Коронованный наемник (СИ) - "Serpent" - Страница 220

- Они настоящие друзья, – пробормотал Трандуил, и в его лице что-то болезненно дрогнуло. Но Сармагат не съязвил в ответ. Он безмолвно стоял, подняв лицо к небу, будто уже думал о чем-то другом.

Эльф оперся о каменный выступ и пристально посмотрел на резкий профиль орка. Сармагат неуловимо изменился за прошедшие дни. Суровые черты его смягчились, но в глазах не было покоя. В них теплилось странное, не до конца понятное Трандуилу выражение. Усталость, решимость и затаенная боль. Так смотрят целители, поднося пальцы к шее умирающего для последнего нажатия на артерию. Король уже не первый раз подмечал эту горьковатую смесь в случайные секунды, когда орк углублялся в какие-то ему одному ведомые мысли. Как бы ни был занят эльфийский монарх собственными заботами, он никогда не становился слепым. Этот взгляд тревожил его. И еще больше тревожило саднящее чувство, что он подспудно знает природу терзающей Гвадала боли и умел бы ее облегчить, если бы тот согласился принять его помощь… Помедлив еще с минуту, Трандуил мысленно выбранился и отбросил колебания.

- Послушай… – заговорил он неторопливо, – еще три дня назад я не стал бы говорить этого, но сейчас скажу, пусть это и покажется тебе неуместным, особенно в моих устах.

Вождь обернулся, вопросительно приподнимая бровь, а Трандуил продолжал, осторожно, будто касаясь печной заслонки, еще не зная, не раскалена ли она:

- Не слишком ли ты… переоцениваешь своего орка?

Сармагат не ответил, он только усмехнулся, словно эльф сказал невероятную глупость. Однако Трандуила было не смутить:

- Гвадал, я провел здесь почти шесть дней. Я, которого ты нередко называл королем снобов, помешанным на расовых предрассудках. Я живу в орочьем штабе, мне кланяются твои воины, в моей комнате каждый день появляется орк, чтоб вычистить и затопить камин. Я даже не спрашиваю, кто готовит еду, которая, кстати, на удивление хороша.

При этих словах Сармагат откровенно расхохотался:

- Не тревожься, брат, я слишком хорошо знаю тебя, чтоб шутить с этим. Все, что подается к трапезе, за которой будешь присутствовать ты, готовит только Камрин, и я передам ей твой отзыв о ее стряпне, она будет польщена.

- Непременно передай, – кивнул король, но тут же настойчиво вернулся к прерванной теме:

- Гвадал, знаешь ли ты мое отношение к Чернокровому племени?

- О да, – нарочито небрежно отозвался Сармагат, – и я готов только восхититься тем стоицизмом, с которым ты переносишь пребывание в моем вертепе.

- Не иронизируй, – жестко оборвал эльф, – я сейчас не пытаюсь тебя уязвить. Ты не слышишь меня, упрямо уцепившись за свою гордость, а меж тем я вовсе не посягаю на нее! Гвадал, я неделю живу в логове исконного врага, чьим единственным предназначением я всегда считал поголовное и беспощадное истребление. Но я легко проживу здесь и еще, как бы ни раздражали меня неприязненные взгляды твоих бойцов, их злобные лица и несуразные одеяния. Неужели после шести тысяч лет я в один день переменился и стал терпимее? Балрога с два! Просто этот штаб возглавляешь ты. Гвадал, мой лучший друг, преданный мною и простивший меня. И каждый день я все сильнее ощущаю прежнего Гвадала за этой незнакомой мне странной оболочкой! И потому все прочее, прежде немыслимое, становится малозначительным неудобством, как дурная погода или сырые дрова.

- Трандуил… – Сармагат нахмурился, словно от головной боли, – не будь восторженным юнцом. Ты счастлив, а счастье и золу раскрасит в лепестки асфоделей.

Король ударил кулаком в скалу:

- Морготов олух, да оставь же притворство! Хорошо, объясни мне другое. Твои подданные вовсе не в восторге от гостящих в штабе эльфов. Однако мы здесь в безопасности. Я не могу ошибаться на этот счет, никакое счастье не может застить мне моего чутья к запаху беды! Почему ни один из орков ни разу не посмел проявить ни тени враждебности, хотя само мое присутствие здесь – плевок на все их принципы и убеждения?

