Свет и Тень (СИ) - "ASTORIS" - Страница 11

Да, это его город! Его. И он не допустит, чтобы такие, как эта оборванка, топтали его землю. И тем более не позволит посягать на любимого сына. Он избавится от этой козявки всё равно, так или иначе. Он позже придумает, как именно. Возможно, даже убить её придется, хотя это и нежелательно. Лучше всё же принять менее жесткие меры. Но главное, успеть всё до того, как она сообщит Альку о беременности, которая теперь несомненно наступит… В крайнем случае, можно убить её и вместе с выблядком.

А пока — пусть кувыркаются. Даже полезно.

====== Глава 3 ======

Неделя пролетела как в тумане.

Естественно, Альк и Рыска остались в кормильне. Так было лучше, по крайней мере, пока. Саврянин решил не смущать свою будущую жену, дать ей время привыкнуть и к новым обстоятельствам, и к нему самому в новом статусе. Да и себе тоже…

Посторонние в такой ситуации могли только помешать и все испортить. Познакомиться же можно и потом. Да и попросту никуда не хотелось.

Первые трое суток Рыска и Альк вообще не покидали постель: просыпались, занимались любовью и снова засыпали.

Альк долго вспоминал, но так и не вспомнил ни одного такого случая в своей жизни, чтобы, переспав с девушкой, он захотел с ней остаться. Разве что… Но это было совсем иначе и очень давно. Пожалуй, уже даже не считается. А Рыска до того в нем растворилась, что забыла обо всем на свете. Как будто не было в жизни ничего этого: ни злого отчима, ни страха перед саврянами, ни хутора. Ни плохого, ни хорошего. Всегда был только Альк.

Как приятно было уснуть на его плече, чувствуя себя маленькой и хрупкой — и в то же время под надежной защитой. Как радостно было проснуться и, ещё не открыв глаза, ощутить его руки у себя на талии, тепло его тела, услышать его дыхание, стук сердца, а потом на ощупь найти его напрягшийся член — и уже в следующий момент принимать его в себя, чувствовать ставшую привычной пульсацию внутри, приятную тяжесть на себе, видеть рядом любимое лицо, запускать пальцы в светлые волосы… Она была так счастлива, что совершенно перестала соображать. Все, чего Рыске теперь хотелось, — это ещё, ещё, ещё… Тем более, столько приятных открытий, сколько ей пришлось сделать для себя за эти дни, она за всю предыдущую жизнь припомнить не могла. Оказалось, интимная жизнь настолько многогранна, что раньше наивной девушке о таком и не думалось. Нет, в свои семнадцать лет она вполне представляла, откуда берутся дети, но даже понятия не имела, что и сам предшествующий этому процесс может приносить столько удовольствия. Да и не думала она толком. Просто наслаждалась каждым прожитым днем и обществом любимого человека.

Что Альк всем доволен, Рыска не знала и не спрашивала, но отчетливо это чувствовала. Он стал каким-то другим, словно смягчился, перестал отпускать в отношении неё скабрезные шуточки (хотя это уже давно произошло), ни разу не называл больше ни девкой, ни дурой и, казалось, вообще никуда не собирался, проводя с ней дни и ночи напролет. А уж как он в постели для нее старался!

Насколько Рыска успела изучить Алька, там, где ему не нравилось, он не стал бы задерживаться.

О том, что между ними происходит и чем все это закончится, они не говорили. Обоим было и так

нелегко осознать ситуацию, в которой они неожиданно оказались, да ещё и предчувствие Алька добавляло неясности. Впрочем, нечаянное счастье с непредсказуемым финалом на многих действует подобным образом: вроде бы всё хорошо, но мысль о завтрашнем дне пугает настолько, что и думать о нём не хочется. И даже то, что все вроде бы решено, не помогает.

А если так уж хотелось поговорить, то они вспоминали пережитое и смеялись. Смеялись… Так просто и приятно оказалось смеяться над бедой, которую удалось миновать.

А ещё Рыска попросила Алька хоть немного обучить её саврянскому языку, так, в общих чертах, чтоб не чувствовать себя совсем уж дурой, когда слышишь, как при тебе переговариваются, к примеру, кормилец со служанкой. Альк для порядка поотнекивался, но уступил. А потом ему даже интересным показалось ее обучать: Рыска схватывала всё на лету и стремилась узнать побольше, да к тому же смотрела на учителя влюблёнными глазами.

