до колена, всё в светло-зелёных тонах. Косы, её чёрные косы, как всегда перевязанные веревочками, отросли ниже ягодиц и были сцеплены друг с другом чем-то блестящим. А раньше она не носила побрякушек…

— Добрый день, господа, извините, что без приглашения и без стука, — начала она. Голос тоже был другой — не стало девичьей звонкости. И смотрела она словно сквозь собеседников — не отводила глаз, не опускала их долу, но всё равно, словно не видела, с кем разговаривает. В первый миг показалось — может, не узнала? Но тут же стало понятно: узнала, просто восторгов по этому поводу не испытывает.

Из-за двери на наместника испуганно смотрел его поверенный:

— Я пытался её остановить, господин… — начал оправдываться он. Господин Румз лишь зло махнул на него рукой — иди отсюда! Затем слегка скривился, как от зубной боли. Женщин он терпеть не мог, а путниц, тем более сразу с двумя клинками — подавно.

— Слушаю вас, госпожа путница, — кисло произнес он.

— У меня дело к господину Хаскилю. Поручение его величества, — Рыска подошла к столу и швырнула перед наместником тсарскую грамоту, кивнув на Алька.

Румз лишь метнул взгляд на грамоту. Не она его теперь интересовала. Он думал о другом — о событиях десятилетней давности. О бесследно исчезнувшем из тюрьмы саврянине… О том, что этого путника он уже когда-то где-то видел. И девушку — тоже. И фамилию Хаскиль слышал…

То, чем теперь Румз мог заплатить за свои действия, было намного хуже пожара. Можно было вполне лишиться не только своего поста, но и головы.

Что господа путники его помнят, сомнений у наместника не вызывало. Поэтому, когда черноволосая девушка повелительно произнесла:

— Оставьте нас, пожалуйста, нам нужно пообщаться наедине, — Румз вышел за дверь без разговоров.

Единственной его надеждой было то, что, возможно, путникам сейчас не до него, и если он будет молчать, беда обойдет его стороной.

Итак, выйдя из кабинета, он осторожно притворил дверь и приложил к ней ухо, молясь, чтоб обошлось.

Оставшись одни в кабинете Зайцеградского наместника, Альк и Рыска некоторое время смотрели друг на друга. Как давно они не виделись! Как давно…

И расстались не самым лучшим образом.

По логике вещей гордому господину полагалось сразу подняться, гордо вскинуть голову и уйти. Но почему-то ему совершенно не хотелось этого делать.

Ему снова хотелось обнять девушку, давно ставшую ему чужой, просто так, без причины, не думая о том, кто она ему. Кто они друг другу…

Наверное, Альк так и сделал бы, ведь на самом деле, не было причин поступить иначе, но Рыска, с усталым вздохом опустившись в наместничье кресло, вдруг холодно произнесла:

— Добрый день, господин Хаскиль.

Альк всего на миг замер от такой неожиданной холодности с её стороны, но девушка этого и заметить не успела.