- Потому что командую здесь я! – припечатал Сармагат, – и мои приказы не подлежат никаким сомнениям, чего бы они ни касались! Тугхаш много месяцев входила в этот штаб в мужском платье, и весь мой гарнизон называл ее «парень» или «милорд», уже в зависимости от ранга. Но стоило ей снять доспехи и облачиться в блио – это тоже приняли как должное. Не сочти за пустую похвальбу, но для многих здесь я почти божество. И если юноша вдруг обратился девой – это просто моя воля! Они сотнями гибли в схватках с гоблинами, примитивными тварями из недр каменистой земли! Они умирали от голода, чахли от солнца! А ведь их предки наверняка были подобны нам… Я за жалкие двадцать лет превратил с трудом выживающее племя в народ, господствующий на Восточных отрогах гор. Не великим чудом, не страшными жертвами – просто знаниями, которых им не хватало! И теперь они идут за мной слепо и преданно. Я орк и вождь орков! Оставим этот бесполезный разговор, Трандуил!

Но король примирительно вскинул ладони:

- Погоди. Мы затеяли жаркий спор, толком не разобравшись, что пытаемся друг другу доказать. Я не пытаюсь принизить тех, кого теперь ты считаешь своим народом, что бы я сам ни привык думать о них. Я лишь прошу тебя, не будь категоричен к себе. Гвадал жив. Прежний Гвадал, лидер, политик, обладатель огромного ума и щедрого сердца! Он жив, как бы ты не отрицал его. Не убивай его, брат. Его будут горько оплакивать, поверь.

Трандуил более ничего не прибавил, молча подняв глаза к хрустальному черному куполу. Но Сармагату не нужно было пояснений. Ему казалось, он понял эльфа.

Они долго стояли рядом, ни слова не говоря, каждый занятый своими размышлениями. Потом Сармагат медленно повернул голову:

- Почему ты затеял этот разговор? – прямо спросил он. Лихолесец ответил не сразу. Потом из-под капюшона вырвалось облако пара – король глубоко вздохнул.

- Помнишь ту ночь, когда ты рассказывал Леголасу о событиях после нашей схватки у Круглых холмов? Ты упомянул тогда одну женщину. Жену главы твоего клана.

- Эльду? – удивленно переспросил Сармагат.

- Да, – отрубил король, – а теперь вспомни, как звали безумца, что напал на тебя по пути к Плачущей Хельге. Ты слышал его имя.

Орк на миг сдвинул брови:

- Рималл, – протянул он, – погоди, так это…

- Верно, – отозвался Трандуил, – Эльдой звали его сестру, вышедшую замуж за Даэмила из Серых Гаваней. Около полутораста лет тому назад Даэмил погиб, и Эльда вернулась в Лихолесье, раздавленная горем. Едва ли ты помнишь те события, ты тогда мало времени проводил на родине, это были неспокойные годы.

Эльда стала затворницей и не появлялась при дворе. Но прошло лет двадцать, и она, так и не сняв траурных лент, собралась в Валинор. Меня удивило тогда, отчего она не решилась на это сразу после гибели мужа. Я сам поехал проститься с нею. И вот тогда-то и заметил странность, хоть и не придал ей значения. Эльда, собираясь в путь, выглядела просветленной и утешенной. Она вдруг словно отряхнула терзавшую ее боль, расцвела, она почти пела. Многие счастливы, отбывая за море… Но меня потряс вид Рималла. Он был чернее ночи, глаза опухли, как от долгих слез, и в них была такая бездна неизбывного горя, будто сестра собиралась не в благословенный край, а прямиком на казнь. Эльда уехала. До границ Лихолесья ее провожали многие, но дальше Рималл вызвался сопровождать Эльду в одиночку, пояснив, что отъезд сестры горек ему, и он хочет напоследок побыть с нею наедине. Он вернулся нескоро, с несколькими едва залеченными ранами и совсем другой. Холодный, будто каменный. Сразу приступил к службе, хотя Леголас не раз говорил мне, что Рималла что-то терзает. Однако прошло время, он успокоился, и все забылось. Но теперь мне кажется, друг мой, что это не весь гобелен, а лишь кусок его.

Сармагат потер лоб:

- Сигвур ничего не рассказывал о воссоединении с женой. Я знаю лишь от Тахры, что он долго не решался подать весть о себе, ведь его считали погибшим, но все же не выдержал и решил рискнуть. Эльда не делает секрета из того, что для родных она – безутешная вдова, отбывшая в Валинор. Она очень поддержала меня на первых порах… Не могу и передать, как отогрелось сердце, когда я увидел в селении клана давно знакомое лицо. Тахра упомянула, что Эльду Сигвур привез раненной. Но в клане об обстоятельствах прибытия никого не расспрашивают, таков наш негласный этикет. Стало быть…