Слова девушка запоминала легко, вот с произношением выходило хуже: для этого, наверное, нужно было быть саврянкой или хотя бы прожить в Саврии много лет. Сначала Альк над ней посмеивался, потом перестал. Сам он обучался ринтарскому языку с детства, ему это было нетрудно. Да и вообще, Рыска была хорошей ученицей, делала успехи; ей можно было гордиться.

Уже на четвёртый день, вернее, вечер в кормильне она вернулась от кормильца, к которому ходила за ужином, возмущённая до глубины души, и шваркнув на стол поднос с тарелками, плюхнулась в кресло.

— Что случилось? — поняв, что рассказывать она не собирается, а любопытство проходить не желает, спросил Альк.

— Там, в зале… два стражника… — Рыска шмыгнула носом.

— И что?

— Один сказал: «Смотри, какая коровка ринтарская!», а другой: «Да, я б на такой покатался!» Ну и ещё несколько слов, я таких не знаю.

Альк со вздохом поднялся с кровати, потянулся, стал одеваться. Выговорившаяся Рыска давно выбросила инцидент из головы, но вынуждена была спохватиться, особенно когда Альк, приведя себя в порядок, кивнул на дверь:

— Пойдем, — велел он Рыске.

— Не надо! — взмолилась девушка. — Не надо никого бить!

Альк усмехнулся:

— Да никого я бить не буду, — пообещал он Рыске. – Пойдем! — он взял ее за руку.

— Что мы там делать будем? — с недоверием спросила девушка уже на лестнице.

— Саврянским языком заниматься, — нахмурившись, ответил он.

Рыска нехотя пошла за ним, давно уже запомнив, что спорить с белокосым себе дороже.

— Я буду спрашивать, ты отвечай, — распорядился Альк уже в зале для гостей. — На них не смотри. Вон те?

— Да.

Когда они оказались возле стола, Альк галантно отодвинул Рыске стул, сам сел напротив, краем уха уловив наступившую за соседним столом тишину. А потом стал задавать Рыске вопросы… по-саврянски!

Она отвечала, сначала заикаясь и краснея, а потом сосредоточилась, расслабилась и вошла во вкус. Даже про своих обидчиков забыла.

Господа стражники, которых к тому времени было уже не двое, а шестеро, десять щепок спустя начали торопливо собираться. А когда Альк как бы невзначай бросил взгляд на одного из них, лишь на миг встретившись с ним глазами, они вылетели всей честной компанией, оставив на столе недоеденное и недопитое, едва успев швырнуть на стол горсть монет.

— Видела? — самодовольно спросил Альк уже по-ринтарски.

Рыска лишь покачала головой и еле сдержала горестный вздох. Она ни щепки не сомневалась, что Альку все подвластно. Он вообще стал для нее новым богом. Жаль было лишь одного: всю жизнь ему молиться, похоже, не получится. Ведь если верить его предчувствию, а раньше он не ошибался, в любой момент все может рухнуть, и тогда она останется одна. И станет еще хуже, чем было… Но говорить об этом — значит, всё испортить прямо сейчас.

И она снова через силу улыбнулась: да, она видела, конечно, любимый, ты круче всех.

К вечеру шестого дня Рыска поняла: ей не кажется. Альк напряжён до предела. Он стал, как тогда, немногословен и задумчив. А вот любил её как никогда, словно в последний раз. Ей даже закричать от удовольствия захотелось, но она, конечно, застеснялась и сдержалась.

А потом, после того как всё закончилось, обнял её сзади, крепко прижав к себе. Когда он так делал, девушка просто млела. Ничего не было приятнее, чем прижаться к нему спиной, чувствовать его руки на своей груди, ощущать тепло дыхания у себя на шее и на затылке. Рыска снова начала возбуждаться.

— Рысь, — позвал Альк. — Тебе хорошо со мной было?

Она несколько удивилась.

— Хорошо, но почему было?

— Потому что это случится завтра, — уронил он.

— Что “это”?

— В том-то и дело: не знаю, иначе уже придумал бы, что делать… — он помолчал и добавил. — Трудно сражаться с врагом, не видя его.